Древний заговор

                ДРЕВНИЙ    ЗАГОВОР


Как удавалось выживать человеку в древнее время?

Какие Силы и какие  Знания  он привлекал для этого?

Вероятно,  в древности была создана какая - то ведическая целительная система, которая передавалась в роду от посвященного.
 
С одним из таких проявлений древнего ведического учения мне пришлось столкнуться в раннем  детстве.

Назавтра мы с ребятами собирались с утра пойти  в лес. Начали поспевать ягоды. День назад девчата принесли  каждая по большому кувшину земляники. Наша ватага ребят решила не отставать от них. Было всё оговорено.
 
Но  в этот день  утро началось  как-то необычно. Хотя с  первыми лучами солнца, над прудом заклубился  молочный  густой белёсый туман и начал  подниматься  под тёплыми лучами вверх,  будто белой кисеёй окутывая прибрежные ракиты, которые своими круглыми кронами клонились к самой воде,  в воздухе чувствовалось приближение грозы.

Если кто  хоть раз встречал рассвет, знает,  что в это раннее время в природе разлита  какая-то умиротворённость и сонный покой. И, кажется, что само время течёт  неторопливо и протяжённо.

В этот раз было всё  по-другому.
В пруду, как в зеркале, отражалось не голубое безмятежное небо, а тяжелая грозовая туча, надвигавшаяся с запада. Над гладью пруда высоко в небе, иногда резко снижаясь, широкими кругами носилась стая ласточек, продолжая  возбуждённо щебетать. 

Ласточки проносились  низко над водой ловко, изящно виртуозно касаясь  воды притихшего пруда. Они грудкой падали на воду, от чего над поверхностью воды взлетали невысокие фонтанчики брызг, затем, стремительно взмахнув крылышками, устремлялись в небо. При том они начинали отчаянно щебетать  то ли от страха, то ли от восторга.

 Туча на горизонте продолжала расти, и становилась громадной, в полнеба. Она надвигалась грозно и величественно, нависая над лесом, лугами и прудом. Вдали глухо и пугающе громыхали раскаты грома.

Туча, иссиня - чёрная  внизу, давила своей мощью и громадой, невольно нагоняя  безотчётный внутренний страх,  накрывая всё небо.

Но внезапно  налетел стремительный ветер,  поднимая  вверх клубы серой пыли. Закрутились воздушные вихри. Они пробегали  над затихшим прудом и  создавали неглубокую рябь, которая быстро с загадочным шелестом стихала.

Порывы ветра рвали на части тёмно-свинцовые облака. Меняя направления, ветер, проносился над землёй, поднимая вверх остатки  облаков, которые косматыми клочьями оставались  разбросанными  по всему небу.

Яростно  боролись две стихии – тёмные зловещие  тучи и быстрый стремительный  ветер.

 В этой схватке победа осталась на его стороне.

 Прежняя пугающая  туча превратилась в  пепельно-сизые клочья облаков, которые поднимались всё выше и выше.
Так постепенно прояснилось и снова, как ни чём  не бывало, засветило яркое тёплое солнышко.
 
 Гроза прошла стороной.

 На дровосеке, около дома, я мастерил из стеклянной банки ведёрко, привязывая  к ней, маленький медный обручик из проволоки.

Закончив подготовку к походу в лес, взяв лёгкий топорик начал тесать четыре латы на крышу сарая, которые, забегавшись вчера, не успел доделать.

Сидевший невдалеке  на брёвнах дед Гриша грузный, кряжистый и  крепкий,изредка подавал полезные советы.Ему было далеко за семьдесят.

Когда   заготавливали дрова  в лесу  и перевозили на зиму несколько возов  дров,  дед частенько  подряжал  меня   в помощники.

 Дед Гриша слыл человеком большого природного ума. Хотя учиться ему пришлось очень мало. Родные рассказывали, что он в детстве отходил в школу всего одну зиму. Школа была за пять километров, в соседнем селе. Приходилось ходить туда зимой  в зипуне матери.

А на следующую морозную снежную зиму он ей  понадобился, а может в семье решили - читать и писать научился и этого достаточно. На том его обучение и закончилось.

 Но, живя в лесу, на природе, он прошёл великую школу постижения мира. Ведь хорошо известно, что,  наблюдая за поведением и жизнью животных и птиц, за развитием и ростом трав, растений, деревьев человек глубже и точнее постигает законы природы.

Дедушка многому и меня научил.
 
Это тёмная туча сбила нам планы, и мы не пошли за ягодами с утра. Где-то перед полуднем, нарвав на огородах огурцов, послали Валерку Силина за хлебом. Он жил неподалёку от этих огородов и довольно быстро  принёс полбуханки хлеба из дома.

Малость перекусив, заснули на солнышке в зарослях густого разнотравья. Заросли молодого лозняка  и ракит окружали наше временное  пристанище.

Надо заметить, огороды прижимались к ручью, который был началом небольшой речки с поэтическим названием Белая Берёза, которая затем впадала в реку Свапу. Свапа впадала в Сейм (в летописях Семь), а тот в Десну, Десна в Днепр.
 
А Днепр как известно несёт свои воды в Чёрное море.

А начинался ручей  из двух родников.

Бьющий из-под чёрного среза бугра ключ,   журчал, звенел и переливался.  Он издревле назывался Чёрный колодезь. Вода из него была необыкновенно вкусна.
В детстве теплыми летними  вечерами мы любили приходить к нему с большой пятилитровой жестяной банкой с приделанной из проволоки  дужкой.

 Вбивали в землю раздвоенные колья, делали перекладину для кипячения чая. Затем раскладывали костёр, набрав хрустальной ключевой воды,  вешали на огонь  нашу внушительную посудину.

Заваркой служили чабрец, мята, зверобой, ягоды боярышника и шиповника. Раскладывали на газете, постеленной на траве, принесённую нехитрую  снедь и начинали чаепитие. Такого ароматного, душистого,  пахнущего дымком чая, думаю,  мало кто пил. Да и вечерний воздух, с висящим над ручьем, полупрозрачным  синевато -белым  туманом,  сам был  напоен ароматом летних трав.

В нескольких сотнях метров от Черного колодезя находился Белый колодезь, бивший из-под меловой горы. Эта гора,  в основном  состояла из мергеля.  Местные называли его глеем. В яркий солнечный день она  светилась  на солнце.
 
 На этой горе иногда находили темно-коричневые окаменелости, отдалённо похожие на палец,  прозванные в народе «чёртовыми пальцами».

На самом деле Белый колодезь состоял из двух рядом бьющих ключей, обладающих различными свойствами.
 
Если ты, на покосе разгорячённый, попьёшь из одного, то обязательно горло заболит. А из другого ничего не будет. Что казалось странным, расстояние между ключами было  менее трёх метров.  Да и вода в них не имела, казалось бы,  разного привкуса.

Проснувшись, наша ватага  не мешкая,  двинулась в сторону  леса за ягодами.
 
Ягод было много.

Стебельки земляники с ягодами как красные фонарики были рассыпаны между стволами молодых белых берёзок.

 Сорвав несколько, на том же месте, пригнувшись к земле, находили всё новые и новые россыпи.
 
Собирали ягоды по опушке леса и по буграм, где на расстоянии меньше сотни метров друг от друга росли низкие приземистые дикие груши. Под ними в густой высокой зелёной траве попадались особо крупные ягоды.
 
Вверху, на вершинах бугров, где трава уже выгорала на солнце и, становилась зеленовато-бурой, попадались целые полянки клубники. Листья у кустиков клубники  были плотными,  тёмно-серебристыми. И они будто старались прикрыть землю вокруг корней от лучей яркого испепеляющего солнца.

Мы  бродили по пригоркам  несколько часов. Светило начало клониться  к горизонту.

 Перекрикиваясь, собрали всю свою ватагу и двинулись домой.

 На небе не было  ни облачка. Как всегда в такие дни вечерний закат запылал в полнеба. Внизу, около земли он был темно-малиновый. Затем плавно переходил в красно - оранжевый, выше становясь желто-зелёным. В вышине этот столб света завершался светло- голубым  сиянием.

Эта широкая небесная радуга словно завершала  наш летний трудовой день.
Всю вторую половину дня мне что-то нездоровилось. Но я старался не обращать на это внимание, как, всегда думая, что само пройдёт.

 Но недомогание нарастало. Появилась какая-то непонятная слабость. Чем  ближе мы подходили к дому, тем мне становилось всё хуже и хуже.  В конце концов, из-за слабости  пришлось сесть  на землю,  на обочине пыльной  дороги.
На душе было муторно. Наваливались слабость, вялость, тошнота.

На нетерпеливые вопросы ребят: - Ну что ты? Тебя ждать? - вяло ответил:

- Ничего, я приду попозже!

Никто из ребят не остался, даже двоюродный брат Колька, который несколько лет жил с нами в нашем доме.
Наверное их тоже можно понять, дома скорее всего ждали дела,которые они отложили из-за похода за ягодами.

До дома оставалось меньше километра. Но это был один из труднейших отрезков пути в моей жизни.

 Навалившиеся  какие-то  непонятные вялость и слабость не давали возможности быстро  дойти до дома и даже попросить  помощи.

 Еле-еле  удавалось двигаться.

Через каждые  метров через пятьдесят или сто  приходилось садиться или ложиться на землю и  отдыхать.

Солнце всё ниже и ниже приближалось к горизонту. Какое-то внутреннее чувство заставляло быстрее идти домой. Это был какой-то подспудный  страх  самосохранения.

Наконец - то добрёл до дома.

На крыльце сидел дедушка.

 Его совершенно седые длинные  волосы  светились в последних лучах заходящего солнца.

Он издали видел меня и уже видно почувствовал что-то неладное.

 Грузно поднявшись с деревянного дивана, стоящего на крыльце, начал размеренно спускаться с высокого двухметрового  крыльца, тяжело опираясь на перила.

 Пристально посмотрев на меня, с тревогой спросил:

- Ну, что с тобой,  внучек?

Пришлось рассказать, что заболел и еле дошёл до дома.

- А где вы сегодня были? – спросил он тревожно. Он видел, как мы собирались утром ватагой идти в лес.
 
–Сначала за огородами, потом в лес пошли.

- А  на земле сидели? - продолжал он выяснять все обстоятельства.
 
- Да. Даже заснули у ручья.

Озабоченно осматривая меня, зачем-то заставил показать язык.  Затем велел снять рубаху:

- Ну-ка сними рубаху,  покажись.

Поворачивая  меня во все стороны меня, начал внимательно осматривать живот, надавливая в некоторых местах.

При этом озабоченно спрашивал: – Тут не болит? А  тут ? 

После довольно длинной процедуры осмотра негромко озабоченно пояснил,
 
- Да-а-а!- Змея  тебя укусила... Вот, - посмотри!

Мне самому стало интересно - как это он определил?

Перегнув шею, взглянул на живот.

На животе вся кожа была в волдырях, как будто её исхлестали крапивой.

Ну, ничего! Будем тебя  лечить! Только ты лежи  спокойно.

 Я и не думал ослушиваться. Часто перед этим  видел, как к деду деревенские бабы приносили маленьких детишек, чтобы он лечил их от сглаза и других неведомых мне болезней.

 Дедушка,  приказав мне лежать, а сам пошёл за свежей водой до  колодца.

Принеся, свежей  воды, он начал собирать чёрные угольки около устьев печки, куда загартывали  не прогоревшие дрова.
 
Затем налил в чистую кружку воды, только что принесённой из колодца.

После пошёл в святой  угол к иконам и начал что-то начитывать над водой. Мне показалось сначала «Отче наш». Этой молитве меня обучали дедушка с бабушкой, и я знал слова.

Но затем он перешёл к другой, слов которой я уже не знал. Она была молитвенно  речитативная и напевная. Удавалось разобрать иногда только  отдельные слова.

 Нашептывая что-то над водой, он подошёл ко мне и сказал:

- Давай,- выпей всё!

Внимательно  посмотрев, как я выпил заговоренную воду, дедушка пошёл в амбар, где стояли  бидоны с мёдом. Набрав кружку мёда,  принес мне, сказав:- На, съешь немного!

Поев мёда, я тихо лежал на лежанке печи. Минут  через двадцать  почувствовал как  будто бы силы  возвращаются- и слабость и вялость проходят.

- Дедуш! - Мне лучше! Можно мне теперь пойти  побегать? – попросился я с высокой  лежанки около печки.

- Нет, тебе надо ещё  часик полежать, - урезонил он мою прыть.

Я и не пытался спорить с ним после такого чудесного исцеления. Хотя  мне не хотелось уже здоровому, лежать и прохлаждаться, когда ребята в это время бегают и  играют в футбол.
 
Много позже я спрашивал у дедушки, что это  такое  он читал над водой?

И он поведал, что это заговор-заклинание от укуса змеи и  передала ему его старая  мать, строго - настрого приказав дурным  людям  о нём не рассказывать.
 
Моё уважение к дедушке после этого случая ёще больше возросло, когда  позже узнал, что  в соседней деревне за два месяца до этого  помер пастух.
 
И помер, как говорили, на закате солнца  от укуса змеи.

Видимо,  народ,  живший в лесах, умел подмечать такие свойства природы, которые с помощью заговоров-заклинаний помогали ему  исцеляться и выживать в окружении тёмных враждебных сил, к которым относились и змеи.

Мне  самому хотелось  овладеть этими таинственными знаниями. Через некоторое  время, когда поступил учиться в институт, после летнего трудового семестра в студенческом строительном отряде, приехал домой.

Однажды мы с дедушкой в лесу кряжевали деревья для сарая и я попросил его передать мне тот старинный заговор – заклинание.

 На что он сказал:

- Нет! У тебя будет другая дорога!

Конечно, мне это  было немножко обидно и непонятно. Из всей большой родни, где было несколько пацанов, моих ровесников,  всё – же я был его любимым внуком.

И было  неясно, что он имел в виду...

 Но только  намного позже, когда  мне удалось построить третью математическую модель Солнечной системы и рассчитать орбиты ещё неоткрытых планет, начинал понимать, что дедушка был провидцем.

И он уже тогда  видно  знал, что у меня будет иная стезя.