Чарующая магия ненависти, глава 7

Вера Позднякова                Чарующая магия ненависти

                Глава 7

     Однажды, поздно вечером, к  ним в квартиру  постучался Вовка Терсков, немного пьяненький, и с таким же подвыпившим мужиком, чем-то неуловимым напоминавшим Славе кого-то знакомого ему.
Вовка как-то пьяно -театрально растопырил пальцы в сторону своего спутника и неожиданно пробормотал:
- Знакомьтесь, уж, быстрее. Славка, это твой брат, Лёха.
Слава опешил, ведь его мать и брат жили далеко от их города.
- Да нет, мы приехали полгода назад.
Подоспевшая Тонька разрядила обстановку, и под её радостное кудахтанье они уселись за стол.
Время   перевалило за полночь, Тонька давно уже спала на своих перинах, мальчишки выдержали чуть дольше, и мужики перебрались на кухню, чтобы никому не мешать.
Лёха рассказывал, а Славка впитывал каждое слово. Иногда пьяненький Терсков начинал громко требовать поддержать тост, но тут же затихал, уткнувшись носом в сложенные на столе руки.
- А мы тебя искали, после смерти отца. Но ты служил. Мать приходила в тот дом, где вы жили. Мы как раз приезжали в отпуск, к морю.
Слава боялся спросить про мать, но Лёха сам всё рассказал:
- Мать остепенилась уже в Монголии, да и новый муж  на двадцать лет её моложе, при таком не попрыгаешь налево. Мужик нормальный, держит её в узде, да и годы уже берут своё. Давление, то да сё.
- А я сразу, как приехали сюда окончательно, устроился в море, жена загрызла, всё ей денег мало, да наряды подавай заморские. Насмотрелась во время отпусков, как здесь люди живут. Да и сын у меня, хоть и один, да постарше твоих будет, тоже надо одевать. Вот пришёл с первого рейса и к тебе, пора нашу жизнь налаживать.
Наши родители прожили свою жизнь, и нам в неё ничего не добавить. А мы дело особое – родные братья и давно уже большенькие, теперь уж сами решаем свою судьбу.
Я с семьёй пока снимаю квартиру, вот-вот прежнюю поменяю сюда, добавлю, да расширюсь. Короче, будет у нас с тобой, брат, ещё возможность погулять на моём новоселье.
 - Как, а мать разве не с тобой?
- Да здесь она, в своей квартире, отчим закончил службу, и мать решила осесть здесь, тем более, что их квартира всё это время сдавалась квартирантам, а сейчас она им пригодилась.  Да я ей там был мало нужен, а с семьёй, тем более. Своё надо иметь, говорит она, да и с женой моей плохо они уживаются. Мать наша не привыкла стеснять себя. Я, как женился ушёл на квартиру, потом в общежитие, потом получил свою. Но в военном городишке, где отчим служил последние годы, негде и заработать. А тут отчим вышел на пенсию. Вот и рванули сюда.
- В воскресенье иду к ней в гости со всей семьёй, подарки вручать. Мать и про деньги спрашивает, сколько заработал. Да моя на деньги лапу наложила. Говорит, своих прорех хватает, вряд ли отстегнёт ей. Привыкла наша мать не упускать ничего из рук, да придётся. С моей ей не справиться. Да и есть у неё всё, столько золота в Монголии скупила.
Так что и ты пойдёшь, сразу все познакомимся, - подытожил Лёха.
- Нет, я там не нужен.
- Может оно и так. Да ведь мать же. И мужик у неё порядочный, сам хочет с тобой познакомиться. Да и я уж давно не дурачок.
Проснувшийся под утро Терсков изрёк, что он их не бросит и тоже пойдёт знакомиться:
-  Со мной не пропадёшь, Славка!
Ночь перед знаменательной встречей Слава не мог уснуть, сначала ворочался, пока Тонька  опять не выгнала его из спальни. Славка пошёл покурить на кухню и просидел там почти до утра. Образ матери давно уже не склеивался в целый портрет, так, отдельные детали. Смех, локоны … и какое-то, непонятное ему, шипение вместо слов.
Слава не мог понять, чтобы это значило.
К вечеру, измотанный вконец ожиданием, Слава и полный энтузиазма Володька подходили к незнакомому  дому, как оказалось почти рядом с домом его детства, где до сих пор в родительской квартире жил Терсков.
Если бы не Володька, кто знает, может быть и повернул бы Слава назад, чтобы не искушать судьбу. Что-то мешало ему по-простому зайти в этот дом. Стопорило.
Но кнопка звонка нажата и … за дверью послышались шаркающие шаги.
Наконец,  дверь открылась.
Слава увидел в освещённом проёме пожилую, располневшую женщину с неопрятным пучком рыжих, с плохо закрашенной сединой, волос.
- Ну, проходите, - сказала эта незнакомая женщина, - раздевайтесь. Валера! Иди, знакомься!
С этими словами женщина удалилась, и вместо неё появился тоже полный, седой, но всё еще представительный мужчина, протянул руку:
- Валерий Александрович!
В комнате, куда их провели, большой, светлой, на два окна, было полно народу.
Улыбаясь,  подошел брат, Алексей:
- Ну, давай знакомиться. Моя жена.  Мой сын. Наши с тобой тётки и дядьки и их дети, я пока и сам не всех запомнил. За столом потихоньку узнаем друг друга.
Женщины первыми обнимали новоявленного племянника, перебивая друг друга своими вопросами и не давая Славе возможности ответить на них. Мужчины жали по очереди Славке руки и молча улыбались.
Шумное суечение женщин у накрываемого стола, балабасни Володьки, чувствовавшего себя в любой компании, как рыба в воде, дали возможность Славке немного справиться с волнением.
Когда все расселись за столом, эта седая, незнакомая Славе женщина, вдруг засмеялась тем давним, завораживающим смехом, который иногда звучал внутри Славки, как дивная музыка его совсем  раннего, ещё счастливого детства и произнесла почти как героиня какого-то старого фильма:
- Ну что, вы тут все перезнакомились. Этот страшненький блондин, наверное, мой сын, а это кто?
- Ну ты, Антонина,  даешь, - не выдержала одна из женщин, - Славка красивый мужчина.
- А я его друг, - не смущался Терсков, - Владимир.
- Я как вижу, так и говорю. – Не обращая внимания на слова Вовки, надменно парировала хозяйка и затем продолжила, как ни в чём не бывало. -   Ну что ж, мы все здесь собрались, чтобы встретить моего родного сына из первого рейса, говорят удачного. Так давайте выпьем за это! Что, денег жене много привёз?
- Да, привёз, мне! – вдруг вставила ядовитую реплику Лёхина жена.
- Будет вам, бабы! Выпьем за встречу! – подытожил Валерий Александрович и все подняли рюмки.
Слава сидел, сознавая себя чужим и ненужным в этой компании, и не знал, куда себя девать.
- Ну а теперь давайте выпьем за знакомство с тобой, Слава! Надеюсь мы друг другу понравимся, - Валерий Александрович не успел закончить и продолжила мать:
- Я всё думала, какой ты, Славка. Я тебя и не знаю, так что, какой ты мне сын. Я думала, ты красивый, в меня, а ты страшненький. Хорошо, хоть мужик. И нос уткой. Ладно, давайте выпьем!
Она ловко, картинно, опрокинула рюмку. И Слава узнал эту её манеру, это было одно из немногих воспоминаний детства, врезавшихся в его память навсегда.
- Да какой же он страшненький, - опять возразила Славкина тётка и одновременно родная сестра его матери, - симпатичный мужик!
- Хватит вам, бабы! Пойдёмте, мужики покурим! – командирским голосом скомандовал Валерий Александрович.
Шум отодвигаемых табуреток разрядил какую-то неловкую, неестественную напряжённость в комнате.
- Дура баба, - подытожил Валерий Александрович. – Ты, Слава не бери в голову, а я ей мозги прочищу.
Мужики курили и как всегда не находили слов для болтовни, не нужной им.
Терсков затеял разговор про рыбалку, и мужики разговорились.
Тот шумный, ярко освещенный вечер, со множеством  «новоявленной» родни Слава припоминал позднее смутно, как сквозь пелену тумана.
Вдруг выплывало то одно лицо, то другое. И отовсюду, из этого яркого, праздничного марева на него глядели разные глаза, то любопытные, то добро- внимательные.
И только взгляд матери встряхивал Славе всю душу какой-то пронзительностью и … невосприятием. Слава гнал это ощущение из себя, но ничего не мог с этим поделать, оно засело в нём, как гвоздь, и ранило его.
В конце вечера они даже чуток поговорили. Мать выспрашивала его о квартире, жене, детях.
- Ты уж и их приведи, показать мне,  - сказала она на прощание.
Славка с Лёхой довели пьяненького Вовку до дому, и еще долго они, два брата, сидели на крылечке их старенького дома детства. Курили, вспоминая  эпизоды из их давней-давней жизни, когда они были вместе.
- Мать есть мать, - подытожил их  разговор Лёха, - её никуда не выкинешь.
Им не хотелось расходиться, они вновь за долгие годы разлуки были вместе.
Вскоре  Лёха погиб в автомобильной аварии. Его сшиб грузовик с прицепом, когда он пьяненький шел  поздно вечером  от матери, которая не отпускала его домой без  ужина с несколькими рюмками её ядреного самогона.
Все похороны Слава взял на себя. С Терсковым.
На поминках мать не уставала твердить, как заведенная:
- Какой ты мне, Славка, сын! Мой сын умер! И нам с тобой пора!
- Да что ты его-то хоронишь! – как всегда не выдержала сердобольная тётка. – Ведь он один сын у тебя остался! Опора на старость!
- Да какой он мне сын! – твердила своё изрядно подвыпившая Антонина Григорьевна.