Куда ведёт надежда Глава 23

- Быстрей, быстрей!- кричали дети, ухватившись маленькими ручками за поводья и наклонив головы вперёд, желая лучше разглядеть дорогу.
Катя, девочка, сидела с Еленой их лошади, со мной сидел мальчик Януш, названный в честь деда.  Оба веселились от души и вовсе не боялись упасть.
« У детей нет страха падение. Они не знают боли, поэтому не боятся её и не ждут на каждом шагу!»- скажет мне позже Елена.
Мы скакали по полю галопом, держась в центре, у открытой местности и не заезжая на края, где стояли опушки с низкими деревьями. Приятный холодный ветер бил в лицо, и если не смотреть вниз, то  казалось, что мы летели.
Сделав пару кругов, мы остановились  на опушке, возле речки, привязали лошадей к дубу и помогли детям слезть на землю.
- Вам понравилось?- спросила Елена, присаживаясь на корточки и стряхивая детям головы.
- Да, да!- в одни голос говорили они.
- Хорошо,- сказал я,- присядьте возле речки!
- Смешные, да?- спросила Елена, когда дети легли возле речки.
- Да уж,- ответил я, - только слишком бойкие.
- Бойкие? Ты себя вспомни в таком возрасте.
Но я не вспомнил. Не хотел вспоминать. В тюрьме я настолько отвык, что есть не только мужчины, прожившие полжизни, совершившие преступления и теперь отживающие жизнь в камерах 2 на 3 метра, и охранники, которые будто созданы самим Богом для такой работы - следить за заключёнными, но и дети. Маленькие люди, которыми все мы были. Мы забыли это, забыли специально, ибо для многих из нас это было счастливое время. Когда интересно и не больно было жить, ступать по земле и идти дальше, не боясь ничего. Просто веселить от зари до заката, а потом беззаботно плюхаться на чистую кровать и засыпать, не думая о проблемах дня грядущего. Я отвык от этого. Они слишком много говорили и слишком мало задумывались – признак людей счастливых и честных, но неопытных. Таких жизнь часто застаёт врасплох своими самыми тёмными  качествами.
- Пойдём к ним,- сказал я Елене.
Она кивнула. Когда мы тихо подходили, ступая по горечей земле, плавно переходящей в мягкий песок, то услышали следущее.
-Widzisz, jak jest du;a pole? - сказал мальчик, указывая маленьким пальцем вперёд.
- A za nim jest morze ?- спросила девочка, наклоняясь вперёд.
Подойдя, Елена удивлённо спросила, улыбаясь детям:
- Что вы говорили? Я не расслышала.
Я покачал головой, присаживаясь на мягкий горячий песок возле Януша:
- Ты не расслышала.
- В смысле?- а Елена села рядом с девочкой, обнимая её за плечи.
Так и сидели, словно семья на диване перед телевизором. Странно ощущение, знаете ли - там, где обычно пусто, теперь что-то было.
- Вас мама научила языку, да?- не отвечая на вопрос Елены, спросил я детей.
Они переглянулись, затем разом кивнули.
- Да. Ещё в раннем детстве, когда мы были совсем маленькими.
- Да, ради Бога, объясните, о чём вы?- спросила Елена, пытливо разглядывая всех нас.
- Как ваша фамилия?
- Крещинские!- ответили дети, как всегда в один голос.
- Ну, я так и думал! - сказал я, обращаясь к Елене,- это польская фамилия.
Они знают свой язык.
- Да, да,- сказала Катя, довольно повторяя в уме это новое лестное слово,- в детстве мама нам показывала разные маленькие книжечки с картинками. На  одной было написано abecad;o…
- Азбука,- пояснил я Елене.
- ..на другой ba;nie!
- Сказки!
- Вот-вот. Первая книжечка была маленькой и состояла из букв,- ностальгически вспоминал Януш,- рядом с которыми были нарисованы разные вещи, животные, профессии. А под картинками - их названия. Мама читала нам эту книгу перед сном. Когда мы запомнили эти слова и могли их повторить по памяти, мама  достала другую книжку. Там уже были маленькие истории. Про  доктора Бартека, про пана Твардовского …
- Ой, ну это всё скучные. Самые мои любимые,- Катя оглядела всех нас с важным видом,- это сказки про Золушку и Красную шапочку. Мама говорила, что они книги были сначала на каком-то другом языке, который мы может быть, потом выучить. Но мы их читали на польском.
- Интересные?!- возмутился Януш, сложив руки на груди, как профессор,- нет, нет, и нет! Я считаю, что…
- Разговор принимает нешуточный оборот,- шепнул я Елене, прикрывая рот. Она улыбнулась и кивнула, внимательно наблюдая за детьми.
Они спорили, злились, доказывали друг другу, какая сказка лучше, вспоминали героев, и в конечном итоге Януш  выдал следующее, многозначительно подняв палец:
- Я прав, и всё. Мама говорила, что взрослые люди умнее.  А дедушка мне говорил: запомни, внучок, женщина, пуская даже маленькая, несёт с собой столько бед, что даже удивительно. Вспомни волка в Красной шапочке - всю жизнь охотился, а тут вдруг одна маленькая девочка в шапочке всё испортила. Ещё, есть, в принципе, моя бывшая жена, это тоже в тот ряд… ну да ладно ,это уже другая история. Потом, правда, дедушка почему-то нахмурился,  замолчал, дал мне конфету и сказал, чтобы я пошёл гулять во двор. Не знаю, почему…
Кате не нашлось, что ответить, она лишь гордо и демонстративно повернулась в бок.
Мы с Еленой ещё пару секунд молча, а затем рассмеялись. Это было так просто, так по детски, так нелепо, что не засмеяться было невозможно. Дети же так ничего и не поняли, и смотрели на нас с откровенным удивлением.
Но не прошло и 5 минут, как спор был просто  забыт, словно он был недели или месяцы назад, а разговор перешёл в совсем другое русло. Дети быстро забывают обиды, потому что с ними неприятно жить.
 Елена спросила, как часто они говорят на польском, на что дети с удо-вольствием ответили:
- Только с мамой, однажды ещё с одним дядей. Мама говорила, что «эмигрант», такой же, как и мы. Мы не знаем, что значит это слово - мама не сказала, но раз такой же, как и мы, значит хороший дядя.
- А так!- говорил Януш, глядя на сестру,- мы придумали игру.
Он выдержал паузу, словно человек, желающий сказать безумно удиви-тельную и всем интересную вещь, и продолжил:
- В присутствии других людей, в гостях или ещё где-нибудь, когда нас не понимают, мы сами говорим на польском языке.
- Да,- Катя кивнула, поправляя косички,- и можем говорить  о людях всё, что нам захочется - никто нас не поймёт. Дети играют - думают  они. Но нет - мы взрослые.
Януш абсолютно серьёзно кивнул.
- И мы говорим о тех людях то, что думаем. Когда от человека противно пахнет, или он сквернословит, или делает какие-то глупости, которые нам не нравятся, мы всегда можем сказать  об этом друг другу. Классно?
- Классно!- сказали мы с Еленой в один голос.
- Ну, вот!- гордо сказал дети, пожав ручки,- благодаря маме мы так умеем. Она всегда радуется, когда видит нас. Тогда вот перед отъездом она была чем-то расстроена, всё время ходила туда-сюда по комнате, иногда садилась в кресло и что-то писала. Обычно она читает нам очередную сказку перед сном, а в день перед отъездом даже не  пришла. А когда мы пошли к  ней в комнату,  то дверь была открыта. Мы знаем, что нужно стучать, но ведь была открыта. Если она открыта, значит  можно входить?
Я кивнул. «Зачастую, если дверь открыта, в неё нужно входишь. Хочешь или нет».
- Ну, так вот, когда мы вошли, то услышали, как мама говорит по телефону. Она говорила, что не пустит каких-то коллекторов. Потом бросила трубку и увидела нас. Мама сперва даже испугалась, посмотрела на телефон, но потом разозлилась на нас,- голос детей стал тоскливым, и они опустили головы, словно в тени их собственных тел плохое воспоминание было не так страшно,- приказала идти спать. Мы быстро добежали до спальни, легли по кроватям, и не шевелились. Но потом  мама всё-таки пришла, мы сели на одну кровать, и она с уставшим видом прочитала нам сказку, потом поцеловала и сказала, что всё будет хорошо.  А потом мы уехали!
Дальше рассказ продолжался про то, как противны поезда и как от трехдневной поездки и постоянного стука колёс голова превращается в наковальню.
Мы просидели на песке ещё где-то 40 минут, и это было самое удивительно время в моей жизни за последние годы. Мы веселились, не потому что надо, не потому, что хотели, а потому что просто так получалось.
Наконец, Елена сказал, что нам пора, а не то мама будет волноваться, но перед тем как дети встали, я указал им пальцем вдаль, за речку и густой зелёный лес и сказал на польском я:
- Nie morze, g;ry, ;e jest.Oni s; du;y i szeroki, jak samo niebo .
Дети кивнули и побежали к лошадям.
-Подождите нас - крикнул я им, улыбаясь.
- Что ты им сказал?- спросила Елена, идя рядом со мной.
- Что мир широк и велик, и иногда не такой, каким кажется,- отвечал я, вспоминая Кротова.
Елена вздохнула, и грустно посмотрев на детей, сказала:
- Ты понял насчёт…?
- Да,- ответил я, - я знаю, кто такие коллекторы. Можешь спросить потом у Беркова, если хочешь. Но это потом. Детям не до этого.
Елена согласилась.
Мы оседлали лошадей, посадили перед собой детей, только теперь наоборот- со мной сидела Катя, а Януш – с Еленой.
Пришпорив коней, мы поскакали навстречу ветру, пыли и жаре, и уже через 10 минут прискакали к входу, где нас с благодарным  и немного встревоженным видом ожидала Александра Крещинская.
- Они не сильно баловались? - спросила она, прижимая детей к себе.
- Всё нормально. Им понравилось.
Дети в один голос подтвердили.
- Ну, мне пора работать,- сказал я Елена, попрощался с Крещинской и детьми и пошёл к денникам.
В тот день работа была больше в тягость,  чем когда-либо.