Куда ведёт надежда. Глава 28

Трое всадников неслись у забора навстречу ветру. Одеты в простую деревенскую одежду, они то и дело подгоняли свои лошадей, которые, надо сказать, выглядели не очень.
«Ну, и чего они хотят?»- подумал я, стоя в тот момент в кабинете у Беркова.
- Скачки через 10 дней и пора бы вам подготовить лошадей, - говорил он, откинувшись на стуле.
- Не беспокойся, подготовим!- подмигнув мне, сказала Лена.
Но я продолжал смотреть в окно, так ничего и не ответив. Человек, едущий вперед всех, показался мне знакомым, а это бывает редко. Его темные волосы, вьющиеся, как цветок, рубашка… Они завернули направо, а значит ехали прямо к входу. Там стоял охранник с тюрьмы, который следил за тем, чтобы заключённые не вышли из завода.
Он поднял руку и наверняка прокричал, чтобы они остановились . Но их предводитель, высокий человек со шрамом возле уха, что-то достал из-за спины, что-то, что до этого лежало в сумке… Ружье! Человек выстрелил охраннику прямо в лицо.
-  Господи помилуй!- воскликнул я.
- Реакция твоего друга мне нравится куда больше, - усмехнулся Берков, сидя у себя в кресле,- про скачки нужно…
-  Да какие к чертям скачки?- спросил я, дрожащей рукой указывая в окно.
- Что там?
Лена с Берковым подошли вместе и обомлели.
- Это Канивец,- сказала Лена Беркову,- что он здесь делает?
Берков стиснул зубы,  и теперь его бледно, дряблое лицо стало ещё более белым, похожим на старый кусок мела.
- За долгом своим пришёл,- процедил он, а затем увидел труп охранника, лежавший у забора,- вот ублюдок!
Тогда-то и я вспомнил - это тот человек, который встретил нас с Леной после купания и которого потом прогнал снайпер.
Берков развернулся, подошёл к столу, открыл нижний выдвижной ящик и достал оттуда деревянную коробку. Затем вынул из кармана ключ, открыл и достал оттуда шестизарядный револьвер с рукояткой древесного цвета.
- Вот для таких случаев и берёг! Английский!- сказал он, наблюдая наши удивлённые взгляды.
- Пойдёмте вниз,- сказал Берков, но я перебил его:
- Лена пусть останется здесь.
Берков только отмахнулся и через секунду скрылся за дверью.
- Запри дверь и не выходи до тех пор, пока мы не придём!- приказал я.
- Будь аккуратен,- сказал Лена, взволнованно потирая руками.
Я пожал плечами.
- А что ещё остаётся!
Закрыв дверь, я подумал, что хорошо было бы её поцеловать, но решил не возвращаться.
Мы с Берковым спустились вместе.
- Петр Иванович?!- спрашивал Михаил Валиев, стоя возле входа,- нам нужно перенести мешки с едой к денникам. Можно…
- Помолчи!- приказал Берков, и в этот момент на входе в широкий холл появилось три человека. У каждого в руках ружье. У одного из них из кармана брюк торчало что-то наподобие мешка.
Все на мгновенье замерли, устремив на них  взгляды.
Канивец, человек со шрамом, крепко держал винтовку в своих руках, а на краях дула виднелись капли крови, наскоро стёртые рукавом.
- Я же обещал, что вернусь!- сказал он толи всем, толи одному Беркову.
- Ещё шаг в сторону и тем десяти годам, которые у тебя есть, прибавятся ещё десять!- сказал Берков, спрятав ладонь с револьвером в кармане брюк.
Каневец усмехнулся, обнажив жёлтые зубы с отбитым левым клыком
- Не в твоих возможностях сейчас командовать! - опустив ружьё… он выстрелил Беркову в ногу. Скривившись от боли, тот упал и попытался вытянуть пистолет, но тот выпал из его дрожащих рук и звонко ударился о кафель.
Канивец за два шага оказался возле него и откинул назад, к своим друзьям.
- Да вы что совсем?- выкрикнул Мехов в тишине просторного холе, среди обомлевших от увиденного людей.
- Закрой свой рот!- Канивец поднял ружье прямо на уровне глаз Мехов и выстрелил. Схватившись за окровавленное, изуродованное лицо  на откинутой назад голове, парень упал навзничь прямо Селину под ноги, издав последний вздох через грязные, покрытые собственной кровью руки, и умер. Селин отскочил назад, как ребёнок от противного жука.
Они не могли поверить. Те, кто стояли рядом с Меховым -  Селин, братья Валиевы, Ян Новак и даже Кротов. На их лицах читался слепой ужас, ужас от увиденного, ужас от непонимания. Вот они шли за мешками с едой, как делали это много месяцев до этого, и ни разу такого не было. Понимание приходит медленно, и трудно сказать в данном случае определённо, что же такое медленно.
Берков издал протяжный стон и попытался сесть на колени:
- Тебя расстреляют, падла! – сказал он.
Канивец обернулся к своим друзьям - те  подняли свои ружья в толпу. А сам он наклонился, и, схватив Беркова за волосы, приставил ко рту ружье так, чтобы холодное круглое дуло буквально врезалось в зубы. Глаза его увеличились от боли и страха до такой степени, что были видны красные сосуды по краям глазниц - пульсирующие и распухшие, как вены у старика.
- Не смей меня так называть!- Канивец покачал головой,- хотя нет, с тобой ещё не всё!
И вместо того, чтобы выстрелить, он  быстро развернул ружье дулом вниз , словно показывал приём на строевой, и со всего маху, со всей силы ударил Беркову деревянным дулом по зубами. Вместе с криком и кровью из порванных губ вылетели разбитые зубы, почти все передняя часть челюсти. Кашляя, Берков наклонился, ощущая, что проглотил несколько зубов, и теперь их острые, как камни в поле, концы резали горло.
Не обращая внимания на кашель Беркова, Канивец указал пальцем на меня, Селина и Кротова.
- Отойдите в бок! И быстро! Остальные в другую сторону!
Все повиновались.
- Кто ещё есть в этом здании? Вряд ли один охранник возле входа - это все ребята из тюрьмы!
Все молчали, слышно было только частое дыхание, почти монотонное и синхронное, словно мы играли на клавесине.
- Я сказал - отвечайте!- крикнул Каневец и поднял ружье вверх; никто не хотел проверять, сколько там ещё патронов.
Толком, не отдавая себе отчёт в том, что нужно делать, Новак сказал, с трудом глотая слюну:
- Ещё 3 охранника.
- Молодец!- улыбаясь, сказал Канивец, и обернулся к своим друзьям,- ведите двоих из них дальше, на манеж или в столовую. Наверняка они там.
В тот день снайпера на конном заводе не было, так как лошадей мы выводить не собирались - всё было закрыто. Были только охранники, которые каждый раз приезжали с нами.
Толстый мужчина в больших сапогах кивнул, и крепко обхватив своё ружье, словно бревно, указал на меня и Селина.
- Идите вперёд на манеж, ребятки,- сказал он гнусавым голосом, будто из радиоприёмника,- идите в шаг, как в строю. Если кто-то что-то вякнет, буду стрелять по рукам. Ясно? И да, руки за голову.
Мы кивнули. Яснее некуда.
Медленно пройдя всех, мы пошли в манеж. Мужчина, идущий сзади нас, держался на расстоянии двух метров, постоянно оборачиваясь на других, пока мы не вошли на манеж. Стараясь не шевелить головой, я краем глаза посмотрел на Селина. Он шёл медленно, а по его лицу стекал  мелкими каплями ото лба до подбородка пот. С каждым хрустом соломы под ногами зубы его дважды или трижды стучали. А сам он смотрел вперед, то и дело обмокая языком губы.
Я отвернулся, потому что страх заразителен, как ветрянка, и лучше смотреть под ноги, чем на лица людей в трудную минуту.
Дмитрий Алексеевич увидел нас через пару минут. Он сидел за столом сбоку от манежа играл в карты с другим охранником, попивая холодное пиво.
- Сколько можно мешки ждать?- спросил он, и тут же осёкся.
По привычке, выработанной годами, рука его потянулась к чёрной кобуре с лежащим там пистолетом.
- Э-э-э, нет!- протянул мужчина, стоящий за нами, - ещё одно движение, и я их убью. Поверь, мы уже убили двоих. Одним меньше - одним больше. А услышат стрельбу здесь, перебьют всех там. За нами не станет.
- Кто «мы»?- спросил Дмитрий Алексеевич.
- Положите на стол ваши концы, ребятки,- стиснув зубы, сказал мужчина,- и сами отойдите от стола. Раз!
На счёт два они сделали это. В манеж вошёл другой человек из кампании Канивеца - худой, с длинными руками, покрытыми венами, и узким лицом, которое частично скрывалось за копной длинных грязных волос.
- Мы отвели остальных в комнату для выжеребки!- сказал он, потом осёкся, увидев охранников.
- Хорошо,- сказал стоящий за нами,- пойди да забери пистолеты!
Худой человек не заставил себя долго ждать. Через пару секунд пистолеты были у него, первый он отдал своему другу, который в свою очередь повесил ружье на плечо, второй сразу взял в руки - стрелять из такого оружия было куда удобнее и быстрее,  чем из винтовки.
- Закрой их в подвале,- посоветовал человек с гнусавым голосом.
- А что если Саша…
- Саше плевать где, лишь бы потом не получить пулю в задницу. Давай уже!
Худой человек наставил на охрану пистолет и приказал им идти.
Дмитрий Алексеевич многозначительно посмотрел на меня, разворачиваясь.
« Не делайте глупостей!»- говорил этот взгляд, - мы что-нибудь придумаем».
А мы пошли обратно под дулом пистолета.
Канивец стоял возле входа напротив Кротова. На лбу у него виднелась покрасневшая гематома от удара. Кротов говорил спокойно, немного наклонившись, хоть и под дулом охотничьего  ружья.
- Здесь нет наличности, только ценные бумаги и облигации, которые вы вряд ли сами продадите!
- Врёшь. У него всегда есть деньги. Он многим жизнь попортил, на многих наварился. У таких всегда есть деньги.
- Вы сами себе же хуже делаете!- спокойно говорил Кротов даже с некоторым сочувствием,- на ваших руках теперь кровь. Вы и ваши семьи будете…
Канивец с размаху ударил Кротова по голове и тот упал на бок, раскусив губу от боли.
- Заткнись! Ты ни черта не знаешь о моей семье!
- Для таких людей, как Берков, есть закон! – продолжал говорить Кротов, сплёвывая кровь,- вы могли обратиться в милицию, в суд.
Канивец одной рукой схватил Кротова за рубашки, и, подтолкнув вперед, помог подняться.
Похоже, ему нравилось высказывать то, что месяцами копилось в его голове, как ржавчина. Теперь он её счищал.
- Ты меня не слышал, что ли? Его деньги купят всё. И  суд, и совесть!
-Уходите!- по-дружески сказал Кротов,- и тогда у вас будет шанс спря-таться.
Канивец покачал головой.
- Я здесь за местью. Не только за деньгами.
Потом повернулся к своему другу с гнусавым голосом и сказал:
- Веди этих двоих в морозилку. Нашли охранников?
- Да,- тот кивнул,- Володя пошёл закрывать их в подвал.
- Отлично. Веди этих!
Став в один ряд, мы пошли опять через манеж к кухне, за которой находилась большая морозилка, размером с погреб в частных домах, для хранения продуктов.
Кухня была пуста - повар в тот день на своё счастье заболел.
Пока мы шли, я сперва надеялся услышать выстрелы, крики, звуки борьбы, хоть что-нибудь, что говорило бы о борьбе, но когда мы ступили на холодный  металлический пол морозилки, и за нами со стуком, похожим скрежет наждачной бумаги, закрылась дверь, одарив маленькую комнату кромешной тьмой, я решил, что так даже лучше. По крайней мере, они живы. Кроме…
Кроме Мехова и охранника. И Берков, наверняка, умрёт. - Объясни мне, Кротов, какого хера ты советовал этому ублюдку бежать?- гремел во тьме голос Селина, голос и страха, и злости, и растерянности в одном тембре.
- Они и так убили одного. Это…
- Уж лучше пусть остаются. Мы выберемся, и тогда он у меня до приезда милиции будет молить о скорой смерти о пули. Сука! Ха, они нам даже руки не связали!
- А зачем?- пожал плечами я,- нас тут просто закрыли, если они не найдут деньги, то уйдут, с чем смогут. Мы им не нужны.
Селин сделал шаг вперед и наткнулся на меня, едва не сбив с ног.
- Аккуратно!- попросил я, ощущая, как ударился ногой по железную полку с какими-то фруктам, судя по запаху. Но вместо обычного глухого удара я услышал короткий звон. Опустив руку, я нащупал в кармане холодный прямоугольный предмет с закруглённым краями.
Портсигар!
Аккуратно достав его (не дай Бог уронить в такой темноте), я наощупь открыл его с легким щелчком. За пластиной, которая обычно придерживала сигареты, лежала кремневая зажигалка. До меня дошло, что я тогда в библиотеке  так и не проверил, есть ли там бензин.
Подождав секунду, я поднял палец и со всей силы опустил его, полностью прокрутив круг и прижав железную рычажок до упора.
Небольшой язычок пламени вылез из зажигалки, и,  дергаясь, словно луч света на воде, продолжал гореть.
- Откуда это у тебя? -  с удивлением спросил Селин, оборачиваясь.
Но я тогда смотрел на сосредоточенное лицо Кротова, разглядывающего старую зажигалку. В его немного стеклянных глазах я прочитал понимания - он догадывался, где я нашёл эту зажигалку.
В комнате по настоящему нужных и необходимых вещей.

**********
- Уверен, что сможешь?
Селин кивнул при тусклом свете языка пламени и сел на корточки.
- Да с чего вы  вообще взяли, что сможете потом сломать и открыть за-мок?- спросил он, поворачивая голова.
- Я однажды уже делал это,- отвечал Кротов, стоя сзади.
- Ну-ну!
Я открыл портсигар и с сожалением посмотрел на пластину, которую нужно было оторвать. Только так можно было раскрутить болты.
Послышался щелчок, словно кто-то ударил большим пальцем о средний, и я отдал Селину отломленную пластину. Присев рядом с ним, я поднёс к замку зажжённую зажигалку.
- Давай быстрее!
- Я сильнее вас обоих. Сделаю так быстро,  как смогу!
Тонкая железная пластина оказалась весьма прочна и при этом не широка, а кресты на болтах были достаточно велики, что несколько облегчало задачу.
Пока Селин, тяжело дыша, открутил два болта, я снова вспомнил о Лене. «Он не тронет её, нет!»- убеждал себя я, видя, как трясется моя рука ,словно у алкоголика. «Боже только бы она была жива. Что угодно, только бы она была жива! Прошу!»- я молился про себя, впервые за долгое время обращаясь к Богу. 
Через 5 минут Селин закончил работу, скинул крышку,  встал и с недоверчивым видом передал уже немного погнутую в краях пластину.
Кротов кивнул, присел на корточки и внимательно оглядел замок. Затем, вместо того, чтобы начать в нём копаться, он ударил пластиной по двери так, что край её откололся.
- Ох, мать твою, да ты мастер!- нервно прокричал Селин, прохаживаясь взад и вперед и потирая ладони.
- Мне нужен острый конец, детали слишком маленькие!
Кротов, немного нагнув голову и прищурив глаза, положил левую руку на края крышки, а правой, держа острую пластину, начал медленно двигать первый штифт замка вверх и вниз, до тех пор, пока не слышал щелчок, словно открывал сейф.
Когда Кротов принялся за третий и последний штифт, зажигалка погасла.
- Чёрт!
Я дважды ударил о кремень, но нечего. Мне почему-то на секунду показалось, что Кротов и Селин исчезли, а я остался один, запертый в холодной молчаливой темноте, как в склепе.
Маленькое пламя огня вышло из зажигалки, и я едва не выронил её от неожиданности.
- Аккуратнее!- сказали Селин и Кротов в один голос.
Я кивнул, с напряжением в груди выдыхая воздух, который в тот раз показался мне тяжелее, чем обычно.
- Открыл!- сказал Кротов через минуту и толкнул дверь.
-Если конечно не закрыли на защёлку!- сказал Селин, истерически улыбаясь.
Дверь с силой поддалась  и открылась, запустив луч света в тёмную морозилку. Кухня была пуста.
**********
Человек с гнусавым голосом чистил своё ружье, напевая какую-то песенку, сидя возле манежа. Пистолет лежал у него на коленях. Кроме него никого в помещение с денниками для жеребцов не было.
Кротов подошёл к нему.
- Володя попросил, чтобы вы поднялись наверх, в кабинет директора!
Человек перестал петь, и, не поднимая глаз, кивнул. Положив пистолет в карман, он встал и в этот момент резко развернулся, едва не выронив ружьё.
- Что?
- Ничего.
Но Кротов ничего не говорил, только смотрел, сложив руки на поясе и подмигнув бандиту.
Селин ударил бандита сзади кастрюлей с водой с такой силой, что тот сразу же упал, схватившись за голову и  издав короткий крик. Присев, он снова нанес удар, на сей не в макушку, а в лоб, от чего на лицо бандита брызнула кровь, и кусок кожи оторвался и загнулся, словно лист бумаги, обнажая белую черепную кость.
- Хватит!- крикнул Кротов, схватив в одну руку ружья, а другой доставая пистолет.
- Они убили Витю, они…,- Селин запнулся, оскалив твёрдые зубы.
- Он никого не убивал,- сказал Кротов, глядя ему в глаза,- никого.
Словно в согласие с этим утверждением бандит издал болезненный стон, пытаясь закрыть окровавленный лоб рукой, но в тот момент, когда дотронулся до отбитой кожи, открыл рот от боли и, не выдавив и звука, потерял сознание.
- Сейчас нам нужно спасти других,- спокойно сказал Кротов, давая Селину пистолет Макарова,- только в крайнем случае!
Я подошёл к ним, указывая пальцем на двери к манежу.
- Нужно их закрыть!- сказал я, - а потом пойдём к той комнате. Они закрывается на задвижку, ключ не нужен. Давайте…
Но не успел я закончить предложение, как возле двери, словно услышав мои слова, появился Канивец с ружьем и его худой друг, который запихивал в мешок статуэтку с драгоценными камнями, которая стояла в кабинете у Беркова на полке.
- Придурок,- закричал он, видимо, имея  в виду своего гнусавого друга, и выстрелил из ружья почти наобум.
Мы кинулись в бок и спрятались за денником, прикрыв макушки.
Лошади от звуков выстрелов нервно заржали и затопали копытами, поворачивая морды то в сторону стрелявших, то в нашу сторону.
Канивец, тоже зайдя за денник в другом ряду, прокричал:
- И это всё, так будем бегать…?
Селин высунул пистолет и выстрелил один раз – пуля попала в табличку с номером лошади и отскочила вверх, оставив след в форме кометы. Лошадь за денником встала на дыбы, со стуком ударив копытами по дверям, но те были плотно закрыты.
- Молись, что пуля убьёт прежде, чем я до тебя доберусь!- крикнул Селин, и, высунув руку вновь, хотел было выстрелить, но откуда-то сбоку уже прогремел глухой выстрел - ружейный. Прошло не больше секунды, прежде чем Селин выронил пистолет из руки, наблюдая с ужасом за тем, как расплывается теплая  кровь между пальцами.
- Урод!- сказал Селин, сжимая здоровой ладонью рану. Пуля прошла на вылет и застряла в деревянной стенке денника.
- Пригнись!- крикнул я, и немного отодвинув друга, нагнулся за пистолетом.
Кротов в этот момент, немного высунувшись с другого боку, внимательно смотрел вперед. Недовольно окинув нас беспокойным взглядом, он стиснул зубы и что-то прошептал.
- Что ты делаешь? - спросил я у него, - они с другой стороны!
- Будь готов выпустить лошадей,- сказал Кротов сухим голосом.
В следующую секунду он протянул пистолет и выстрелил не в Канивеца, ни в его друга, а куда-то в бок, на полку, установленную над денниками.
- И зачем…?-
Впрочем, заканчивать вопрос было глупо. Кротов вовсе не промахнулся, он стрелял в керосиновую лампу, накрытую белой тряпкой. Стекло треснуло, и на тряпке полыхнул огонь. Шатаясь, лампа упала на бок и покатилась по полке, как моток ниток, и, ударившись о край, грохнулась на пол. Солома и деревянные ящики, лежащие возле денников, тут же загорелись.
- Господи Боже!- прокричал худой человек  и попытался перебежать на другую сторону, спасаясь от огня.
Как только он вышел, пригнув голову и крепко держа в руках мешок с награбленным добром, я выстрелил ему по  ногам. И попал.
Закричав, он упал, ударившись животом о бок статуэтки.
- Вы все идиоты!- заключил Канивец, высунулся из своего укрытия, как партизан, и выстрелил в меня… и чудом не попал - пуля ударилась о самый край деревянной стенки и отлетела в бок, скрывшись в соломе.
Канивец выстрелил для верности ещё два раза, затем выбежал из-за денника, и оттолкнув лежащего друга, буквально выхватил у  того мешок.
- Помоги мне! – взмолился тот, дёргая простреленной ногой, как при судороге.
- Ты сам виноват!
Когда мешок оказался в Канивца в руках, он уже через секунду оказался у двери на манеж, и, подтолкнув её, скрылся в проёме.
- Стой!
 Я выстрелил, но промахнулся - пуля ударилась о дверь.
Кротов, уже выйдя из-за денника,  схватил ведро и разбил им стекло, доставая серый пожарный шланг с красным наконечником.
Открутив кран, он обдал водой горящие ящики и дверь денника, которая к ужасу стоящей возле неё лошади, уже начинала гореть одиноким языком пламени.
- Лошади!- приказал Кротов, крепко держа шланг, с невероятными усилиями пытаясь управлять большим напором воды.
- Зачем?
- Чтобы его догнать! Давай делай!
Я не заставил его ждать. Перескочив через поток воды, я отодвинул ще-колды на двух денниках, и лошади буквально вынырнули из них, желая поскорее убраться из этого дурдома с огнём и выстрелами.
Быстро привязав их возле заднего выхода, я пошёл коридором к комнате для выжеребки.
Уже подходя, ступая по хрустящей соломе, я слышал голоса братьев Валиевых. Значит, живы.
Отодвинув защёлку,  я … едва не получил палкой по голове - она пронеслась у меня в сантиметре от носа и опустилась в низ ,как серп на поле.
- Какого чёрта ты делаешь?
Пётр Валиев удивлённо посмотрел на меня, отпуская палку.
- Как ты выбрался?
-Не сейчас. Идите к денникам, скорее. Там двое из них ранены.
В тот момент  я заметил, что Максим Валиев стоял на одной ноге, держась за плечо брата, тогда как другая была перевязаны пропитанными кровью кусками его же рубашки.
- Хотел убежать,- пояснил Максим, - но, как видишь, не удалось!
- Всё живы?- спросил Ян Новак, высовывая  голову из под широких плеч братьев.
- Селин ранен в руку,  а так все живы. Из тех, кого мы видели,- сказал я, всё внимательно оглядывая своих друзей.
Все на секунду замолчали, затем кивнули. Я отступил назад, выпуская всех.
- Я пойду наверх, к Лене. Идите к денникам!- повторил я, уже обходя коридор. Перепрыгивая по три ступеньки, как школьник  на переменах, я уже через пару мгновений, которые мне стоили пары значительных болезных ударов сердца, я был уже у двери, ведущей в кабинет Беркова.
Не останавливаясь, я толкнул её рукой.
Первое, что я увидел - это бардак. Всё было перевёрнуто вверх дном - книги, бумаги, стулья, подставка для чайного сервиза валялась на полу, а рядом , среди осколков, был разлит чай из разбитого чайника, погнутая треснувшая лампа валялась на полу, даже мусорное ведро в сеточку лежало на боку.
Берков сидел на стуле.
Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что он мёртв. Я понял это даже не по изуродованному лицу, или порезанной рубашке  и прямым ссадинам от ножа на груди,  а по огромной дыре, порватой и неровной, возле горла.
Картина, которая закрывала сейф, теперь лежала на столе рисунков вниз, но сейф так и не открыли. На нём были видны следы взлома - царапины по краям и дырки на обоях, даже сплюснутый металлический замок. Они стреляли в него, что само по себе очень глупо, пуля могла отрекошетить  назад и убить стреляющего.
Берков сидел теперь в своём кресле уже посмертно, но отдать им свои деньги, даже те, которые хранилась в виде облигаций, он не смог. Он умер за свои деньги, умер за бумажки, перевязанные ленточкой, словно подарок на день рождения.
Когда Канивец убедился, что ни угрозами, ни жестокими побоями Беркова не заставить выдать код, он приставил ему к горлу ружьё и получил-таки  часть того, за чем пришёл.
Но Елены в комнате не было. Если он и была жива, то только в той же комнате, в которой я её оставил.
Я подошёл к двери и протянул руку, но медлил, не в силах дотронуться до деревянной ручки.
Закрывать двери куда проще, чем открывать их.
«Боже, хоть бы она была жива!»- повторил я свою простую молитву.
Открыв дверь, я  застыл, ощущая, как падает вниз сердце, сжимается, словно чьей-то рукой, и превращается в сплюснутый камень.

**********

Я стоял посреди комнаты, такой же опустошённой, как и прошлая, не в силах сделать и шага - ноги будто налились сталью.
Лена лежала на диване, зажав тряпкой рану на животе. Кровь уже стекала до подола платья, оставляя на некогда голубой ткани и на загорелых ногах полупрозрачные кровавые следы.
Лена приоткрыла глаза и улыбнулась, стиснув губы.
- Слава Богу, Миша! Ты жив!
- Да, я жив!- мне стоило огромных усилий, чтобы сдвинуться  с места, и присев к Лене, положить свою руку на её, зажимая кровоточащую рану.
- Берков – упрямый до невозможности. Потом они привели меня и выстрелили мне в живот, но даже после этого это не дал им ключ, представляешь?
 Понимает ли она, что умирает? Что жить её минуты?
- Ни говори ничего, - сказал я первое, что пришло в голову,- не трать силы! Потерпи ещё немного!
Лена улыбнулась и раскашлялась.
- Ай, как больно! – её рука дрогнула, а сама она закрыла глаза.
Я едва мог дышать. Мои пальцы дрожали, а со лба тёк пот, как вода. Голова начинала болеть короткими ударами, словно кто-то засунул мне под череп сирену и периодически включал её.
- Можно тебе кое-что сказать?- спросила Лена.
Я кивнул, ощущая тошноту.
- Тот вечер пару дней назад, помнишь?
- Да, Лена, помню.
- И у тебя хорошо получилось. Помнишь,  я тогда сказала, что мне 36 лет.
Я покачал головой, ощущая, как потекли по щекам две горячие слезы.
- Нет, не помню.
- Эх, ты. Слушать надо, что тебе женщина говорит!
Она замолчала, сглотнув. Только не слюну, а кровь.
 -Ну, так вот, Миша! Мне 37 лет на самом деле. Понятия не имею, почему соврала. Старая я уже, вот и вру, чтобы все думали, что я моложе.
Мне не было, что сказать. Ощущение было такое, словно я сейчас куда-то упаду, свалюсь и там умру.
- Я умираю Миша? Да?
- Да, Лен, наверное!- тошнота подступала к горлу горячим, как каша, комом, плотным и неприятным, как слизь.
- Я думала, это больно. Но с тобой даже приятно. Почему-то… Хорошо на душе!
Она сплюнула сгусток крови, закрыла глаза, и, отдышавшись, вновь улыбнулась. Я убрал руку от раны и положил её на голову, держа её, как у младенца.
- Весело! И совсем не … не больно!
И она умерла. Выдохнув воздух, но не вдохнула вновь, губы её застыли, по-прежнему такие же красные,  глаза не закрылись, а лишь остекленели и смотрели теперь на меня двумя мёртвыми кусками хрусталя.
Живые глаза не врут, в них отражения души. А в мертвых – лишь зеркало, отражение самого себя.
Опустив голову на грудь, я заплакал. Третий раз в жизни. И обхватив мёртвое тело руками, ощущал, как медленно уходит тепло и жизнь, как холодеют и твердеют руки, а волосы становятся тугими.
Я плакал от души, плакал от боли. Там погибла и частичка меня, господа. Навеки ушла вместе с жизнью любимой.
Шрамы на теле зарастают долго, шрамы души почти никогда.

**********

Кротов схватил меня за руку и два патрона были выпущены в воздух.
- Иди на хер!- прокричал я, отталкивая его.
Канивец лежал связанный на земле, с разбитой голове и сломанной рукой. Кротов догнал его на коне, перепрыгнув через ограду, скинул его с коня, затем связал и отвёз обратно, связал и бросил здесь, чтобы передать его милиции.
- Никто больше не умрёт!- сказал Кротов, ставая между мной и Канивецом.
- Он убил её, убил, убил Лену,- повторял я.
Лицо Кротова дрогнуло, а в глазах засветился страх. Но он не отошёл.
- Если ты не дашь мне его убить, я убью тебя!
- Ты не вернёшь её, не вернёшь…
Я схватил Кротова за шею и вдавил пальцы так сильно, что ощущал позвоночник.
- Не смей мне про это говорить! Не смей!
Я оттолкнул Кротова, и он упал на землю.
Мы были на выходе из конного завода. Холодный ветер  хлестал в лицо, но моя грудь горела. Хотелось боли, хотелось удара, всего, лишь бы выбить этот проклятый жар.
Я направил пистолет на Канивеца, но Ян Новак и Пётр Валиев схватили меня за локти и не дали выстрелить.
- Тебе выходить через 4 года! Успокойся!
- Заткнитесь!
Я бросил пистолет, и, трясясь, словно лист на ветру, сел на колени и стал бить кулаком об землю.
Все смотрели на меня странным, отторженным взглядом. И чем сильнее я его ощущал, тем быстрее наносил удары в землю, разбивая твердый пласт на маленькие камешки. Ощущая, как крутиться внутри меня этот горящий шар, обжигая внутренности.
- Ты прав!- послышался сзади голос Канивеца,- я должен умереть. Убей меня! Будь мужчиной в отличии от твоего друга. Слабонервный законник, мать твою! Твоя баба за тебя волновалась! Ха. А вы все…
Послышался глухой удар - это Селин ударил парня камне по голове, держа его в здоровой руке.
- Хватит слушать эту чушь!
И думаю, каждый из присутствующих тогда согласился с этим.