Рыбный пирог

           -   Коль, ты не забыл? Сегодня двадцатое.

           -   Ну и что?  -  Колька недовольно пробубнил:  -  Тебе, не спится что ли?

           -   Не спится.  -   Валентина  с  досадой ткнула кулаком в подушку.  -  У всех праздник, как праздник, а у нас….

           -   Ты про что?  -  Колька окончательно проснулся.

           -   Забыл?  Завтра сваха в гости придет, может, дочка с зятем нагрянут, а у нас рыбного пирога не будет.

           -   Тьфу ты,  -  выругался Колька.  -  Нашла  причину разбудить ни свет ни заря. Сходи в магазин, купи рыбы и испеки...

          -    Посоветовал...   -   воскликнула Валентина.  -  Ты не знаешь, что в летнюю Казанскую  пироги с речной рыбой пекут?

           Так в чем дело-то?  -  разозлившись,  мужик тоже сел.

          -   А в том,  -  нависла над ним супруга,  -   иди и  налови...

          -   Как у тебя все просто: иди и налови.  -  Колька соскочил с кровати, зачерпнув ковш воды, залпом выпил.   -  Я тебе в сотый раз говорю, что нет рыбы, не ловится.

          -   Меньше пьянствовать надо, тогда и жажды не будет,  -  поддела   Валентина мужа. -  Может, поаханите?

          От возмущения коротко стриженые  Колькины волосы встали дыбом, а белесые брови сошлись на переносице.

          -   Денег завелось много штрафы платить? Рыбнадзоры вон, как собаки рыскают…

          -   Это когда было,  -  не унималась Валентина.  -  Месяц прошел, как вас поймали…

          -   Месяц прошел…,  -  передразнил  ее Колька, а что вчера милиция по баням шарилась, это как? Катера по реке то и дело шныряют, вон Петруху загребли, еле отбился. Хорошо, что подпуска не успел проверить.

          -   У всех мужики, как мужики,   -   запричитала  Валентина.   -   Из-под земли да достанут, а этот ничего не может, только страхи наводить и умеет.

          -   Тьфу ты…,   -  плюнул  Колька и, надев  штаны, вышел на улицу.  -  Не баба, а чистая отрава.

          Разозлившись, он шагал по  дороге,  не чувствуя утреннего холода. Подошел к сидящему на бревне Федору.

        -   Здорово.  Чего рано поднялся, бессонница?

         -   Да ну…,  -  выругался Федор, пожимая  протянутую  руку,   -  будет тут бессонница. Со вчерашнего вечера покоя  нет. Подавай ей рыбу на пирог и все тут.  Объясняю, как человеку, не ловится рыба на удочку, а сетью стремно…

         Николай  присел  рядом и посочувствовал то ли себе, то ли другу:
        -   Что они пристали с этими  пирогами, словно никогда не едали.

        Думая об одном и том же, мужики молча, сосали сигареты.

        -   Слушай, а давай порыбачим сегодня на вечерней зорьке, а?  -  прервал молчание Федор.  -  Возьмем удочки и посидим под Красной горой.   Чем черт не шутит, вдруг и правда повезет. Петруху позовем…

       -   Везет, знаешь в чем?  -  недовольно отозвался  Колька.

       -   В чем?  -  не понял мужик.

       -   В любви, а ловить рыбу,  нужна сноровка.

       -   Ну не скажи,  -  воспротивился Федор.  -  В рыбной ловле везение совсем  не лишнее. Так идем или нет? Я так и бабе своей скажу, а то никакой жизни нет…

       -    Ладно,  -  нехотя  согласился  Колька.   -   Сейчас зайду к Петрухе, предупрежу, чтобы червяков накопал.

                ***

        Вечером, задолго до темноты, облачившись в резиновые сапоги и теплые куртки, трое друзей  с удочками  и банкой с червями отправились на рыбалку.  Река их встретила   тишиной. Не было слышно ни ветерка, ни игривого плеска волн. Лишь изредка гладь воды разрезали крылья чаек, охотившихся за невидимой рыбой. Даже ивовый кустарник, заселивший  речной берег, стоял словно застывший, покорно опустив тонкие ветви. 

         Неожиданно тишину нарушил сильный всплеск воды.

       -   Рыбка-то есть, вон, как  прыгает,  -   обрадовался  Федор.

       -   Петруха ехидно хмыкнул:
       -   Прыгает – то прыгает, а ты, поди, вылови ее.

       -   Здесь что ли остановимся?  -  подал голос Колька.  -  Место, вроде, подходящее.

       Окинув взглядом Красную гору, представлявшую собой пятиметровый яр из красной глины и, обрамлявший ее подножие,  невысокий ивняк, сползающий к самой воде,  Федор изрек:
       -   Думаю, здесь в самый раз будет. Если только ласточки помешают, вон их сколько.

       Над горой с писклявыми криками вились ласточки-береговушки, видимо, охраняя 
сделанные в горе гнезда.

        Петруха возразил:
       -    Чего это они помешают? Привыкнут к нам и успокоятся. Вот только кладбище рядом…

       -   И что, что рядом?  -  Федор  посмотрел  на веснушчатое  молодое  лицо друга.  -  Боишься  чего?

        -   Вот еще,  -  парень пожал плечами.   -   Не боюсь, а жутко как – то.

        -   Все нормально, Петро. Живых бойся, а мертвые  ничего не сделают, -  хлопнул его по плечу Колька и бросил удочки на песок.   

        Походив по берегу, мужики нашли старые, подгнившие обломки деревьев. Установили их  вместо стульчиков у самой воды и стали разматывать снасти.

        Нежно переливающиеся  хрустальные водяные струи тихонько ворчащей на перекате реки,  ритмично покачивающийся на воде поплавок настроили рыбаков на  лирический лад. 

       -   Мать честная,  красота-то какая,  -  воскликнул Федор.  -  Живем здесь и ничего не замечаем.

       -    Это точно!  -  откликнулся Петруха.  -  Жизнь мимо проходит, одна работа на уме.

       Колька был согласен с друзьями, но промолчал, и только вздохнул, вспомнив жену  со строго  сдвинутыми бровями.

 А Федор  восхищался:   -   Лучше нашей природы нигде не сыщешь.  Посмотри на берега,  какие они зеленые,  пушистые, а  река?  Течет и течет,  вон, за поворотом скрывается, делает свое дело, нас радует. Красота!

        Посидев часа два и, ничего не поймав,  рыбаки решили домой не ходить, а переночевать у костра.  Утром, чуть свет, еще  порыбачить. Натаскали валежника  и разожгли костер, из веток и лапника устроили  постели.  Сидя вокруг весело потрескивающего костра, мужики, молча, смотрели на огонь, слушая  ночные шорохи, и, каждый, думая о своем.  Когда совсем стемнело, Петруха, зябко ежась, попросил:

          -   Расскажите хоть что-нибудь. Чего  молчать-то?

          -   Вот ты и расскажи, как тебя рыбнадзор прихомутал,  -  отозвался  Колька.

          -   А чего рассказывать, и рассказывать-то нечего. Я греб туда, где подпуск кинул, а тут этот  рыбнадзор, откуда не возьмись….  Посмотрел, ничего у меня в лодке нет, ну и все. Только я до сих пор не могу понять, откуда он появился.  Никого на реке не было. В кустах,  что ли сидел и меня дожидался?

          Все дружно засмеялись. Поднимая воротник куртки, Колька  воскликнул:
            -     Эх, зря мы бутылочку не прихватили. Сейчас бы, глядишь,  согрелись…

            -     Не думали, что останемся на ночь,  -  отозвался Федор и предложил:  -     Хотите,  расскажу, как  вчера ко мне милиция приходила, да и не только ко мне. Все бани проверили. Самогонщиков ловили. -  Федор, улыбаясь, кинул окурок в костер.

          Неожиданно раздался сильный всплеск воды, как будто в реку упало что-то большое и тяжелое. И тут же крупная птица, с шумом пролетела  над головами рыбаков, громко хлопая крыльями. Мужики замерли, прислушиваясь. Вскоре все стихло и только потрескивание  сучьев в костре нарушало тишину.

           -   А знаете что,  -   оглянувшись на гору,  неожиданно сообщил  Федор,  -  летом среди ночи покойники ходят на водопой.

           -   Как это?  -  удивился  Петруха.

           -   Если не верите, можете завтра спросить у Ивана  Васильича,   -   почему-то шепотом  посоветовал  Федор.  Он одно время в церкви старостой работал, много чего знает.
          Петруха  тихо возмутился.

           -     Хватит  трепаться.  Ну и что, что старостой работал, так ему с того света и доложили…

           -    А вот и доложили,  -   перебил парня Федор.  -  Не хочешь, не слушай,  а только  в двенадцать часов  ночи,  покойники гуськом спускаются к реке на водопой да еще ведра с собой захватывают, чтобы других напоить. Ну, это тех, которые ходить не могут. Там, ведь, и безногие есть.  Пьяниц, на том свете, сильно жажда мучит, вот они и ходят на реку пить. Только никак не напьются.

          Петруха, озираясь, начал двигаться ближе к костру. 
 
        -   Ты смотри, не очень  придвигайся, а то сваришь кое – что, ладно, если всмятку,  -  громко засмеялся Колька.

         Но Петруха, не слушая приятеля, ещё ближе придвинулся к костру. Неожиданно  глаза  его округлились и, открыв рот, он уставился  куда-то в темноту, поверх голов своих  товарищей.

          -   Ты чего?  -  удивился Колька и, оглянувшись, сел. Повернулся и Федор.

          То, что они увидели, ввергло их сначала в ступор, а потом обратило в бегство.

          Чуть дальше, где они сидели, проходила тропа, которая вела  на кладбище, расположенное на Красной горе.  На глазах у изумленных рыбаков с горы один за другим сгорбившись и едва переставляя ноги, во всем белом спускались двое, гремя пустыми ведрами.  Враз онемевшие, с вытаращенными от страха глазами,  не сговариваясь, забыв про костер и удочки, мужики друг за другом, что есть мочи,  припустили вдоль берега.

         Федор, не смотря на  солидные габариты и возраст,  первым достиг окраины деревни. Отдышавшись и обретя дар речи, спросил:   -   Что это было?

         -    Так ты же сам только что рассказывал про водопой…,   -   ужаснулся Петруха и прикрыл рот рукой. 

                ***

          Ивана  Васильевича односельчане считали умным человеком, так же думал и он сам.  Кроме того, что он был умным,  с размахом любил праздновать престольные праздники. Четыре  раза в год, а это: в Масленицу, Пасху, летнюю Казанскую и Знамение…, он ждал к себе гостей, что называется, со всех волостей. Кроме близкой родни, которой было много, желанным гостем был Платон  -  знавший много народных песен, умевший и любивший петь. Песни в доме и заливистая гармошка не умолкали до самой ночи.

           В такие дни стол в доме Ивана Васильевича ломился от яств. Главным украшением стола был огромный рыбный пирог, который, со знанием дела,  пекла его мать.  Рыбина, чуть надрезанная на кусочки,  целиком занимала всю поверхность пирога. Аромат стоял  умопомрачительный, возбуждая аппетит гостей. Но, чтобы люди в гостях не только ели, а и веселились, нужен был стимулятор, иными словами - кураж. Водки в магазине не было, в государстве шла война с пьянством, поэтому за куражом Иван Васильевич и отправился вместе с внуком Егоркой  в свое укромное место.

            Безнаказанно гнать самогон у себя в бане или на кухне, было небезопасно, поэтому умный мужик придумал, как обмануть всех. На кладбище построил блиндаж, перенес туда  все оборудование, а чтобы чувствовать себя уверенно и спокойно, об этом месте знали только он и внук. Всё держалось в строжайшей тайне. В Егорке  Иван Васильевич был уверен, как в себе. Мальчишка хоть и был еще  невелик, но тайны хранить научился.
             Самогон он попробовал тайком  два года назад, о чем  после рассказал деду. После той пробы  его долго тошнило, сильно болела голова, и парень  решил, что такую гадость пить никогда не будет. Дедово самогоноварение Егорка не одобрял, но и отказать ему  в помощи он не мог.

         К месту самогоноварения дед с внуком отправились засветло. Проходя между могил и крестов, Егорка старался на них не смотреть. Хоть и с дедом шел, а все же было жутковато. Ему не очень хотелось целую ночь проводить  на кладбище, но перечить деду не осмеливался. Он любил его и гордился тем, что дед в деревне был  авторитетным  человеком.

         Иван Васильевич затопил в блиндаже печку, на плите которой стояла двадцатилитровая  кастрюля с брагой. Бочка со змеевиком была полная воды, но он приказал Егорке принести еще, поясняя:
          -    Когда закипит брага,  и пары пойду по трубке, превращаясь в самогон, вода в бочке быстро нагреется. Надо будет её менять на холодную.

          Схватив ведра, Егорка по тропинке направился к реке. Спускаясь по крутому склону, услышал голоса. Выглянув из-за кустов, увидел рыбачивших мужиков. Подумав немного, вернулся назад и доложил деду.

          -   Ну что же,  -  в раздумье изрек Иван Васильевич, почесывая небольшую бородку, которую носил для пантов.  -  Подождем до темноты, пока терпит, а там посмотрим.

          Когда стемнело, да и вода в бочке нагрелась, он приказал внуку раздеваться.

          -   Ты чего, дед, не жарко, да и комары… 

          -   Раздевайся  догола, потерпишь. Я тоже разденусь, только кальсоны одену.  Человеку моих лет не пристало голышом по лесу шастать.  Пойдем мужиков пугнем, а то испортят нам всю обедню.

          Бренча пустыми вёдрами, дед с внуком стали осторожно спускаться с горы.


           Уже  рассвело, когда Иван Васильевич  с Егоркой вернулись домой, таща две четверти первача.

            -   Дед,  -   позвал Егорка, устраиваясь на диване спать.  -  Плохо  мы с мужиками поступили. Они хотели рыбы наловить, а мы их прогнали.

            -   Согласен, Егорка, нехорошо.  -  Дед  почесал бородку.  -  А мы вот что сделаем, возместим им ущерб. Пошлю сейчас бабку, пусть отнесет им рыбы на пироги. Не станем жадничать, поделимся, а?

            Егорка радостно кивнул  и, засыпая,  закрыл глаза.
         

                ***      

             Веселая Валентина потчевала единственную гостью теплым и ароматным рыбным пирогом.

           -   Вкусные у тебя пироги получаются, сваха,  -  похвалила выпечку  гостья.  Зятя с дочкой, все еще не было, поэтому, все внимание хозяйки было обращено к  ней.  -   Каждый  раз  наслаждаюсь твоим рыбным пирогом.

          -   Спасибо, сваха,  -  зарделась хозяйка.  -  Спасибо еще вон Кострову Ивану Васильевичу, утром прислал рыбы на пирог.  У Николая моего что-то рыба не ловится, а у Васильича в руках все так и горит...

          -    А чегой-то он прислал?  Лишняя что ли? 

          -   Не знаю. Прислал и денег не велел брать.

          Татьяна даже жевать перестала.

           -   Ой, Валентина, неспроста это. Что-то тут не так. Он ведь, кажись, вдовец?

          -   Вдовец и что?  -   уставилась Валентина на гостью.

          -   А и то, глаз он на тебя положил. Точно тебе говорю.

          -   Вот еще придумала,  -  вспыхнула хозяйка.  -  У меня муж есть. Чего это он на меня глаз-то положит?

          -   Ну и что, что муж есть. Муж не стенка, подвинется,  -  засмеялась Татьяна, но, заметив, как потемнели глаза у Валентины, замахала руками.  -  Да шучу я, шучу.

          Колька, войдя в избу, сразу почувствовал специфический запах рыбного пирога. Подойдя к умывальнику, стал старательно тереть руки мылом.

           -   Это ты Коля?  -  пропела Валентина, выходя навстречу мужу.  -  А у нас гостья. Иди за стол.
           Поздоровавшись с Татьяной за руку и оглядев стол со стряпней, хмыкнул:

          -   Это чем же ты  сваху угощаешь?

          -    Пирогами, компотом, чем еще угощать приличную женщину?  -  скромно потупилась Валентина. 

          -   Водкой.  -  Отрезал Колька и  уселся во главе стола.  -  Неси бутылку, знаю, что припасла.
 
          Выпив стопку и закусывая кусочком селедки, Колька поинтересовался:
          -   Где рыбки-то раздобыла?

          -   Иван Васильевич прислал с бабой Саней и даже денег не взял,   -  похвалилась Валентина и замерла, увидев глаза мужа.

          -   Это, с какого перепуга он рыбы бесплатно прислал? С чего бы это, а?

          -   Да, да,  -  поддержала его Татьяна.  -  Иван хоть мужик и хороший, но, чтобы бесплатно…. Что-то тут не так.

          -   Да что не так-то?  -  удивилась и обиделась Валентина.  -  Может, он доброе дело решил сделать. Что тут особенного.

          -   Ты бы сделала доброе дело, отдала бы соседу улов, а?  -  Колька  поднялся и, недобро глядя на жену, вышел на улицу.

          Из окон односельчан слышались веселые хмельные голоса.  Нет-нет, да и давала о себе знать гармошка, подстраиваясь под певца,  а хмурый Колька стоял посреди улицы, не понимая себя, и оттого злился. Ноги  сами  понесли его к дому друга.

         Увидев в открытое окно насупившегося Кольку, Федор крикнул:
         -   Заходи, чего стоять-то,  гостем будешь, а вина купишь – хозяином.

        В доме вкусно пахло свежей выпечкой, салатами и мясными серыми щами, которые он любил. На столе красовался большой рыбный пирог, по всему видать, только что вытащенный из печи.  Дородная жена Федора, Зинаида, с довольной улыбкой на  румяном лице, большим острым ножом аккуратно разрезала еще дымящийся пирог на небольшие  аппетитные куски, на каждом из которых лежали золотистые кусочки рыбы. Колька затоптался у порога, не решаясь пройти вперед. Федор хлопнул его по плечу и подтолкнул.
             -   Проходи, Николай, не стесняйся. Садись за стол, праздновать будем….  Ты бы, мать, нам стопки подала что ли.  -  Сам достал из буфета бутылку, поясняя,  -  гости если и придут, то к вечеру. Не ждать же их…

             Колька согласно кивнул, не отрывая глаз от рыбного пирога.

             -     Рыба-то откуда?

             -      Василич прислал,  -  добродушно сообщил Федор, разливая водку по стаканчикам.  -  Третьего дня они с аханом удачно походили.  -  И восхищенно добавил:  -  Вот мужик, во всем везет. За что не возьмется, все у него получается.

            -   А чего это он раздобрился,  -  хмуро заметил Колька, держа стопку.  -  Не такой уж он и бессеребренник, чтобы задарма рыбу отдавать.

           -   Много наловил, чтобы не испортилась, вот и роздал,  -   пояснила  Зинаида, тоже усаживаясь за стол, и подставляя Федору маленькую рюмку для себя.  -  Выпью ради праздника.   Наливай.

           После выпитого, Колька веселее не стал. Зажевал горечь малосольным огурцом.

         -   Да ты пирожка рыбного поешь, только что испекся, еще горячий,  -  стала потчевать  хозяйка, подставляя тарелку с куском пирога.  -  С мясом попробуй, вкусный. Салатика отведай…,  а, может, тебе щей зеленых налить? Я их всегда накануне готовлю. За ночь настояться, и делаются до того вкусные, что так бы ел и ел…

          -    Спасибо, кума, я сыт.

          -    Когда же ты успел?  -  Удивилась женщина, день только начинается.

          -   Проснись, мать, скоро обед,  -  остановил жену Федор.  -  Ты со своей стряпней потеряла счет времени.

           -    Тогда  почему смурной?  -  не отступала  женщина.  -   Может, случилось что?
           Колька тряхнул нечесаной головой.

           -   Может, и случилось.

           Федор тоже заинтересовался.

           -   Рассказывай, что стряслось?

           -   Особенного ничего, только вот в честь чего Костров рыбы нам прислал?  Прошлый раз меду принес, сегодня рыбы и все, когда меня дома нет. -  Небритое Колькино лицо покраснело, а  брови затопорщились, сдвигаясь к переносице.  -  Нет, с какой это радости он благотворительствует нам? Мы не нищие, не побираемся, в состоянии купить…

           -    Подожди, Николай, не пори горячку.  -  Федор  разлил водку по стопкам.  -  Он и нам принес меду, и рыбы прислал.

           -    Да, да,  -  поддержала его  Зинаида.  -  Иван человек непростой, это правда, но скрягой  никогда не был.  Он, ведь, не на много старше нас с Федором.  Мы с ним, как и с тобой кумовья. Твоего старшего сына вместе с нашим младшим крестили, а его младшего сына с нашим старшим…

           -   Вот видишь,  -  не сдержался Колька.  -  Вы кумовья, поэтому он вас и подкармливает. А мы ему никто, почему же он тогда перед моей женой выслуживается?

           Федор с Зинаидой  недоуменно переглянулись и весело рассмеялись.

           -    Да ты никак ревнуешь?  -  колышась от смеха, поинтересовалась Зинаида.

           Колька  непонимающе на нее уставился, но вскоре до него дошло.  Вспыхнул так, что светлая щетина на  кумачовом лице засветилась, как пшеничная стерня на сжатом поле в яркий солнечный день. Мужик  готов был вскочить и  бежать из избы, но Федор опередил.
              -   Не дури,  парень. Не придумывай и не забивай себе голову ерундой. Василич овдовел, это правда,  и хозяйка ему в дом нужна, но только не твоя жена.

              -   Не убедил,  -  заартачился  Колька.  -  Сейчас пойду и спрошу у него самого.

              Федор знал об упрямом характере друга, и, что переубедить его очень трудно, поэтому, во избежание неприятностей,  решил идти вместе с ним.

                ***

              Около дома Петрухи притормозили. Парень что-то делал в палисаднике.  Увидев озабоченных друзей, Петька вышел навстречу.

              -   Куда  идем?

              Ответил Федор:   -   До Ивана Васильича.  Составишь компанию?

              Петруха удивился:   -    Зачем?

              Взглянув на мрачно насупившегося Кольку, Федор пошутил:
               -   Хочем спросить, на каких червяков он столько рыбы наловил?

               -   Так известно, аханом,  -  Петруха рассмеялся.  -  Ну, вы даете.

               -   Идешь с нами?  -  повторил  вопрос  Федор.

               -   Нет.  Мне что, делать нечего? Притом, он рыбы на пирог дал. Чего спрашивать-то?

              Федор махнул рукой, и они с Колькой двинулись дальше.

              Из дома  Костровых  доносились  веселые, возбужденные голоса. Видимо, гости уже собрались и вовсю праздновали.  Федор с Колькой остановились около крыльца. Завалиться незваными и непрошеными в дом не хватало смелости, а стоять и ждать, когда их заметят из окон, было совестливо.  Неожиданно из открытого окна с вставленной сеткой от комаров, полилась песня. Сильный, чувственный мужской голос выводил слова, проникая в душу:

             Хаз Булат удалой, бедна сакля твоя,
              золотою казной я осыплю тебя….
             Дам коня, дам седло, дам уздечку свою,
              а за это за все ты отдай мне жену.

            Колька совсем помрачнел. Стоял, потупя  взгляд, переминаясь с ноги на ногу.     Федор понял, что повернуться и уйти отсюда, друга  не заставит никакая сила. 
            Выручил их сам Иван Васильевич. Он  зачем-то вышел на улицу. Увидев мужиков, удивился:
           Вы что тут стоите?  Заходите в дом, будьте гостями.

           Поздоровавшись за руку, Федор извинился.
           -   Понимаем, что не ко времени, но мы по делу. 
 
           -   Да?  -  Иван Васильевич оглянулся на окна дома.  -  Ну что же, по делу, так по делу.   Говори, что за дело?  -  обратился он к Федору, как старшему.

          -   Понимаешь, Василич, такое дело тут…,   -   мужик замялся, не зная как начать и как сказать.   -   Хочем поблагодарить тебя за рыбу.

           Костров удивился.
           -   Вот еще ерунда,  какая.  Мужики, сегодня я вас выручил, завтра вы меня.

           Федор согласно кивнул.
            -    Ну, это само собой. Выручать друг друга надо, только вон Николая смущает, почему  именно нам рыбу прислал? В деревне, ведь, не три семьи живут…

            -    На всех рыбы не хватило,  -  засмеялся Иван Васильевич, показывая ровные чуть желтоватые зубы. 

            И все же,  -   встрял в разговор Колька, хмуря светлые брови.

            -   Э-э-эх,   -   махнул  рукой  Иван  Васильевич.  Пошли  в дом, все  расскажу,  все секреты  открою.

            Вскоре из открытых окон Костровского дома  понеслись песни одна за другой, будоража деревню. Сочный баритон Федора выделялся на фоне других голосов, перекрывая разухабистые Колькины выкрики:  -  Э-э-эх ты!  У-у-ух ты! 

           Ближе к ночи весёлая, шумная компания с гармонистом и Платоном в центре  заполнила  широкую деревенскую улицу. Русские народные песни в мощном исполнении неслись из одного конца деревни в другой. Фёдор и Колька, в изрядном подпитии, в обнимку с Иваном Васильевичем  шли сзади, и тоже пели, не всегда попадая в такт, с остальными. Остановившись возле своего дома, Колька обнял Кострова и попросил:
           -  Василич, не сердись, дурак я, как есть дурак. Прости, домой пойду…

           Иван Васильевич  легонько хлопнул Кольку по спине.

          -  Проехали, всякое бывает, а жена у тебя славная…, береги её.

          -  У тебя с ней,  правда, ничего…?  -  мотнул головой Колька. -  Честно, не врёшь?

          Фёдору надоело слушать пьяный Колькин бред.

          -  Ты что, на самом деле, привязался к человеку. Не врёшь, не врёшь… - передразнил он друга. -  Не врёт, правду говорит. Иди,  проспись…

         -  А как беречь, Василич? У меня кроме неё никого,  люблю её…,  -  не слушая Фёдора, заплакал Колька пьяными слезами и, шатаясь, направился к своему крыльцу.

         -  Беда с этими ревнивцами,  -  махнул рукой Фёдор.  -  А ты, Василич, молодец. Надо же, как  нас развёл и напугал, но за пирог от нас всех спасибо, особенно от женщин.

         -  Будет тебе,  -  поморщился Костров.  -  Угодил вам и хорошо. Ну а про то, что напугал вас, молчите, и Николаю накажи. Заводик на кладбище ещё не раз пригодится, теперь уже как мне, так и вам. Праздников впереди много и любительницы  пирогов с речной рыбой не переведутся.