2. 9. Глава 8. Ход черных. Союз

Глава 8. Ход черных.
Союз.

Последовавшие за этим пять часов превратились в какую-то веселую карусель. Первыми приехали представители арт-студии. На их деликатный вопрос, что произошло, и почему мебель в столь странном состоянии, Наташа, с присущим ей чувством юмора ответила, что репетиция сцены погрома в любительском фильме прошла успешно. Художники оказались людьми тактичными, и на подробностях не настаивали, дескать, у богатых заказчиков свои причуды. Раскуроченная мебель была вынесена и погружена на грузовик. Вопрос расчетов Сергей предоставил Наташе, присутствуя чисто для поддержки и  контроля.

Следующими приехали украинские уборщики, люди веселые, и в работе быстрые. В оговоренное время они уложились, вопросов не задавали, порядок навели.

Ну, и завершил марафон визит машины с мебельщиками, которые привезли гарнитуры, взамен разгромленных в неравном бою с ножом и молотком. Все было занесено аккуратно, и без проблем с несовпадением цвета или размера. В результате гостиная дома полностью преобразилась. И об утреннем бардаке напоминали только фотографии в памяти ноутбука.

- Ну вот, - удовлетворенно произнесла Наташа. - Думаю, теперь пришла пора поговорить о важных вещах. О Королях и капусте, о башмаках и сургучных печатях, и прочих значимых предметах.

- Причем здесь Кэрролл? – спросил Сергей.

- Абсурд. Бред. «Зазеркальная реальность». Вы ведь именно так это воспринимаете?

- Пожалуй, - вздохнул Сергей.

- Тогда давайте прочтем несколько документов. Реальных и «зазеркальных».

Произнеся это, Наташа выложила на стол перед Сергеем пачку бумаг.

Они вновь были в кабинете. Наташа присела на диван, ожидая, пока Сергей все просмотрит. 

Бумаги были интереснейшие.

Во-первых, брачный договор, декларировавший общность всего имущества, нажитого в браке, и предусматривавший выплату Сергею ежемесячно трех тысяч долларов на некие «общие расходы». И срок действия.

- Почему один год? – спросил Сергей.

Наташа замялась.

- Понимаете, - сказала она, - когда я все это составляла, я еще думала предложить Вам пробный год совместной жизни с правом развестись, если Вы со мной не уживетесь. Я исправлю текст.

Сергей хмыкнул, и углубился в дальнейшие документы.

Доверенность. Стандартная «генералка» на один год. Без вопросов.

Еще одна доверенность. «Личная». Н-да. Такое перед нотариусом «светить» не стоит. В ней Наташа доверяла ему совершение в отношении нее различных телесных воздействий и нравственных вразумлений, по его, Сергея, усмотрению.  Перечисление примеров действий, которые Сергею следовало  совершить, могло бы привести в восторг читающего садиста, но Сергея это скорее насторожило.

- Зачем это?

Наташа вздохнула.

- Чтобы Вы не стеснялись делать то, что нужно.

Сергей покачал головой и продолжил читать.

«Семейная Конституция»

- А это что за бред? – спросил он.

- «Писаный Закон», - услышал он ответ. – Правила нашей совместной жизни.

Это было еще интереснее. «Конституция» довольно подробно расписывала декларации прав Мужа и Жены. Первых явно было больше. В части обязанностей имелась обратная пропорция.

- Вы явно дискриминируете себя, - обратил внимание на этот огрех Сергей. – Зачем это преуменьшение прав для себя любимой?

- Если бы я не знала, что Вы принципиальный противник рабства, я бы просто объявила себя Вашей личной, неотчуждаемой и непередаваемой собственностью. Но, читая Ваши письма, я поняла, что для Вас обычная рабыня просто тупое и ни на что не годное существо. И Вы не будете терпеть такое ничтожество рядом с собой. Пришлось подгонять свои права под Ваши требования. По минимуму.

- И зачем все это?

- Для нас с Вами. При посторонних мы будем просто Муж и Жена. Это единственный легальный способ поставить Женщину в морально зависимое от Мужчины положение. Когда, например, Женщина, объясняя коллегам невозможность сходить в паб, на полном серьезе говорит, что у них в семье Домострой, и за это ее муж высечет розгами. Все поахают и поймут. Примут за шутку. И оценят авторитет Мужа. Ну, а про то, что это действительно так, им знать, в принципе, не положено. А наедине Вы… Ну сами понимаете…

- Пока не очень, - хмыкнул Сергей и продолжил читать текст.

Дальше в тексте был прописан некий Семейный Совет, которому давалось право решать существенные семейные вопросы. Правда, входили в него всего двое. При этом Муж имел три голоса, как  Член Совета, его Глава и Судья Семейного Суда. Жена выступала скромным миноритарием, с голосами Члена Совета и Казначея. Вопросы решались простым большинством голосов, кроме изменений Конституции, для которых требовалось, почему-то, четыре пятых голосов.

- А почему не единогласно? – удивился Сергей.

- Я вся такая… Противоречивая… - игриво ответила Наташа. – Я же говорю, во мне живут двое. У Рабы одни принципы, поэтому она лишь Член Совета, а у Жены другие, и я сочла возможным отдать ей исходные семейные финансы.

- Мудро, - ответил Сергей. – Особенно, если учесть тот факт, что они и без того у Вас.

- Вы получаете право расходовать средства наравне со мной, - парировала Наташа. - И вообще, считайте, что это просто шутка.

- Допустим, - Сергей продолжил читать.

Дошло до раздела о Суде и наказаниях. Там было много интересных подробностей о правах Мужа судить и наказывать, причем, в основном телесно, свою Жену, о порядке возбуждения судебных дел. Кстати, судебное дело возбуждалось, только если Жене светило не меньше сотни ударов. При этом до ста ударов включительно Муж мог нанести Жене и без Суда.

- Простите, - решил уточнить Сергей, -  сам факт возбуждения дела сегодня по Вашей просьбе означает, что Вы рассчитываете не меньше чем…

- Ну да, сто ударов, минимум, - подтвердила Наташа, - но я считаю, что столь мягко обращаться со мной нельзя.

Сергей покачал головой, но не стал спорить.

Обвинителем выступала заявляющая сторона, Защитником Жена выступала сама. Мужу предоставлялась почетная роль Судьи и Исполнителя приговора.
 
- Ну, хорошо, не меньше ста ударов, - сказал Сергей. - А каков верхний предел?

- На усмотрение Мужа, – твердо и спокойно ответила Наташа.

- Я понимаю, что Вы мазохистка, - покачал головой Сергей. – Но нельзя же провоцировать садиста на проявление жестокости.

Наташа молча встала, подошла к Сергею, опустилась рядом с ним на колени, взяла его за руку и слегка хлопнула его ладонью себя по щеке.

- Сделайте то же самое, только сильнее, – спокойно, без издевки, сказала она.

- Нет, - сказал медленно Сергей. - Пощечина это оскорбление.

- Не от Вас, и не для меня, - возразила Наташа и в который раз поцеловала его пальцы. – Вы вправе это сделать. Но не сделаете без серьезной причины. А знаете, почему?

Сергей вопросительно поднял брови.

- Вам неприятно это делать. Вам неприятно унижать меня.

Сергей молча кивнул. Наташа продолжила. 
- Причина в том, что Вы не садист, а флагеллянт. Вам неприятно унижать и истязать женщину. Но Вы можете высечь ее, если она будет подходить под Ваши весьма высокие стандарты.

- Интересно, – Сергей непроизвольно погладил ее по щеке. Наташа снова коснулась его пальцев губами и продолжила.

 - Первое. Женщина должна быть, как минимум, миловидна. Второе. Она должна желать, чтобы ее высекли. И добровольно подставить свое тело под розги или плеть. Вам омерзительны мужчины, принуждающие женщин к боли и сексу. Третье. Женщина не должна быть индифферентна к происходящему. То есть обычная рабыня, с тупой покорностью чужой воле, Вам не подходит. Четвертое. Женщина не должна быть продажной девкой, которую стегают за деньги. Все эти венгерки и польки по пятьсот долларов за сейшн. Такие Вам тоже неприятны. Хотя, это редкость. Профессионалки ценят свое тело. Пятое. Женщина не должна быть одержимой мазохисткой, желающей, чтобы ее топтали ногами, или испражнялись на нее. Для Вас это просто мерзость. Шестое. Для Вас малейшие проявления унижения в отношении женщины недопустимы. Никаких «пониплэй», или игр в «собачку».  Даже стояние на коленях перед Вами Вы считаете излишним.

- Только не для Вас, - улыбнулся Сергей. - Вы просто обворожительно встаете на колени. И совершенно не выглядите униженной этим.

- Это седьмое, - улыбнулась Наташа. – Вы всегда мечтали, чтобы Женщина Вашей мечты еще и любила Вас. Правда, Вы всегда были готовы отказаться от своих желаний, чтобы не мучить столь совершенную Женщину, и даже отказаться от самой Женщины, если сочтете себя недостойным ее высоких чувств.

- Проблема, - усмехнулся Сергей. - Нельзя сечь Совершенство.

- Но можно сечь Женщину, которая, с Вашей, именно с Вашей помощью желает стать Совершенством, - загадочно произнесла Наташа.

- Вы и так совершенны, - сказал Сергей. - Не вижу смысла Вас улучшать.

- Зрелище разгрома, в гостиной, обнаруженное Вами этим утром, свидетельствует о моем совершенстве? – спросила с иронией Наташа. – Не обманывайтесь. Перед Вами гигантский простор для возможностей действий с целью улучшить меня.

- Я боюсь, - просто сказал Сергей. – Боюсь причинить Вам излишнюю боль.

- Для начала причините мне ее, – усмехнулась Наташа, -  а я сама определю излишняя она, или нет. 

Сказав это, Наташа встала и отошла к дивану, снова заняла свое место.

- Ну и что с этим всем прикажете делать? – Сергей указал на просмотренные бумаги. 

- Подписать, - просто ответила Наташа. - Сегодня мы подписываем оригиналы «зазеркальных» документов, про которые будем знать только мы с Вами. И по одному экземпляру брачного договора и имущественной доверенности, просто в знак принятого Решения. Еще по три экземпляра мы завтра подпишем у нотариуса. Я записала на утро нас на прием. А потом, после нотариуса, мы с Вами едем в ЗАГС, подавать заявление.

- А мы уже приняли Решение? – поинтересовался Сергей.

- Да, - спокойно ответила Наташа. - Сегодня утром. Вы, когда вошли в гостиную, зная, что там Вас может ждать смерть от моей руки и заточенного Вами ножа. Я, когда подала Вам, как Судье Семейного Суда, заявление о моих деяниях. Когда Вы скажете мне ожидаемые мною слова, уже не важно.

- Сейчас, - внезапно сказал Сергей.

Он вышел из-за стола и встал перед Наташей. Та смотрела на него снизу вверх со странным выражением лица.

- Наталья Владимировна! – без пафоса, но серьезно сказал Сергей. – Я прошу вас быть моей Женой!

Наташа медленно встала, медленно поклонилась и ответила:

- Сергей Петрович! Я счастлива принять Ваше Предложение! Я согласна стать Вашей Женой!

Чуть помедлив, Наташа добавила.

- Я рада, что Вы не стали говорить мне о Любви. Я знаю, что все не так просто. Еще рано. 

Сергей улыбнулся.

- Скажи, Наташа, теперь мы «на ты»?

- Я ждала, когда ты это сам скажешь, - улыбнулась Наташа. – Теперь да!

Сергей вынул ручку и подписал документы в отмеченных местах. Протянул ручку Наташе, и она, медленно, как во сне, подписала бумаги.  Потом странно посмотрела на него.

- Ты прочел то, что подписал? Ты понял, что именно ты подписал?

- Вроде да, - смутился Сергей. - А что-то не так?

- Ты подписал на личной доверенности фразу «Доверенность принял». И утвердил «Семейную Конституцию».

- Ты тоже поставила подписи. Что не так?

- Наши личные документы вступили в силу. Теперь друг перед другом мы Муж и Жена.

- Если тебя что-то не устраивает, разорви их.

- Нет, - покачала головой Наташа. -  Скорее уж я их спрячу в сейф.

- Тогда что тебя удивляет?

- Я на секунду испугалась, - тихо сказала Наташа, - что сейчас проснусь.

Вместо ответа, Сергей обнял ее. Наташа молча уткнулась ему в плечо. Сергей поцеловал на ее шее бьющуюся жилку. Наташа затрясла головой. Сергей силой усадил ее на диван рядом с собой. Взял ее голову в свои ладони. Наташа зажмурила глаза. По ее щекам текли слезы…

…И тогда Сергей поступил крайне жестоко, даже неожиданно для самого себя. Влепил Наташе сразу три пощечины. Глаза Женщины широко распахнулись. В них была гремучая смесь удивления и негодования.

- Что ты делаешь?! – воскликнула она.

- Бужу тебя, – ответил Сергей. – Самым простым способом. На правах Мужа. Ты сама подписала личную доверенность. А в ней ты указала мое право давать тебе пощечины. Я этим правом воспользовался.

Наташа забилась в угол дивана, со страхом, даже с ужасом глядя на него.

- Ты… Ты чудовище…- услышал от нее Сергей, и пожал плечами.

- Рад, что ты, наконец, проснулась и узрела очевидное. Я «обломил» твои романтические иллюзии. Что делать, брак с садистом, пардон, с флагеллянтом, это не сахар. Это боль и слезы. Не всегда сладкие. Ты думала, что это красиво и эротично. Как на картинке. А это просто БОЛЬНО. В самый неподходящий момент. Когда этого не ждешь. Если бы ты всерьез подумала о браке со мной, ты бы поняла, что мои наклонности причинять боль любимой Женщине вовсе не приятны. А скорее наоборот. Теперь ты понимаешь, что семья, в которой один из супругов флагеллянт, это постоянное страдание для другого. Ты получила ничтожную часть той боли, на которую обрекла бы тебя твоя страсть ко мне. Останься ты хотя бы на день, эта боль возросла бы многократно. Я рад, что ты все поняла. Забери бумаги и выйди. Порви их, сожги, или отнеси в прокуратуру. Там им найдут применение.

Наташа тихо встала, взяла бумаги и пошла к выходу из кабинета. На пороге она оглянулась, и странным голосом спросила:
- Какое применение?

- Уволят из ВУЗа за аморальное поведение, - охотно разъяснил Сергей.

Наташа взревела и выбежала из комнаты. 

Сергей откинулся на спинку дивана. На душе было… НИКАК было на душе. Пустота. Он только что своими руками «убил Любовь» романтичной девушки, к которой стал за два дня весьма неравнодушен. Теперь он мог честно сказать, что полюбил ее. И именно Любовь двигала его рукой, когда он хлестко ударял по щекам влюбленной в него Наташи.

Ударить, чтобы оттолкнуть.
Оттолкнуть, чтобы спасти.

Спасти Любимую…
От физических и нравственных мук, которые были бы неизбежны, если бы Сергей не решился на столь жестокий поступок. Отказаться от Любимой, чтобы не сломать ей жизнь.

Красиво.
Романтично.
И БОЛЬНО…

От приступа боли Сергей закрыл глаза. И провалился в болезненное состояние на грани сна или потери сознания.

Это было долго. Мучительно долго продолжалось его нахождение между сном и явью в состоянии боли.

Наконец, боль начала отступать.

Сергей вздохнул, и открыл глаза. Боль не ушла совсем, только притихла где-то в глубине души. И ему показалось, что с ней можно справиться. Можно было пройти на кухню и выпить чего-нибудь сильно спиртного. Но не хотелось вставать.

Что может отвлечь от паршивого настроения, кроме алкоголя?

Музыка.

Сергей порылся в кармане пиджака. Где-то там был дешевенький «кетайский» mp3 плеер с наушниками-пуговками.

Есть.

Сергей вставил в уши наушники. Нажал кнопки включения.

Н-да…
Здесь, похоже, тоже все дошло до «точки». Почти.
Заряд аккумулятора был почти на нуле.

Сергей вздохнул и нажал кнопку «плэй».

Плеер был вполне самостоятельным существом. Во всяком случае, при включении он выбирал песни сам, нисколько не интересуясь мнением владельца. Типа, «Слушай, что дают!».

В этот раз плеер выбрал ему «Doors».

Сергей закрыл глаза, услышав знакомый шорох дождя. Откинулся на спинку дивана. Великое стоит послушать в темноте.

На фоне раскатов грома начались равномерные мягкие басовые переборы, сопровождаемые звенящим шелестом «хэта» и мягким звуком «дробовика» под щетками Джона. Рэй давил басы, постепенно приплетая к ним в левом ухе хрустальную вязь звуков электропиано. Потом раздался голос. Пел тот самый,  Lizard king, «Король Ящериц», «Белый шаман», мистик с частицей души погибшего на дороге индейца.

Riders on the storm, - пропел Джим.

В правом ухе Робби ответил той же музыкальной фразой, исполненной  на гитаре с флэнджером. 

Riders on the storm, - снова пропел «Белый шаман».

Робби снова ответил гитарной фразой. И дальше пошел подстраиваться гитарными соло под вокалиста и клавишника.
Джим продолжал:

Into this house we're born
Into this world we're thrown
Like a dog without a bone
An actor out alone
Riders on the storm

Всадники Грозы…
Всадники Грозы…
Мы рождены в этом доме.
Мы брошены в этот мир...
Словно собака, у которой отобрали кость,
Словно актёр без роли.
Всадники Грозы… 

Н-да.
Правильно сказал Джим. 
Как актер без роли, и собака без кости…

Куплет закончился, и Манзарек с Кригером затеяли свою стереоигру в акустическом пространстве. Сергея всегда восхищала их перекличка в сходных, и все же столь различных тембрах инструментов. Денсмор с азартом поддерживал на барабанах их диалог, добавляя драйва в нужных местах. Вопрос гитариста. Ответ клавишника. Перекличка. В правом ухе. В левом ухе.

И снова текст, мягко пропеваемый шаманским, гипнотическим голосом Джима. 

Girl ya gotta love your man
Girl ya gotta love your man
Take him by the hand
Make him understand
The world on you depends
Our life will never end
Gotta love your man, yeah

Девочка, люби его.
Девочка, люби его.
Возьми его за руку
и скажи ему так, чтобы он понял,
что Мир застыл, ожидая нас!   
Наша Жизнь никогда не закончится…
Люби его, да.   

И на этой фразе плеер вырубился.

Наступила странная тишина.
Все.
Это Финиш.

Сергей открыл глаза, и увидел стоящую перед ним Наташу. Лицо ее было бледным. Губы сжаты. Глаза покраснели, но слез уже нет.

Сергей вынул из ушей пуговки наушников, спрятал плеер с проводами в карман. И только тогда решился первым нарушить молчание.

- Когда мы выезжаем? – сказал он, намекая на былое обещание Наташи вернуть его домой.

- Завтра утром, - услышал он ответ. - Паспорт при Вас? По-моему, он был во внутреннем кармане пиджака.

- Отсюда без паспорта не выпускают? – удивился он.

- Паспорт нужен для ЗАГСа и нотариуса, - услышал он, и вопросительно посмотрел на Наташу.

- Нотариус проверит данные по доверенности, - ответила его упрямая собеседница. – А ЗАГС не примет заявление без паспорта.

- Вам все еще неймется? – с удивлением спросил Сергей.

Наташа покачала головой.

- Я пришла поблагодарить Вас за пощечины. Они мне очень помогли.

- Обращайтесь, - иронично ответил Сергей. - У меня еще есть. Исключительно для Вас.

- Не забудьте об этом, – в тон ему ответила Наташа. - Пригодятся. И пощечины, и розги.

- Я думал, удары заставят Вас задуматься.

- Я задумалась, - ответила Наташа. – И вспомнила, что являюсь Вашей Женой. И поняла, что получила строгое наставление от Мужа. Любимого Мужа.

- Значит, я ударил Вас недостаточно сильно, – вздохнул Сергей. - Кстати, где бумаги?

- В сейфе, - просто ответила Наташа. И добавила: - Для работы нам достаточно копий личной доверенности и «Семейной Конституции». Я их заверила Казначеем Совета. А для нотариуса нужны неподписанные экземпляры обычной доверенности по имуществу и брачного договора. Я их приготовила.

- Какой работы? – не понял Сергей.

- Вы Судья Семейного Суда. У Вас есть дело о моих преступлениях. Думаю, пора начать первичный опрос правонарушительницы. Потом, полагаю, нужно сформулировать обвинение.

- Простите, - не выдержал Сергей. - Но я не могу возбудить дело. В момент получения Вашего заявления я не имел полномочий.

- А сейчас имеете. Я настаиваю на проведении полного Суда. И настоящем наказании. Без ссылок на сроки давности и без жалости.

- И Вы не боитесь боли? Кстати, давно ли мы опять «на Вы»?

- Боюсь, - ответила Наташа. - Но это часть наказания. Кстати, у нашей Семьи все намного сложнее, чем Вы мне сказали. Потому, что я тоже флагеллянтка. Поэтому пощечины меня шокировали и заставили разумно отнестись к нашим отношениям. Если бы Вы шлепнули меня по заднице, эффект был бы совсем иной. А «на Вы» мы сейчас потому, что Вы при исполнении судейских обязанностей. И сейчас Вы для меня Господин. Именно так я намерена Вас называть во время процесса.

- Присядь рядом, - приказал Сергей, и Наташа послушно присела, положив руки на колени и опустив глаза. Сергей развернул ее за плечи к себе и властным жестом поднял ей подбородок. – Ты поняла то, что я пытался тебе объяснить?

- Да, - сказала Женщина. - Вы объясняли мне, что с Вами я буду несчастна. Меня ждет боль, которую я не смогу вынести. На самом деле, Вы хотели сказать, что Вам будет больно смотреть на мои мучения. И Вы решили меня оттолкнуть. Показать, что счастье, которого я добивалась с Вами, и не счастье вовсе. Поэтому, когда я ждала нежных поцелуев, Вы дали мне крепкие оплеухи.

Сергей вздохнул.

- Ты все правильно поняла. Тогда зачем ты здесь? Я ведь приказал тебе уйти. Порвать бумаги и все забыть.

- Ты не приказывал мне все забыть, - твердым голосом ответила Наташа. - Да и не вышло бы у меня. И уходить ты мне не приказывал. Только выйти. Чтобы подумать. Я вышла и подумала. Подключила голову к чувству эмпатии, и поняла, что ты так поступил из любви ко мне. Ты готов отказаться от личного счастья ради моего блага. Неужели ты думаешь, что я посмею уйти от того, кто так признался мне в Любви?

Сергей отвернулся, чтобы скрыть выступившие слезы. Но теперь уже Наташа развернула его за плечи к себе, и твердо посмотрела ему в глаза. Этот обмен взглядами длился несколько секунд. Потом она снова заговорила.

- Господину может быть больно. Тупая рабыня не должна этого чувствовать, чтобы не подвергать Власть Повелителя сомнению. Но я еще и Жена тебе. И я вправе видеть твои слезы. Я знаю, они вызваны моим упрямством. Но я такая. А сейчас прими мою Клятву.

Наташа встала перед ним на колени, но взгляд ее был весьма далек от рабской униженности. Напротив, чувство собственного достоинства и благородная гордость звенели металлом в каждом ее слове.

- Я, Волгина Наталья Владимировна объявляю присутствующего здесь Зорина Сергея Петровича своим Мужем и Повелителем. Клянусь тебе в Любви, Верности и Покорности. Прими меня такой, какая я есть, и правь мной по своему разумению.

Сергей протянул руки и взял ее ладони в свои. Нагнулся. Поцеловал их.

- Я, Зорин Сергей Петрович, объявляю присутствующую здесь Волгину Наталью Владимировну своей Женой. Клянусь тебе в Любви и Верности. Да поможет мне Бог быть достойным тебя…

Наташа чуть улыбнулась и поцеловала его руки.

- Повелитель, я жду приказаний.

Сергей поднял ее с колен и снова усадил рядом с собой.

- Ты понимаешь, что ты сейчас сделала?

- Да, - спокойно ответила Наташа, - я «сожгла мосты». Теперь только вперед. В твои объятия.

- Или под кнут, - сказал Сергей. – Господи, ну неужели ты не понимаешь, что обрекаешь себя на боль?!

- Кнута пока нет, - пожала плечами Наташа. - Есть длинная нагайка. И еще несколько однохвостых плетей. Одну плетеную вещь я даже сама приготовила. Потом посмотрим и сравним. 

- Ты все шутишь, - горько сказал Сергей.

- Ни секунды, - спокойно ответила Наташа. - Во дворе вкопан столб. Привяжешь и выстегаешь, как нужно. А боль… Ты приказал, чтобы я вышла вон, потому что с тобой мне будет больно. Я исполнила приказ и вышла из кабинета. И знаешь что? Там оказалось больнее…

Сергей привлек ее к себе. Наташа прижалась губами к его уху и прошептала:
- А бумаги я не порвала. Буду счастлива принять за это отдельное наказание. Кстати, мое желание говорить тебе, после каждого удара, что я тебя люблю, остается в силе…

- Я тебя люблю… - сказал Сергей, и первый раз коснулся губами ее губ…

Автор затрудняется определить победителя…

А Читатели?

Добрая улыбка…