А почему бы и не пойти

Голубое небо переливалось перламутром от вспыхнувшей над городом утренней зари, предвещая тихий солнечный день. Ночная влага капельками росы еще блестела на сочно-зеленой траве. И воздух был чистый, умытый весной.

Мать и дочь, крепко держась за руки, направлялись к учебному заведению. Оно находилось в здании, которое высоко выступало над нежными березками с лохматой листвой и над степенными кленами со строгими ветками. Не доходя до школы, мать остановилась, поцеловала дочь в розовую ямочку на щечке и, сказав: «Беги одна, мое сокровище, иначе я опоздаю».  – Поспешно пошла в другую сторону, но на ходу повернулась и помахала дочери рукой. Девочка еще стояла на месте. Когда мать скрылась за поворотом, она, игриво размахивая сумкой, помчалась вперед.

Семилетняя девочка с забавными косичками в синем платьице в белых чулочках, как птенчик щебетала довольная последними учебными днями. Со всех сторон к зданию шумной гурьбой сыпались дети. Их веселые голоса звенели колокольчиками.

Вдруг в ясное небо взметнулась ярко-красная машина, потом желтый самолет, зеленый крокодил, голубой бегемот. Юное создание заворожено глядела в бирюзовое пространство, наблюдая за плавным полетом воздушных шаров. У нее горячим румянцем заполыхали щеки, лучистым светом загорелись зеленые глаза, а пухлые губки от восторга разомкнулись.

Вот уже несколько дней появлялось это чудное видение, сказочным волшебством притягивая детей в приезжий город аттракционов. Сегодня для девочки день был особенно радостным и возвышенным. Мать обещала ее познакомить с этим необыкновенным царством. И в ожидании счастливого мига приятного времяпрепровождения дочь легко строчила ручкой по тетрадке.

Молодая мать летящей походкой вошла в здание швейной фабрики. Черные волосы лоснились здоровым блеском, игривые завитушки падали на высокий лоб, прикрывая брови-ниточки, зеленые глаза сверкали задорным огнем, а коралловые губы беззаботно улыбались, обнажая ровный жемчуг зубов, упругая грудь наливными яблочками выглядывала из глубокого выреза алой блузки, белая короткая юбочка щедро показывала красивые ноги. Легко цокая по паркету каблучками красных туфелек, она, как мотылек, беспечно порхала.

- Ты сегодня обворожительна! – Услышала мать за своей спиной приятный мужской баритон. От неожиданности ниточка бровей взметнулась вверх, а грудь заколыхала. Женщина кокетливо встряхнула головой, и волосы блестящим каскадом рассыпались по плечам. В восторге от произведенного впечатления она заливисто засмеялась.

За ней шел мастер по ремонту швейных машин. Синие джинсы туго обтягивали стройное тело, белая водолазка подчеркивала красоту длинной шеи, синим озером разливались огромные глаза, и густой копной на высокий лоб падали светлые волосы. Парень был очень хорош. Его образ царил в девичьих грезах. Все фабричные девушки, вздыхая,  сверлили его влюбленными глазами и бросали откровенный призывный взгляд.

Во время работы женский кумир подошел к столу матери и сказав: «Ты сегодня такая сексуальная», - стал проверять ее машину. У женщины остановилось дыхание, кровь забурлила и негой разлилась по ее телу, а душу охватила томящая радость. Она гордым взором обвела подруг. В голове замелькали недозволенные сокровенные мысли: «Я так молода и одинока. Мне всего двадцать пять. Так хочется мужской ласки, простого женского счастья». Ее сердце учащенно забилось, щеки зардели, глаза заискрились, а грудь заколыхала.

- А не пойти ли нам вечером в бар потусоваться? – спросил у матери мастер.

- А почему бы и не пойти? – лукаво ответила она, забыв про материнское счастье. И в ожидании счастливого мига приятного времяпрепровождения мать легко строчила на машинке.

После занятий дочь сидела в сквере на скамейке и ожидала мать. Над ней бело-розовыми свечами полыхал цветущий каштан, и, шелестя широкой листвой, закрывал от нее палящее солнце. Среди небесной лазури мелкими перышками рассыпались облака, и солнечный диск золотым блеском играл в этой белой россыпи. Девочка ерзала по скамейке, ловя желтый огонек, и, зажмурив глаза, в упоении подставляла личико  ласковому теплу. А солнце щедро дарило ей свою нежность.

Но долгим и томительным было ожидание желанной встречи с романтическим чудом, и дочь нетерпеливо бросала взоры на необычный город. Там происходило что-то значительное, что только могла вообразить детская головка. Оттуда доносились манящие звуки. Они обжигали ей тело и держали в напряжении душу. Душа защищалась, но не могла справиться с необъяснимо завораживающим желанием.

И среди резкого скрежета по металлу, что издавали летящие по рельсам машины, магнитным притяжением  стала волшебная мелодия поющей свирели. Ее звуки свободно лились над домами, деревьями и уходили в облачную даль. Сердце девочки учащенно забилось. Она, подхватив сумку, вприпрыжку побежала на чарующий звук.

Высокая ограда скрывала от девочки чудесный город. Слышно было, как там вопила ребятня. И малютка, встав на цыпочки, в щелку пыталась рассмотреть воображаемое волшебство. Перед ее глазами мелькали забавные звери и прекрасные феи. И девочка почувствовала себя забытой, такой слабой и несчастной. Слезы навернулись на глаза и готовы были хлынуть бурным ручьем. Но над ней наклонился веселый клоун в пестром одеянии.  У него на круглом лице торчал нос большой картошкой и нарисован  смешной рот до ушей. Девочка застыла от неожиданности, а клоун сказал:

- Хочешь город посмотреть? Пойдем. – И протянул ей жилистую руку.

- Да, - быстро ответила она.

Мгновенной вспышкой счастливым огнем засветились глаза у ребенка. Грустное настроение перелилось в радостное чувство. В ее душе засияла надежда. И, опьяненная восторгом, дочь всунула в могучую мужскую ладонь свою крохотную ладошку.

После окончания смены мать, уходя с фабрики, у входа встретила ожидающего ее красивого мастера. Желание сладостных наслаждений томной сладостью разлилось по ее телу. Оно задурманило ей голову. И, опьяненная восторгом, мать в поданную руку всунула свою.

Зал иллюминирован разноцветными лампочками. Они излучали приглушенный свет. Захватывающими ритмами бешено гремела музыка, ударяя танцующим по мозгам. Швея в упоении извивалась телом, то выбрасывала в стороны руки, то низко приседала, то возносилась вверх. Молодежь в зале гудела и дико ревела. Мерцающий огонь, вино, музыка и танцы кружили голову счастливо порхающей матери. В хмельной голове не укладывалась мысль о забытой дочери.

Мелодично зазвучала музыка и плавно покачивалась в интимной тесноте толпа. Танцуя, мастер плотно прижимал к себе швею и она, положив голову ему на плечо, испытывала томное волнение плоти. Его пылающие губы обжигали ей шею, уши, рот и шептали страстные слова:

- Я хочу тебя. Пойдем ко мне.

От этих слов у нее волнами вздымалась грудь, горячая кровь кипела от любовных желаний.

- А почему бы и не пойти? – лукаво ответила мать.

- Пойдем в другие ворота. В эти тебя без билета не пустят, - сказал смешной клоун дочери.

- Пойдем, - доверчиво согласилась та.

Детский герой повел малютку в другую сторону от ограды. Крепко держа девочку за руку, он шел быстрым широким шагом, так что она была вынуждена бежать рядом с ним. Одержимая встречей с желанным чудом дочь не чувствовала опасности. Они вошли в глухой парк, где гулко ревела река, ударяя свои воды о камни. Уныло замерцало солнце, прощаясь с малюткой, и спряталось за лохматые деревья. На землю начали опускаться серые сумерки. Влажной прохладой повеяло в воздухе. За густыми зарослями цветущих кустов шумно падала на камни вода.

Сырость и терпкий запах цветов дурманом кружили девочке голову. Беспокойство охватило душу. Холодные мурашки пробежали по телу, и она мгновенно остановилась и испуганно закричала:

Я дальше не хочу. Я домой хочу. Я к маме хочу, - дрожащими губами запричитала дочь и с силой стала выдергивать свою ладошку из цепких рук большого клоуна.

- А мы уже пришли, - грубо прорычал страшный великан, стянув с лица веселую маску.

Мгновенно опытной рукой сорвал с девочки одежду, и не успела она опомниться, как всунул в маленькое отверстие в ложбинке между мягкими подушечками попки свой толстый длинный орган. Как живая изгородь укрыло его зверство цветущая сирень, густо переплетаясь зелеными ветками. Но как кровавые капли падали на малютку с  бордовых свечей лепестки. Истошные вопли ребенка заглушала с грохотом льющая слезы река.

 Неистовые крики издавала мать от естественных наслаждений, ощущая себя вознесенной в небесный рай.

Неистовые крики издавала дочь от боли. Ад разверзся перед ней. Стезя страданий выпала на долю дочери в ее маленькой жизни. Вериги мученицы насильно надели на нее.

Пунцовая кровь сочилась из разорванной дырочки, а огромный орган все больше и больше рвал девочке внутренние части тела. Извивалось тело. Вырывался птенчик из когтей коршуна на волю, но мертвой хваткой держал хищник хрупкое тельце. И обессиленная малютка лишилась чувств. Повисла фигурка в руках насильника. От удовлетворения он, трясясь всем телом, издавал из горла  гнусный звериный рев, а его вулкан извергал теплую лаву. Белая пена расползлась по ягодичкам ребенка и каплями упала в траву. Оборотень с бычьей шеей и свинячьей мордой швырнул на землю тело девочки, куражась, зацепил ногой за живот и гадливо перевернул на спину.
 
В воздухе похолодало. Вечерней влагой покрылась сочная трава. Боль отупела и от сырой земли малютка пришла в чувство и на миг открыла очи. У чудовищного человека в злорадную усмешку сложились толстые губы и хищным блеском засверкали глаза. И он с презрением впихнул в маленькую розовую интимную щелочку будущей женщины стеклянную бутылку. С нестерпимой болью разорвалось внутри животика у девочки, и горячая кровь хлынула багряным ручьем, а расширенные зрачки полезли из орбит. У малютки уже не было сил на крик, только глухо вырывались звуки похожие на стон. Как лев кидается на добычу, так человеческий зверь прыгнул на девичий животик и, нагло ухмыляясь, покрутил ногой, и каблуком сапога раздавил стекло. Жгучая боль пронзила малютку.

Блаженная истома разливалась по телу матери в объятиях желанного мужчины…

В предсмертной агонии забилось тело дочери.  Измученное сердце разорвалось, и ее маленькая жизнь угасла. В стеклянных зрачках застыла усмешка бесчувственного мужчины. И, глумясь над телом, наслаждаясь адским безумством, он стальным острием ножа, ковырнул в ее глазах.
 
Черное небо мерцало звездной россыпью. Блеклый свет луны освещал тропинки и кусты городского парка. Два парня со спортивной фигурой совершали позднюю пробежку. Пробежав через весь парк, они свернули к реке. В бурном потоке лунные блики сверкали серебром. Цветущая сирень притягивала к себе бегунов нежным запахом.

- Давай нарвем букет, - предложил другу парень и подошел к пышному кусту.

Ломая ароматные ветки, усыпанные бордовыми свечами, он что-то зацепил ногой и потащил за собой.
 
- Что-то мешает, - сказал парень и наклонился освободить ногу, - Детская сумка, - И остолбенел: из густой зелени куста торчала белая ручонка.

Его напарник раздвинул ветки и, увидев изуродованное тельце, в ужасе отпрянул назад.

И спортсмены, крича во всю мощь своего голоса, помчались от страшного места. Цветущая сирень на сломанных ветках тихо завяла, а рядом шумно плакал водопад.

Глубокой ночью мать возвращалась к своей дочери, а ее уже ждали для опознания трупика. В морге при виде истерзанного тельца своего сокровища у нее потемнело в глазах и как будто внутри все оборвалось и оцепенело: по щекам не лились слезы, из груди не рвался стон. Была только колючая боль души. Ее она ощущала всеми клеточками организма.

Фабричное руководство подготовило девочку к погребению. Проститься с маленькой мученицей на кладбище собрался почти весь город. Были фабричные девушки и дети из школы. После поминальной молитвы священника мать вдруг упала на колени и простерла к небу руки, а из глубины ее естества рванулся истошным воплем крик: «Господи, я даю тебе обет целомудрия и обет, что до своего бездыханного часа я не покину дочь».

Раскатами грома звучал ее голос. От такой клятвы вздрогнули люди. Перед горем матери обливаясь горючими слезами, народ опустился на колени.

Вериги мученицы надела на себя добровольно мать…

Запала в душу молодому мастеру красивая швея. Изнывало его влюбленное сердце от томительных воспоминаний о счастливом миге любви. Во сне он видел ее гибкое тело, ласкал упругую грудь и слышал заливистый смех. Мастер пытался перелить свои любовные соки в ее безжизненную душу. Но тщетны были его старания. На все попытки мужчины хотя бы с нею заговорить, нравственно опустошенная женщина обдавала холодным отчуждением.

Перевернулось в душе у матери, потерявшей своего ребенка. Сильная в своем решении швея равнодушно строчила на машинке. Черные локоны коротко отрезаны, обреченный взгляд бесцветных глаз, безмолвно сжаты бескровные губы. В отчаянии мастер навсегда покинул город.

После трудовой смены одинокая женщина в черном глухо закрытом длинном платье, в черной косынке, туго затянутой под подбородком, изо дня в день шла на кладбище и падала на колени возле маленькой могилки без слез причитая: «Доченька, прости меня…».

Глубокой ночью она возвращалась домой, перекусывала и ложилась спать. Утром шла на фабрику, а после работы -  на кладбище. Жизнь ее текла машинально. Отрешенная от окружающего мира шла она к дочери, не замечая радости и беды, холода и тепла, дождя и солнца, восхода и заката, пения птиц, детского щебета, стука колес…

Перед муками матери и мужеством женщины расступался народ.

Через семь лет на рассвете, когда над кладбищем вспыхнул алым заревом восход, сторож обнаружил на маленькой могилке под кустом цветущей сирени бездыханное тело женщины в черном одеянии.