Михеевна

Последние дни апреля. Дождавшись субботы, поехал открывать новый поисковый сезон.
Маршрут, намеченный ещё зимой, знал «на зубок». Сто пятьдесят километров по трассе до райцентра, потом около тридцати по хорошей грунтовке заняли пару часов. Съехав на стерню скошенного поля понял, что время выбрал удачно – снег сошёл, а грунт ещё мёрзлый. Ещё пару дней и оттаявшая земля превратится в вязкую кашу. Как по асфальту проскочил около пятнадцати вёрст, три поля и два перелеска, до первого намеченного пункта – бывшей барской усадьбы.
Среди некошеной, но примятой за зиму снегом травы явно выделялись три квадрата обломанной крапивы с сухими кустами лопуха – места, где стояли дома и голый прямоугольник какой-то хозяйственной постройки. Приминая крапиву и подламывая сапогом  стебли лопуха проверил металлоискателем места застройки. Парочка копеек Николая Второго, несколько пуговиц и осколки чугунков не располагали к долгой задержке на этом месте. Более привлекательной казалась бывшая деревня в 27 дворов.
Сунув прибор и лопату в багажник, поехал в сторону проплешины среди окружавшего поле леса, полагая, что там должен быть проезд к «вкусной» деревне. Проплешина оказалась болотиной. Паджерик буксанул завяз в болотной жиже. Попытки тронуться с места своим ходом результата не дали. Пришлось подкапывать колею, выкладывать её стволами срубленных осин и лапником. Затем, зацепив слабосильную китайскую лебёдку за ближайшее дерево, натягивать трос, садиться в машину и, включив заднюю передачу, сдвигаться с места на пару сантиметров. Затем снова к лебёдке. И так раз пятьдесят. Втянув машину на сооружённый настил, плавно набирая скорость, задним ходом выскочил на твёрдое место. Весь процесс занял более 4-х часов, измотал все силы, была выпита вся взятая с собой жидкость. Мокрый как мышь, отдышался, собрал инструмент и вернулся к месту бывшей барской усадьбы. Там рядом протекал ручей, можно было развести костёр, заварить чайку и обсушиться.
За всеми этими хлопотами я не заметил подошедшей старушки. Из рюкзака за плечами бабули торчал чем-то под завязку наполненный полипропиленовый мешок из-под комбикорма. Поздоровавшись, бабушка попросила разрешения просушить промокшую обувку. Поставила на землю рюкзак, села на бревно у костра, сняла кирзовые сапоги и размотала портянки. Протянув к костру ноги в вязанных носках поинтересовалась целью моего пребывания в этом глухом месте. Я рассказал о своём хобби.
В котелке закипела вода, я заварил чай, достал из сумки сахар, бутерброды, пакет с пряниками и предложил  собеседнице. Отказавшись от бутербродов, Михеевна, как она назвалась, взяла кружку и прихлёбывая горячий чай вприкуску с пряником, начала рассказ:
- Не найдёшь здесь ничего, тут отродясь денег не видели. При царе барин только на лето приезжал, я его не помню, матушка рассказывала. После революции сбежал куда-то, колхоз в его дом две семьи работников заселил. Столярный цех здесь был, телеги, сани, мебель делали. Во втором доме столяр с семьёй жил, в третьем конюх-бобыль. Работали за трудодни, за которые почти ничего и не давали – колхоз бедный был. Коров держали, огородом кормились. После войны, когда укрупнялись колхозы – дома разобрали и перевезли в центральную усадьбу.
- А вы куда идёте?
Поинтересовался я.
- В центральную усадьбу и иду. Дочка у меня там фельдшерицей работает. Поели с детишками за зиму всю картошку. Вот, на семена им несу.
Я предложил её подвезти.
- Ты не проедешь, дороги там нет, заросла вся. Обратно, в объезд, километров 150 получится, а мне на прямки всего тридцать вёрст.
Как не уговаривал её подвезти – не согласилась. Намотав высохшие портянки и натянув сапоги попросила только «подсобить» мешок на плечи поднять. Поблагодарила за чай и бодро зашагала дальше.
На обратном пути мне на встречу попалась собака. Рыжая с чёрной подпалиной лайка что-то тащила в зубах. Поравнявшись со мной, псинка остановилась, положила на землю пи-ро-жок! Приветливо тявкнув и вильнув хвостом, подняла свою ношу и побежала дальше. Чем-то они были неуловимо похожи, бабушка и лайка.