Ветьма

Ветьма
Есть  такая  речка – речушка.  Так  и  называется:  «Ветьма».  Я  как–то  спросил  своего  отца: - почему  такое  странное  название?  Он  мне  и  ответил,  что  просто  поменяли  в  звучании  и  написании  буквы  «Д»  на  «Т»: - коварная  река,  опасная,  не  смотри,  что  она  такая  с  виду  ласковая  и  приветливая.  Я  в  детстве  два  раза  тонул.  Первый  раз  еле  откачали.  Второй  раз  хоронить  несли – клиническая  смерть.  Вот  так.  – А  ты  говоришь, - вроде  как  про  себя  промолвил  он.
Никогда  бы  не  поверил,  если  бы  не  отец  мне  рассказал.  Ну  очень  красивая  речушка.  Течёт  она  по  брянской  земле,  извиваясь  и  изгибаясь.  С  одной  её  стороны  крутой  обрыв,  с  другой  песчаный  плес.  Омуты  на  каждой  излучине. 
- Жаль,  рыбу  всю  «побили»  электроудочками, - сокрушается  родитель. – Знаешь,  сколько  раньше  её  было?  Я  ещё  маленьким  совсем  был,  от  горшка  два  вершка.  Помню,  как  вытащили  наши  мужики  щуку,  да  такую,  что  несколько  взрослых  её  тащили.
- Какая  же  это  щука,  если  несколько  взрослых  мужчин  её  с  трудом  вытащили  на  берег? – горит  костёр  на  берегу  этой  самой  реки,  звёзды  ярко  светят  в  тёмно - синем  небе.  Стрекочут  цикады,  потрескивают  сосновые  поленья,  рассыпая  искры вокруг.  Мне  даже  немного  жутко  от  такого  рассказа.
- Да,  я  помню,  хоть  и  маленьким  был - подводу  привезли,  положили  её  туда.  До  деревни  несколько  километров.  Втроём  не  унести.  Вот  такая  была  щука! - я  знаю,  что  отец  мне  никогда  не  соврёт,  но  уже  очень  похожа  эта  история  на  рыбацкие  байки.
- Ну  и  как,  съели  эту  громадину? – я  подкладываю  несколько  дровишек  в  огонь,  очень  интересно  дослушать  такую  необычную  историю.
- У  дядьки  моего,  твоего  двоюродного  деда  долго  голова  высушенная  лежала  на  шкафу.  Да  дом  во  время  войны  сгорел,  ну,  и  голова  тоже.  А  котлет  щучьих  мы  тогда  от  души  поели.  До  сих  пор  помню  тот  вкус, - отец  продолжил  свой  рассказ. – И,  вот  приблизительно  в  этом  самом  месте,  вон,  видишь,  прямо  на  противоположном  берегу  хороший  песчаный  пляж?
- Вижу, - я  приподнялся  на  локте,  чтобы  разглядеть  под  обрывом  в свете  звёзд  узенькую  песчаную  косу.
- Первый  раз  случилось, - отец  задумался, – в  первое  же  лето,  как  немца  прогнали,  значит,  в  43-м,  мне  уже  почти  восемь  лет  тогда  было.  Мы  с  пацанами  лошадей  купали.  Уже  и  не  вспомнить,  но,  видимо  глубоко  зашёл,  оступился  и…  в  яму.  Течением  понесло.  Прямо  в  водоворот.  Завтра  тебе  покажу.
- Покажи!  Так  и  что  этот  водоворот?  Ну,  нырнул – вынырнул,  что  здесь  такого  необычного? – мне  никогда  не  приходилось  до  этого  бывать  в  подобной  переделке,  поэтому  было  немного  странно  и  страшно  от  отцовского  рассказа.
- Так,  то  не  просто  водоворот,  а  как  завертит,  захлебнёшься,  а  потом  прямо  в  омут  кинет.  Страшное  место! – мой  отец  встряхнул  свои  воспоминания  и  махнул  кистью,  словно  прогоняя  их  прочь. – Столько  народу  здесь  утонуло,  а  всё  равно  каждый  раз  какой – то  смельчак – дурак  находился,  чтобы  помериться  силой  с  коварной  рекой.
…В  эту  чудную  ночь  мы  долго  разговаривали.  Уговорили  целый  котелок  ухи,  на  водку  совсем  не  тянуло,  выпили  по  рюмочке,  и  вроде  забыли  про  неё.  Я  периодически  подкидывал,  не  забывал  про  костёр.  На  востоке  небо  засветлело,  яркие  звёзды  поблекли.  Лёжа  около  костра,  мне  не  спалось,  чудилась  невероятная  океанская  воронка  и  странный  омут,  в  котором  по  поверьям  водится  нечистая  сила.  По  коже  пробежала  гусиная  дробь.  Как  морозным  воздухом  обдало.  Отец  давно  ушёл  в  палатку, а я  лежал  на  берегу  около  костра,  слушая  неторопливое  течение  реки,  глядя  на  оранжево – красные  проблески  костра,  вспоминал  удивительные  рассказы.  Это  казалось  невероятным  рядом  со  спокойно  журчащей  речушкой. 
Под  самый  рассвет  сон  меня  всё  же  сморил,  но,  только  солнце  брызнуло  в  глаза,  как  они  сами  по  себе  открылись,  вроде  бы  и  не  закрывались  вовсе.  Спустившись  вниз  с  обрыва,  я  помыл  котелок,  зачерпнул  свежей  воды  для  чая  и  раздул  костёр – красноватые  угольки  нет -  нет,  да  и  вспыхивали  среди  потухшей  золы.  Заваривая  свежий  чай,  я  вспомнил  про  огромную  щуку,  которую  когда–то,  давным–давно  выловили  из  этой  вот  чистой  и  совсем  небольшой  реки.  «Попробую  спиннинг  покидать.  Может,  осталась  ещё  рыбка  после  электробраконьеров?»  Принцип  этих  электроудочек  я  себе  плохо  представлял,  хотя  мне  рассказывали,  что  после  такой  «рыбалки»  рыба  словно  отравленная,  всплывает  и  больше  не  селится  в  этих  местах.  Долго – долго.  Я  не  злился  на  этих  горе – рыболовов,  но  мне  хотелось  поймать  что – нибудь  на  обед.  Я  шел  вдоль  обрыва  и  кидал  блесну  ближе  к  противоположному  берегу.  Нет.  Нет.  Нет.  «Может  быть,  действительно,  всю  рыбу  побили?  Да  нет,  не  может  такого  быть,  в  такой - то  реке  и  рыбе  не быть?  Вчера  же  поймали  с  отцом  на  ушицу.  Значит,  и  сегодня  поймаю».  Я  продолжал  своё  движение  со  спиннингом  по  высокому  берегу,  продолжая  забрасывать  в  противоположную  сторону  блесну.  И… вот  она  первая  удача!  Я  даже  заметил  несколько  странных  «брёвнышек»  у  противоположного  берега.  Они  лежали  себе  спокойно  на  песке  и  вот  одно  из  «брёвнышек»  стремительно  потянуло  торпедой  за  моей  яркой  наживкой.  Я  дал  ей  немного  фору,  чтобы  золотая  рыбка  не  выскочила  из  зубатой  пасти  и  вот:  поднимаю  на  высокий  берег  полуметровую  полосато - пятнистую  хищницу.  Схватила  блесну  прямо  под  берегом!  Успела!  Два  других  «брёвнышка»  продолжали  греться  на  мели  противоположного  песчаного  плёса,  как  будто  бы  ничего  и  не  случилось.  Я  перекинул  блесну  через  речку.  Прямо  на  противоположный  берег.  Протащил  играющую  золотистую  насадку  по  песку  и  перед  одним  из  греющихся  неподвижных  «предметов».  И  не  успела  блесна  уйти  далеко  от  противоположного  берега,  как  была  проглочена  обманутым  мною  хищником.  Вторая!  Знай  наших!  Третья  щука  то - ли  почувствовала  засаду,  то - ли  просто  пора  ей  уже  было  по  своим  делам,  но,  больше  никого  и  ничего  на  песке  противоположного  берега  я  не  увидел.  Для  порядка,  покидав  спиннинг  ещё  немного,  я  взялся  за  поплавок.  На  самом  течении,  на  песке  резвилась  стайка  пескарей.  Один  к  одному.  Восемь  штук.  На  одного  червяка!  Вот  и  обед  наш  душистый,  речной.  «А  кто–то  говорил  электроудочки,  электроудочки», - это  я  вроде  как  сам  с  собой  разговариваю.   К  тому  времени,  как  отец  вышел  из  палатки (наверное,  на  запах  ухи),  в  котелке  весело  булькало  душистое  варево  из  свежей  рыбки,  картошки,  лука  и  лаврового  листа  вместе  с  пригоршней  яично–желтой  пшённой  крупы.