2 курс. 2 глава. Караульная служба

2 курс. Глава 2. Караульная служба
Эту главу хотелось бы посвятить  караульной службе. В Тульском училище отдельно охранялась сама городская территория и учебный центр. В первом карауле (училище) было два поста: боевое знамя и автопарк, во втором карауле три: автопарк, вещевой склад и склад боеприпасов. Я, как не самый выдающийся курсант, попадал всегда во второй караул, так сказать подальше от высокого начальства. Боевое знамя стерегли бедняги из отличников боевой, политической и общеобразовательной подготовки. Почему бедняги? Потому что надо было стоять на приступке размером метр на метр по 2 часа через четыре, не шелохнувшись, ночью напротив  дежурного по училищу, а днем на глазах всех чинов, входящих и выходящих через центральный подъезд, быть манекеном и витриной, на мой взгляд, очень тяжело. А если часовой сходил с панели, тут же отжималась встроенная кнопка, и у дежурного раздавался звуковой сигнал. Ну, на то они и лучшие. А случаи бывали разные, в том числе и драматично-комические. На главном посту частенько стоял Серега Савченков, наш хорошист, и вот однажды ему сильно приспичило, практически через пять минут после начала дежурства. Серега позвонил в караулку и доложил, так, мол, и так, могу и опозорить почетное место, если вы срочно не замените меня. Начальник караула как-то сразу не понял всей серьезности положения и попытался уговорить Саву потерпеть. Через пять минут Серега позвонил и коротко, с использованием идиоматических выражений, сказал, что ему скоро будет, мягко говоря, плевать на пост, в прямом смысле. После сказанного начальник караула вместе со сменой мчались из караульного помещения галопом, чтобы часовой действительно не обгадил почетное место! К счастью конфуза удалось избежать.
Но о службе в городе я мог судить только по рассказам ребят. Итак, караул номер два, все начиналось после обеда, на тренировочной площадке: «караульный городок». Оба подразделения выдвигались туда с личным оружием, и начиналось имитирование приема передачи поста, движения по маршрутам, а также моделирование нештатных ситуаций.  Должен признать, что устав гарнизонной и караульной службы ВС (как в прочем и боевой) написан кровью, поэтому его выполнение  безусловно. Все 4 года, пока мы ходили в охранение, тренировочная часть была обязательной, поучительной и никогда формальной. После этого караулы получали боеприпасы и шуровали на общеучилищный развод. Как правило, заступающий дежурный по училищу и дежурный по учебному центру производили короткий опрос и осмотр караула. Раздавалась команда: «Первая шеренга два шага вперед шагом марш!», - и между нами образовывался коридор, по которому ходили означенные офицеры. Если конкретно к тебе подходил проверяющий, нужно было представиться, например: «Караульный второго караула, третьего поста, второй смены курсант Петров!».  После знакомства и внешнего осмотра можно было курсанта и по знанию устава погонять, чтобы убедиться в надежности человека, которому доверяют боевую задачу. Наконец все формальности пройдены и «лучшие» шли пешком до своего помещения, а «отрепье» из второго погружалось в металлический неотапливаемый кунг ЗиЛ-131 и ехало минут тридцать до учебного центра. Далее начиналось действо приема караула. Наука сия пригодилась в военной службе на долгие годы при приеме-передаче любых дежурств. При этом срок службы сдающей стороны не имел ровным счетом никакого значения. При всем уважении к заслугам старших товарищей, принимающие были крайне внимательны, потому что через сутки предстоял процесс сдачи помещения и имущества. Если в вопросе чистоты и можно было закрыть на что-нибудь глаза (опять же из уважения к «сединам») то, что касалось укомплектованности имущества и оборудования отслеживалось строго. При этом нужно было соблюсти баланс между строгостью и явным издевательством, потому что земля круглая и жизнь курсанта цикличная, можно, через некоторое время, нарваться на жесткую ответочку однокурсников сдающей стороны.  Важно и то, что на принимающую сторону не мог надавить даже старый дежурный офицер по учебному центру, и он терпеливо ожидал, когда завершиться процесс. После   приема  начиналась служба. В идеале прописанный распорядок был таков: на каждом посту 3 человека, два часа стоишь на посту, 2 часа ты бодрствующая смена, 2 часа отдыхающая и так далее в течение суток. На первом курсе лучшая смена это на посту, по крайней мере, тебя никто не трогает, не положено. Часового не имеют права беспокоить и отвлекать его от охраны. «Часовому запрещено: пить, курить, разговаривать, оправлять естественные надобности…» это только начало статьи о статусе бойца. Иногда на посту приходили сладкие мысли о том, что, мол, придет сейчас ненавистный сержант, сделает что-нибудь не так, а ты ему: «Стой! Стрелять буду!», - а он все равно прет и чего-то там командует, ну тогда ты выстрел в воздух, а он мордой в землю и, желательно, чтобы в самую грязь,  да пожиже. Но мечты оставались мечтами, сержанты же тоже не дураки, всё это проходили.  В первый год бодрствующая и отдыхающие смены, как правило, ничем не отличаются. Если происходило чудо и помещение было вылизано до зеркального блеска, значит, курсанты садились за углубленное изучение устава. «И от учения устав, садись и вновь учи устав…», -  народное творчество. В первом же моем боевом карауле проявился садизм Сибирева, он был у нас «начкаром» (начальником караула). Так вот я спал за сутки 45 минут! И это не было вызвано служебной необходимостью! Мы вернулись с постов и принялись драить помещение, так прошло 2 часа, настала очередь нам поспать перед охраной и  обороной поста,  но не тут то было! «Вы что, уже весь устав выучили?», - риторически спросила эта скотина! Конечно же, нет! И еще 2 часа чтения занимательной военной литературы. В конечном итоге только  после последней смены удалось подремать, и то потому что и сам Женя вырубился. Я до сих пор считаю это грубейшим нарушением самой сути воинской службы, ребята шли на пост с боевым оружием и боеприпасами, а мысли только о сне, какой же это часовой? Да ему все по фигу и не, потому что он плохой солдат, просто организм не обманешь. Да, ещё удалось подремать на посту (!) днем на вышке. Я этого искренне не хотел, но навалилась усталость и тулуп такой тёплый, в общем поплыл. Проснулся я от окрика: «Эй, военный, не спать!», - это кричали старшекурсники, которые направлялись на занятия, спасибо им, а то мог бы и с вышки гикнуться, а это все-таки почти 3 метра. Кстати первые два года я ходил на самый дальний пост – склад боеприпасов. Он находился в пятистах метрах от ближайших построек, то есть автопарка. Военными законами все  предусмотрено: если рванет, то разрушений будет минимум. Зона моей ответственности представляла собой кирпичное здание без  окон, огороженное колючей проволокой в два ряда, между ними расстояние порядка 5 метров, вот по этому коридору я и ходил ночью. Круг составлял метров 100, 150 шагов, при желании 200 шагов. Все было просчитано неоднократно. Если идти быстро, то 5 минут, если не спеша 10, при определенных усилиях 15 минут. Итак, за 2 часа смены минимальное количество кругов могло составить цифру 8. Что ж я ночью делал? Да песни пел собственного сочинения, которые и изобретал на ходу, успевал создать немалое количество рок-альбомов и невероятных хитов. Изредка даже устраивал концерты для воображаемой публики, гитарой естественно служил автомат. Покуривали мы на постах конечно, но быстро, выдыхая дым в рукав. Самое поганое время осень, темнело рано и становилось страшно, песни звучали громче, а писать хотелось чаще. Иногда в соседнем лесу ухали совы и мальчишеские руки крепче сжимали цевье, а пальцы сами снимали оружие с предохранителя. Главное было не допустить панического состояния, иногда я находился на тоненькой грани страха и ужаса. Каждая тень уже казалась преступником или врагом, каждый звук выдавал подготовку к нападению на запуганного юношу с автоматом. Зимой было полегче, все таки кипельно белый снег довольно сносно отражал свет и жить становилось веселей, да и поле просматривалось на километры, так что часового врасплох застать представлялось сложнее. Беспокоил только холод, хотя на пост одевали валенки ещё в караулке, а тулуп снимали с часового непосредственно на посту. Обувь одевали принципу «кто первый встал того и тапки», вяленое чудо стояло рядком, возле батареи и все  сорокового размера. Конечно, можно было два часа и пальчики поджать, но хотелось комфорта. И только одна пара была нормальной с клеймом «45». Константин Иванович Приходченко очень тщательно следил за большим размером, но как-то замешкался, поспал побольше на минуту и выйдя к батарее обнаружил что именно его сорок пятый ушел….вместе с Юрой Харькиным, обладателем изящной стопы под номером тридцать шесть! О! Гнев и обида Костяна были огромными, как его лапы! Разъяренные крики представляли собой нечто среднее между воем волчонка и блеяньем овцы на убое! Весь путь на пост товарищ Приходченко выносил мозг разводящему Гене Прохорову, он вспомнил Юркиных родственников до пятого колена и описывал, чтобы он бы с ними сделал! Самое забавное, что Харькин проделал трюк с валенками не со зла, а просто по доброте душевной, а паренек он был очень добрый, но не для Прихода. Кстати вместо стелек мы подкладывали газету московского военного округа «Красный воин», не знаю насчет художественных достоинств, но гигроскопические свойства были весьма.
А потом наступало тепло.   Летом только одна смена являлась темной, остальные проходили при свете дня, и можно было торчать на вышке. После жутких караулов первого курса, со второго началась более менее сносная служба. Начальником второго был уже Сашка Игнатов и все происходило, как положено: отстоял на посту 2 часа, далее два часа  бодрячком, включая небольшие хлопоты по хозяйству в помещении, 2 часа сна и опять на пост. Конечно, суточный ритм сбивался, зато пост охраняли нормально, и не спали в сугробах или грязи. Были, несомненно, и уникальные случаи. Служил во взводе друг мой Андрюха Сорокин. Человек, как впрочем, и все в нашей группе, необычный, поклонник здорового образа жизни, блондин из славного Ельца. Аккуратист и очень любопытный, все время пытался понять и расспросить людей, которые жили и думали не так как он. Причем он никого не осуждал, просто ему было жуть как интересно: «А как ты играешь на гитаре? А что, ты и вправду студентом был? Что ты в ней нашел? А в Москве можно еще и жить? А почему москвичи все такое чмошники?», - это только часть вопросов. Его неподдельное удивление ответами было настолько искренне, что хотелось ему рассказывать, замечательный слушатель и хороший друг. Мы называли его «домовитый», потому что у него все должно было быть аккуратно и как положено. При первых лучиках весеннего солнышка, во время перекуров (которые он проводил вместе с дымящими товарищами, несмотря на то, что сам был некурящим), он расстегивал верхние пуговицы кителя и подставлялся под инфракрасные волны. «Андрюх, а зачем?», «Это же витамин Д, а то выйду на пляж и буду там белый, как дурак!», - серьезно отвечал Сорока. Но в службе он соблюдал свои интересы, никогда не был выскочкой и службистом, нормальный хитрый славянин из глубинки. Так вот, стоял он на моем третьем посту, на улице лето, жара, приходит смена, нет Сороки, обошли периметр, нет Андрюхи. У «начкара» прединфаркт, часовой пропал, а это уголовная статья! Вдруг выходит часовой, китель расстегнут, ремень на плече, довоооольный! Оказывается он купался и загорал в пожарном пруду внутри периметра! И правильно, чего время терять, а то поедет на юг и будет белым, как дурак! Звездей он от Игнатова конечно получил, но искренне не понимал за что? А однажды мне выпало  стоять на первом посту второго караула по охране вещевого склада. Периметр там был раза в два больше, чем на «моем» третьем посту и поэтому время убивалось быстрее. Ещё ночью можно было пообщаться с часовым автопарка, благо  границы постов соприкасались, вот мы и болтали тихонечко в темном месте. Охранять автопарк вообще было кайфово, днем там работали солдатики, ходили люди, в общем, развлечений хватало, а ночью, на крайний случай, можно было (конечно незаконно) проникнуть в помещение дежурного по парку (как правило спящего срочника-кавказца) и погреться около огромной электрической печки с турбо наддувом. Ну, если и не в помещение, то часовой залезал в исправный автокунг, включал почти такую же установку и грелся. Главное не уснуть, чтобы не пропустить смену караула. Хотя некоторые представители нашего взвода умудрялись и день проводить в уюте кунгов. Однажды днем на проверку постов пришел Сашка Игнатов с проверяющим, а холод стоял серьезный. Бродят они по автопарку, а часового (Вовки Качанова) нигде нет! Потеряв всякую надежду и почуяв неприятный запах крупного залета, Игнат в последний раз громко прокричал: «Часовой!». Из-за машин скромно появился Вовик, тулупчик на руке, весь красный, ушки у шапки подняты, а от спины идет благостный пар: «Жарко!», - говорит: «Вот и разделся…». Дежурный так его и не расколол, Качанов твердо держался позиции погодных аномалий именно в автопарке.
Так вот однажды стоял я на охране вещевого склада, зима, зябко. Соседом моим оказался Олежек Чансун. Мы с ним мирно болтали на границе постов, он, как истинный товарищ, не уходил в теплое помещение, а тусил со мной. «Петруха, а пойдем со мной в дежурку», - неожиданно предложил Олег. Думал я недолго, чувство холода и одиночества затмило чувство долга,  я перелез под колючей проволокой и мы с ним ввалились в теплую комнату. На полу мило спали два чечена-солдатика. Чансун тихо включил радиоприемник с хорошей музыкой. Тепло….Вдруг на улице послышалась тяжелая поступь. Честно говоря, мы немного, так сказать, напугались (чуть в штаны не наложили), это мог быть дежурный по учебному центру или проверка (что ночью бывало крайне редко), а я покинул свой пост и это уже уголовная ответственность (честное слово, что это был первый и последний раз, когда я нагло нарушил закон СССР). На пороге появился….Андрюха Сорокин с третьего поста! Напомню, что он находился в полукилометре от автопарка. «Сорока, ты чё, охренел?», - это был первый вопрос Чансуна. «Там холодно, а у вас тепло», - последовал вполне логичный ответ нашего домовитого товарища! Расположились мы втроем в дежурке, включили радио, по которому в этот момент транслировали песню группы «Статус кво» «Теперь ты в армии». Вдруг один из солдатиков проснулся и спросил, с характерным кавказским акцентом: «Э, а женщин не будет?», занавес.
А вот ещё один случай, который характеризует Андрюху на службе. Частенько ночью в караульное помещение приходил дежурный офицер, то ли выполнял свой долг, то ли для разгона скуки, в общем, устраивал он учебные тревоги. «Караул в ружье!», - звучала команда и обе смены (отдыхающая и не очень) обязаны были в течение пары минут выстроиться во всеоружии и быть готовыми отразить нападение «врагов». Курсе на третьем в очередной раз решил дежурный (капитан  с говорящей фамилией Дыня) нас проверить, пришел ночью в караулку и дал тревожную команду. Все, включая спящих, выстроились с оружием, посчитались, одного не хватает…Игнатов быстро смекнул и раздраженно крикнул: «Сорокин!», из помещения для отдыхающих послышался бодрый голосок: «Минуточку!». Ещё через пару минут появился наш домовитый при полном параде, аккуратно заправленный и розовощекий. «А чё, тревога?», - задал он неожиданный и наиглупейший вопрос всем присутствующим! Как потом оказалось, Андрей встал,  аккуратно намотал портяночки, нашел шинель, заправился, сделал утренний массаж лица и вот теперь был готов к любым сражениям! О люлях, полученных Сорокой можно даже не упоминать, он, видите ли, не думал, что все так серьезно!
Кроме непосредственно караула, в учебный центр ехали «патрульные» в количестве двух голов, вооруженные штык-ножами. В их функции входило визуальная охрана всего учебного центра, а по сути, они были помощниками и собеседниками дежурного офицера. В основном на эту службу посылали старших лейтенантов и капитанов с научных кафедр училища. Надо непременно отметить, что в Туле была достаточно серьезная инженерно-конструкторская школа, что  естественно, так как стрелковое и артиллерийское  вооружение традиционно в изобилии производилось на местных заводах для всех родов войск. Таким образом, и училищные учёные с офицерскими званиями играли не последнюю роль в продвижении армейского научно-технического прогресса.  Мужчины были серьезные, занятые чертежами, формулами и компьютерами, но когда они попадали на дежурства, как будто расцветали. Как говориться «руки соскучились по штурвалу», и парни служили от души, очень любили всяческие военные штучки, проверки, отдание чести и т.д., всё таки эти «научные черви» были, прежде всего, офицерами и в них просыпались  строгие, вымуштрованные, добрые, злые, командиры-отцы или командиры-сволочи. Как будто бы взрослые мужчины, уставшие от бытовухи, работы и серьезных проблем, приходили к маленьким детям, брали в руки игрушечные машинки, сабельки, солдатиков и с упоением ими играли, не обращая уже внимания, что детишкам стало скучно, они сами превращались в мальчишек. Так и наши дежурные офицеры ужасно любили ночные проверки караулов, докапывались к каждой мелочи и непременно учили курсантов жизни. В этом отношении патрульные устаивались весьма неплохо, после первых трех часов «по уставу», эти трое превращались в тех самых собеседников, практически родными людьми! После ночи проверок и игр в войнушку, дежурные, наконец, уставали от «службы» и целый день занимались своими делами как то: чтение книг, сон, плетение рыбацких сеток, беседы с патрульными, звонки женщинам, отгадывание кроссвордов и так далее, а служили курсантики.  Конечно, такой рай был, в основном, зимой, когда в учебном центре редко появлялось начальство, в летний период, когда учебный центр наполнялся военными, дежурный вынужден был служить целые сутки. Хотя начальство могло появиться в любое время года, учитывая наличие так называемой «генеральской бани». Туда ездил сам начальник училища, все руководство, а также всевозможные проверки из Москвы.  Кстати парилки были традиционным местом для решения насущных вопросов со всевозможными комиссиями и проверяющими. И вот однажды, когда патрульным назначили, в том числе знаменитого Яшу Анагельдиева, дежурному поступила телефонограмма «ЕДУТ!». На шлагбаум выставили нашего туркмена, с понятной инструкцией: «Открывай всем машинам, записывай их номера и марки, например: «ЗИЛ 131, номер 0099 у», если появится генерал – бегом в дежурку! понял?», Яша кивнул головой. Ожидание затянулось, офицер сидел,  в ремнях и при параде, часа два, как на иголках. Время шло, никто не приезжал...Конечно настало время некоторой успокоенности и коварной мысли: «А вдруг не приедут?», дежурный расслабился, достал газетки и сало с хлебом, и в этот самый момент, как положено, на пороге появился сам генерал от артиллерии Василий Яковлевич Кулёв, наш бог и царь! Уж не знаю, что там говорил начальник училища бледному капитану, но дежурный до конца смены ходил злой, как собака. После отъезда высокого руководства, дежурный с пристрастием допросил Яхшимырата:
 - Ты машины записывал?
 - Да
 - А в последней кого видел?
 - Одын генерал и два полковник.
 - Уууууу…….блин, покажи список, мать твою!!!!!
Был немедленно предъявлен мятый листочек, где чёрным по белому было старательно и коряво написано: 1. ЗИЛ 131, 2. ЗИЛ 131……и так 20 раз….все ЗИЛы,  и все с одинаковыми номерами…Так сказать в соответствии с инструкциями.
В целом, со временем, караульная служба стала даже нравиться, так как отличалась от повседневности не только строгостью, но и некоторыми послаблениями, по сравнению с обычной жизнью. К примеру, в столовую мы не ходили, а еду приносили прямо в караульное помещение. В маленькой караульной комнатке можно было посидеть за обедом подольше, поговорить, посмеяться, в общем расслабиться. В ночные часы вполне допускался вариант, когда сержанты просто беседовали с ребятами не только о службе. Как правило, тот, кто находился в карауле, пользовался уважением окружающих, невзирая на срок службы и воинское звание, все-таки ребята выполняли боевую работу. Служба по охране и обороне доверенных объектов заставляла нас относиться к поставленной задаче серьезно, в руках все же было настоящее оружие с настоящими боеприпасами. Кстати нередки были в карауле и случайные выстрелы. К примеру, человека поднимали среди ночи принимать пост и сонный «начкар» выводил смену во дворик. Прежде чем отправиться по маршруту, к автомату пристегивался магазин с патронами, порядок был таков: сначала снимаешь оружие с предохранителя, затем нажимаешь на курок, опять ставишь на предохранитель и лишь затем пристегиваешь рожок. Некоторые непроснувшиеся товарищи делали все с точностью наоборот и …стреляли. Начальник караула мог и не уследить, а это ему грозило долгим и муторным расследованием происшествия, боеприпасы были на строжайшем учете. Грамотный сержант всегда имел в запасе пару неучтенных патрон, «случайно» спертых со стрельб.
Так, вкратце, и проходила наша служба в карауле.