Как Ивану смертельно не повезло с женой

     Двадцатитрехлетняя Аграфена Нефедова дочь, жена заводского крестьянина Ивана Чулкова  мужа своего не любила. Как сама потом сказала в Екатеринбургском уездном суде, жила с ним «не в совете».  Не прислушивалась к его  совету нарожать  детей и  жить «по-человечеству», ходить в церковь, по вечерам сидеть дома.  Уж очень нравилось  ей постоянно болтаться в гостях у Татьяны Сорокиной,  которая ей по возрасту в матери годилась, и у которой по вечерам частенько бывало в дому веселье.
   В-общем, никакой управы на Аграфену не было.  Не повезло Чулкову с женой. Невезение это, как выяснилось, привело в дальнейшем к трагическим последствиям.
   Как-то хозяин завода дворянин Демидов по зиме прикупил  новых крестьян с семьями  аж в Поярковской волости на Рязанщине  и привез их  в Каслинский завод. Расселили новых работников  в ветхих жилищах.  А тридцатилетнему  красавцу Федору Нефедову сыну Стафееву  вместе с его женой Полиной  так и вовсе  в руинах приказали пожить.  Холодно… Урал все-таки. Как жить-то, коли пол провалился, да крыша вот-вот на голову рухнет, вся перекошена…
  Федор высмотрел избу попросторнее,  да и уговорил хозяев взять его на постой, покуда  своё жилище  не отремонтирует. Оказалось, это и было родовое гнездо Чулковых, в котором категорически отказывалась  прилично себя вести и советоваться с мужем неугомонная Аграфена.   
   Федора Стафеева она сразу полюбила, а жену его Полину  столь же сильно возненавидела. И не стало мужику от Чулковой никакого покоя. Подкарауливала она его, когда он в дому был один, и говорила ему про то, что надо им вместе быть и приставала с поцелуями. Отбивался как мог. Полина несколько раз заставала Федора и Аграфену  в избе и в  коровнике,  докладывала Чулкову, как его жена  атакует Федора  и зовет в блудную связь. Чулков Полину выслушивал, колотил Аграфену, история ненадолго затихала, а потом возобновлялась с прежней силой.
   Промучавшись так целый год, от греха подальше решил Федор съехать от этой странной семейки. Но почему-то не нашел ничего лучше, как попроситься  к Татьяне Сорокиной, жене заводского крестьянина Петра  Сорокина, у которой и любила бывать Аграфена. Та его с Полиной приняла. И вот уже не прошло и месяца, как лег на стол заводской конторы Каслинского завода рапорт  о любодейной  связи Федора Стафеева и Аграфены Чулковой. Написан он был не  как-нибудь, а со слов самой хозяйки «общежития»,  пятидесятидвухлетней Татьяны Сорокиной.  Уж какая кошка между ними пробежалась не сразу и поймешь.
   Докладывала она, как в её присутствии Аграфена  усадила  Федора  Стафеева  себе на колени и трижды поцеловала в уста. И ещё сообщала про то, как Аграфена говорила ей о своей ненависти к жене Федора. На этом основании  она заключала, что есть меж ними  блудодейная  связь и требовала принять меры к бесстыдникам.
    Расследование, тем не менее, ничего не дало. Само наличие связи доказать не получилось.  Петра и Аграфену оставили в покое, хоть и «в подозрении» и жизнь потекла своим чередом. Петр с женой Полиной переехал в наскоро отремонтированную избу.
   Прошла вторая зима, весна пролетела незаметно. История уже стала забываться.  Вот и лето почти кончилось. Близилось время покоса. 9 августа 1793 года Чулковы отправились  ставить  стога  к озеру Касли.
   Но уже на следующий день  вернулась с покоса Аграфена и стала жить в доме одна. Говорила, что муж её уехал в дальнюю деревню за какими-то долговыми бумагами. Неделя прошла, потом началась другая… Ивана все не было!
   И вот облетела завод жуткое известие, что нашли Ивана Чулкова мертвого, в той же  самой телеге, в которой он на покос и отправился.
    Тело было  доставлено в контору  при посредстве священника Андрея Иванова и ученика Василия Коренного, который труп и обнаружил. Осмотр провел  случившийся в Каслинком заводе по своей надобности стряпчий господин Дьяков. Он свидетельствовал, что  на теле было  много резаных, битых и колотых знаков. Но тело сильно «попрело», так как была жара, и толком опознать,  кто это,  оказалось  невозможно. Только по платью и по лошади, запряженной в телегу, догадались, что это и был Иван Чулков, крестьянин Каслинского завода.
   Чулкову  тут же доставили в контору. Она в трупе своего Ивана  не признала, объявила, что муж её убыл в дальнюю деревню. Но от нарочно посланного туда человека было узнано, что Чулков в той деревне не появлялся. Тогда Аграфена в «преподлом убийстве» мужа и созналась. Но сказала, что она учинила его  не одна,  а  вместе с находящимся здесь в работе уездным жителем  крестьянином  Поярковской волости  Федором Стафеевым,  с которым она состоит в блудодейной связи.
   Ивана схоронили в тот же день. Откладывать не стали, уж очень донимал смрадный дух. А подозреваемых в его убийстве отправили в Екатеринбург для дальнейшего дознания.   
   Аграфена, видать, когда-то сильно любила  Федора и  теперь мстила ему за равнодушие, нисколько не заботясь при том о своей собственной участи. На допросе рассказала, что в первую же ночь, как легли с мужем спать, приплыл к ним на лодке Федор, предложил ей оного мужа убить, и она с ним согласилась. Тогда, клялась Аграфена, и  схватил Стафеев березовое полено, да и разбил им голову Ивана.  Потом переложил труп в телегу и отогнал подальше, даже лошадь из телеги не выпряг, и обратно уплыл. Аграфена пошла назад в свой дом в сильном расстройстве, что кому говорила  про мужа, и не упомнит. 
  Федор от возмущения сначала онемел, а потом стал божиться, что был отправлен на жатву хлеба в другую волость. Что вместе с другими двенадцатью работниками в ночь гибели Ивана  лег спать и с утра снова работал на жатве. И теперь бы ещё работал, как бы не клевета Аграфенина! Заявил Федор, что с оной женою блуда никогда не имел, крестьянина Чулкова не убивал, согласия на убийство не давал, от чего наговаривает на него Аграфена, он не знает.
 12 работников прибыли  из соседней волости в Екатеринбург для дознания и поклялись, что  Федор с ними вместе жал рожь, с ними спал, с ними ел и даже на шаг никуда не отлучался. Потом допросили Татьяну Сорокину, которая в прошлом году сигнализировала, что Федор Стафеев на коленях у Аграфены сидел и трижды был поцелован. Татьяна тоже «ушла в несознанку». Заявила, что крестьянина  Стафеева  знает, а вот,  что он блудно  жил  с Аграфеной, того не знает.
   Тут Аграфена Чулкова усилила натиск. Заявила, что Стафеев в ночное время на 10 число августа,  переплыв через озеро «в башку поленом по голове её мужа убил и потом отвез его в пустошь, а сам ушел  ко крестьянину  Василию Иванову  и все ему рассказал».
   Крестьянин «учинил запирательство». Вспомнил, что  не так давно напоил его Стафеев  допьяну,  но когда именно не мог сказать и что Федор ему говорил во время пьянки, тоже в крестьянской памяти не сохранилось.
   Двенадцать работников, снова призванные, чтобы  уточнить свои показания, единодушно  «одобрили  в поведении»  Федора   и поклялись, что о его блудной вязи с Аграфеной Чулковой ничего не слыхивали.
   11 сентября опять допросили   Татьяну Сорокину, Моисееву дочь. Та подтвердила, что Федор в её доме бывал, только не для свидания с Аграфеной, а  для ночевания  «по той же самой причине, что дом того Стафеева чрезвычайно был ветхий и для семейства тесен».
    Но чтобы в доме её помянутый Стафеев  у жены Чулкова сидел на коленах и принял от неё три поцелуя, она не видела, и ничего о том, что он с Аграфеной жил блудно, не слыхала, и что сама показала на него напрасно.
   У Татьяны были, оказывается, свои резоны. Она подозревала, что теперь уже Полина Стафеева  имеет с её мужем Петром  действия, «каково обыкновенно бывает между мужеством и женством». Вот и добивалась Татьяна  выселения Стафеевых.
   Подтвердила Татьяна, что Полину Стафееву  Аграфена  Чулкова действительно ненавидит. Только добавила, что ещё сильнее Аграфена ненавидит Федора. Называла его  в разговоре с Татьяной ябедником, потому что он  «делал дурные поступки мужу ея, а сам по согласному у него жил, всегда к ней приставал иногда ея избивал».
   Суд освободил от стражи Федора, признав, что на момент убийства он и жертва находились в разных волостях. И вернулся Стафеев обратно в Каслинский завод, к своей жене  Полине, чудом избежав гибели. А вот Аграфене пришлось куда как хуже. Указом ея Императорского Величества Самодержицы Всероссийской Екатерины было велено Аграфену Чулкову казнить кнутом.
   Предстояло ей погибнуть в страшных муках.  Кнут представлял собой почти трехметровый кожаный ремень, согнутый таким образом, что его стороны представляли собой два острых края. Даже несколько ударов кнутом могли убить приговоренного. 
   В приговоре Чулковой количество ударов кнутом не указывалось. Можно предположить, что избиение должно было продолжаться до последнего её вздоха.