Пацаны

Начало 60-х годов было отмечено у нас в городе демографическим взрывом, бэби-бумом, как сказали бы сейчас. Съехавшаяся в конце 50-х годов со всего Союза на строительство металлургического гиганта молодёжь, переженилась и «выдала на гора» первое потомство. Население, ещё недавно сорокатысячного провинциального городка, перевалило за 200 тысяч и увеличивалось с каждым годом. Как любили писать в то время в газетах: «Опережающими темпами велось жилищное строительство». Отстроенные кварталы тут же получали неофициальные прозвища. «Зверинец», «Красные Дворы», «Весенька», «Вокзал», «Чикаго»… Молодые семьи переезжали из общежитий, коммуналок, арендованных комнатушек в деревянных довоенных домах в новые квартиры. В 65-том были заселены три дома нашего двора, с четвёртой стороны ещё только сносили деревенские избы с огородами и начинали строить школу. Как же без школы! Только моих ровесников в трёх домах было около сотни! Детишки, то, как стая саранчи, носились по двору, гоняя мяч, то, разделившись на две стаи, начинали игру в «войнушку», прячась за «крепостными стенами» школьного фундамента и швыряясь в противника камнями… до первой крови.
Дрались много, тоже до первой крови.  На уроке могли разодраться с соседом по парте. На перемене, «замирив» с соседом, лупили одноклассников с соседней парты. На большой перемене весь наш класс «Б» мог «махаться» с классом «А».  После уроков – «разборки» с соседним двором, двор на двор. Постепенно узнавали друг о друге всё, кто что стоит. «Неблагонадёжные», «стукачи», «маменькины сынки», даже просто один раз струсившие, безжалостно «отбраковывались». Нет, они не изгонялись, с ними продолжали общаться, но на очередной «сабантуй» с собой не брали. К седьмому классу «неотбракованных» оставалось чуть больше десятка. Начали «подкреплять» дружбу «красненьким», чуть позже – водочкой. Скидывались, у кого сколько было, пили поровну. И никто никому никогда ничего не оставался должен. Веселились, отрывались, прикалывались друг над другом.
Казалось, наша дружба будет вечной.
Начинался високосный 1980-ый год.
Первым в январе ушёл Гоша. Ему оставалось отслужить полгода. Возвращаясь в часть пьяным из самоволки, перелез через забор и заснул в сугробе. Сколько раз, зная его особенность «отрубиться»
в любой момент, мы на себе дотаскивали его домой. На этот раз дотащить было некому.
Закружилась смертельная карусель. Через каждые две недели очередная смерть. Убили в день свадьбы, 18 ножевых ранений…  Попал под машину... Задохнулся в гараже от угарного газа… Подскользнулся в гололёд и ударился затылком о поребрик…
Уже весной погиб в Афгане Вовка, двое умерли от ран в Ферганском госпитале.
Вернулся с орденом «Красной звезды» Колька. Его семнадцатилетнего, чтобы не спился, уговорили военкома призвать в армию родители. После танковой учебки – Афган, вернулся домой и снова запил.
На третий день пьянки родители не пустили Коляна домой. Он полез в окно своей комнаты на третьем этаже по водосточной трубе. Сорвался и упал плашмя на асфальт.
Оставался Славка. Лучший друг, с которым сидели за одной партой, вместе прогуливали уроки, а потом, отрабатывая прогулы, красили школьный забор и пели:
Когда б имел златые горы
И реки полные вина -
Не стал бы красить я заборы
Для школы номер двадцать два.
Славка, с которым ездили встречать Новый 1977-ой год в Архангельск, где он встретил свою первую любовь, поэтому и поступил учиться в архангельскую мореходку. Потом распределение в Мурманск, в траловый флот. В очередном рейсе уколол мизинец о рыбий плавник. Началось заражение крови. Когда вернулись в порт, было уже поздно. Врачи спасти не смогли.
Дважды побывав в состоянии клинической смерти, я не боялся уйти вслед за ними. Я знал, ТАМ хорошо, ТАМ тепло, ТАМ блаженство, ТАМ мои пацаны и они меня ждут. Ждут. А я живу. Живу за каждого из не доживших до двадцати… понемножку за каждого… вот уже тридцать два года…  меньше, чем по три года за каждого…