В мире один человек. Глава 32

Возвращение к Вениамину Галактионовичу Самойлову не представляется нам особо заманчивым, как, впрочем, и в любом случае, когда бы мы обратились к какому-нибудь другому лицу. В копаниях человеческих душ всегда есть что-то нехорошее и вызывающее в исследователе невольное содрогание, потому что он соприкасается с такими сторонами жизни, о которых подчас раньше даже не думал и не догадывался. Но мы должны возвратиться к этому лицу по ряду многих соображений, нам теперь будет и легче, потому что мы уже знакомы с ним. У нас есть своя точка зрения на людей и нам кажется, она многое объясняет среди того тумана, которым всегда считался человек. Непреложных истин нет и мы не хотим выдвинуть в качестве непреложной истины то, что мы думаем, но мы скажем всего лишь то, что нам кажется нужным сказать, а уж там дело читателя – решать, насколько в этом есть истины. Впрочем, заметим по ходу дела, для всякого человека в том предмете больше истины, в котором он сам хоть что-нибудь понимает. Да хоть и вас, читатель, подпусти к такой области, где вы почти ничего не смыслите, где нет ничего, с чем вы когда бы то ни было сталкивались: и уже можно заранее ожидать ваше мнение. Если вы человек суетливый и не слишком умный, вы приметесь крушить здание, сделанное чужими руками, так что камня на камне не оставите, НЛО разберёте, но когда начнёте собирать – выйдет в самый раз ве-ло-си-пед!.. Будь вы поумнее, вы будете поосторожнее, ну, а если, увидев нечто непонятное, вы наберётесь храбрости признаться в собственном невежестве – значит вы достигли апогея в своём развитии и вполне себя достойны, значит вы готовы выслушать любую речь, объяснение, инструкцию, да и что угодно, значит вы на полпути к тому, чтобы понять непонятное для вас, значит вы достойны в посвящение того, что может приоткрыться отнюдь не каждому… Но перейдём к делу, чтобы сказанное не повисло в воздухе. Человек, нам кажется, несмотря на всю видимую свою многогранность, весьма узок и одномерен и таковым и будет оставаться, пока не способен будет выйти за замки, за границы самого себя, – последнее представляется нам и вовсе сверхчеловеческим и, может быть, сверхъестественным качеством. И так как он не выйдет за свои границы – быть ему посему существом ограниченным, ну, а коли он выйдет – то уже речь будет идти не о человеке, ибо с человеком это что-то не больно вяжется… Когда говорят о принципиальном различии людей, имя духовный мир в виду, забывают о том, что всякий человек стоит перед тем же самым фактом, что и другой, его ближний или дальний, не суть важно. Он стоит, осознавая это, или нет, перед фактом своего существования и фактом существования окружающего мира. Два эти факта нераздельны и по отдельности не могут быть рассматриваемы, поскольку это абсурд. Никто ещё никогда, хоть Гегель, хоть Маркс, объясняя мир, не могли забыть о себе, как о людях. Даже Гегель, рассуждая о ЧЕЛОВЕКЕ ВООБЩЕ, оставался ЧЕЛОВЕКОМ В ЧАСТНОСТИ. Ну и, конечно,  рассуждая о мире, делая какие-то философские выводы, философ не может быть только философом, при этом он ещё остаётся тем, кто он есть. Даже если он безногий, то из его философии это ясно будет видно, или, если это женщина – то это тоже  не пройдёт для философии бесследно, потому что всему в мире есть свои причины и на всякий вопрос можно дать ответ и сказать, почему то-то и то-то  является именно таким-то и таким-то, но не другим. Имея в виду  вышесказанное, добавим, что в Природе с самого начала не было идеи делить людей по признакам, но эти признаки различия они получали в результате своего существования, один сделался хром, другой хитёр, третий богат, четвёртый рассудителен, а пятый помешан рассудком. Все эти вмешательства жизни в существование человека – становятся самим содержанием его жизни, её смыслом и наконец назначением. Рождаясь на свет, человеческое существо ещё не знает, что оно есть, что оно существует, оно безмятежно пускает слюну, но потом оно обретает тот комплекс фактов, комплекс имеющегося в наличии и недостающего, с которым смело вступает в общественные отношения с другими индивидуумами, чего-то имеющими и где-то испытывающими недостаток… Человеку уже в голову не приходит, что можно уже было бы существовать просто, как это, примерно, у животных, имеющих то, что всегда с ними. Он раб отношений, навязанных ему, но это рабство он не только не пытается скинуть с себя, он ещё больше опутывает себя этими «золотыми цепями», вне которых себя не видит и не представляет. Он становится носителем отношений, он становится их выразителем, их главной движущей силой. Поэтому мы можем сказать, что вне отношений нет существования. Отношения есть и среди животных, но уровень их крайне низок. Одни поедают других. До недавнего времени считалось, что и у людей то же самое, но потом появились соображения о гуманности, хотя бы в пределах человеческого общества. Впрочем, и этот гуманизм зачастую весьма низкого качества, если учесть войны, распри, преступления. Кстати, преступления нельзя искоренить, если общество само служит, как только возможно в его силах, возникновению преступлений. Такое общество само себя поедает, оно, как единое целое, терпит от самого себя, наподобие того, как отдельный человек терпит от своей собственной глупости. Что же касается глупости, она порождается отношениями, как и всё прочее и, наверное, всегда будет. Если принять ошибку как глупость, то формула «человеку свойственно ошибаться» вечна и звучит  как «человеку свойственно совершать глупость» или «погрязший в отношениях – погряз в глупости». Наконец можно дойти до того, что сказать – «само существование, отношения – всё глупость». Впрочем, получается замкнутый круг – существование порицает самое себя и отношения критикуют самое себя. Всё это не ново. Основываясь на этом, отнюдь не «расхочется» существовать, ибо думающему над такими вещами само собой придёт в голову, что он должен быть благодарен отношениям, потому что иное он попросту всего того, что знает, не узнал бы…
Но пойдём дальше… Все так называемые признаки – хром, богат, умён и так далее и тому подобное – бесконечны. Можно исследовать жадность, глупость, хитрость, коварство, благородство, но всех этих черт так много водится за человеком и все они ещё имеются во множестве оттенков и к тому же пересекаются между собою, что нет никакой надежды, что когда-нибудь человечество будет исследовано во всей своей полноте, до конца. Оно между тем развивается, отношения обогащаются, усложняются, а исследование никогда не угонится за фактами – это должен понимать любой. Всегда будет хватать неисследованных фактов. И наконец поневоле должно же осенить чью-то голову, что все эти «литературные обработки» так называемого жизненного материала – погоня за призраком недостижимым. Правда, бывают книги весьма читаемые и любимые публикой, но это не самые глубокомысленные книги, и что касается в них именно сокровенного, человеческого, что могло бы человеку немного прозреть на себя самого – как раз это стоит в них на самом последнем месте и почти не задевается. Таким образом только избранный круг «волевых и настойчивых в учении» лиц добирается до литературы что-то имеющей общее с наукой, ну, а остальная часть публики развлекает себя «картинками и комиксами»… В связи с этим у нас сложилось такое впечатление о литературе, о письменности, о сочинительстве, будто они неуправляемы, хаотичны, бессистемны, что на самом деле и есть, ибо то, что каждый день в мире выходит из-под пера пишущих почти как две  капли воды похоже друг на друга. Новые сведения, рождаемые из наблюдений над человеком, проникают на книжные  страницы по крупицам. Представьте себе всемирного читателя, пробирающегося в горах созданной и создаваемой ежеминутно литературы и вам покажется неуместной мысль о какой бы то ни было пользе, которую должен преследовать человек, раскрывая очередную книгу. Единственная польза этого занятия в том, что он знает, о чём пишут, о чём можно написать, и кто что увидел, сказал или сделал. Например, рудокоп полез в шахту, рыбак закинул сети, а миллионер обанкротился, а одна армия подмяла под себя другую армию. Ну, разумеется, не только это можно узнать. Иногда наиболее смелые авторы выражают свои  собственные мысли, как бы комментируя вымышленные или действительные события, имеющие место на страницах их книг… Вот так обстоят дела… Теперь вы спросите, что же дальше?.. А дальше вот что. Достаточно знать с самого начала, что появившийся на этом свете субъект, втянутый в отношения с другими, «плохими или хорошими» субъектами, невиновен, ибо не он создал мироздание, не он является Богом и потому отвечать за себя не может, хотя и принято считать, что может (принято у безумного спрашивать ума, вот что само по себе замечательно), как можно смело отложить в сторону чтение книжек, где одни жадные, другие подлые, третьи несчастные, а четвёртые благополучные… Всё это частности и ни в коей мере они не дают представления об общем, как не дают слепцу представления о вещи ощупывания её; как бы он ни ощупывал её, целиком он её представить не может, а для этого надо прозреть и отойти в сторону. В таком же положении находится познающий человека через литературу, он остаётся слеп вообще, но в частности он знает, что бывают рыбаки, золотоискатели, поэты, пенсионеры и охотники на медведя и тигра. В мире, где надо существовать, достаточно знать и это, а где надо выжить – эти знания и вовсе не нужны, надо только зазубрить необходимое, что нужно для работы. Но в мире, где надо существовать сознательно и видеть, откуда что берёт начало и где находит конец – в этом мире надо становится философом, надо быть Гегелем и рассуждать о человеке вообще, насколько это возможно, – ибо трудно, будучи человеком В ЧАСТНОСТИ говорить о человеке ВООБЩЕ, т.е. учитывая все возможные отклонения человека в сторону. В этом мире надо объяснять сам мир как можно более беспристрастно. Сами эти попытки не безошибочны, мы ведь это понимаем, но без этих попыток мир, где живут люди, погрязнет в ошибках, порождённых им, он без умственного движения и без постоянного переустройства загниёт и найдёт свой конец. Поэтому – вчерашняя истина сегодня становится ложью, а сегодняшняя истина будет ложью завтра…
Основываясь именно на этой мысли, мысли, что от частности всё-таки идти к общему, то есть к выводам, можно где-то с грехом пополам  вывести законы, которым подчиняется всякий человек. И всё-таки Гегель будет по-своему прав со своими рассуждениями о МИРОВОМ ЧЕЛОВЕКЕ, ибо наконец человеку в первую очередь надо знать себя, а поэтому он может и пожертвовать тем, что отвлекает его от главного, от себя самого… Мы сказали, что всякий человек, говоря широко, обобщённо, без отвлекающих мелочей, стоит перед двумя фактами – фактом своего существования и фактом существования окружающего мира. Вообще-то это факт один, но для наглядности можно расчленить этот факт на два… исходя из этих фактов, надо думать, что все люди есть в своём корне, в своей идее, не то что братья, но как бы одно существо, рождающееся в каждом человеке как бы заново, снова и снова. И это с определённой целью самоусовершенствования, но не случайно. Все люди, рождаясь, не имея характера, опыта, определённой цели – совершенно похожи друг на друга своим внутренним миром. Уже потом каждый из них обретая какие-то свои черты, становится неповторимым. Вернее, каждый из них обретает то, чего у него не было – внутренний мир, заключающийся в особенностях на-строения, в определённых взглядах на те или иные вещи, в определённом опыте… Исследователь, взявший на себя задачу исследовать человека ВООБЩЕ, столкнётся со многими трудностями, а потом его будут ещё упрекать, что он НЕ ЗНАЕТ ЧЕЛОВЕКА… Правда, он не может отвлечься от себя, но кто сказал, что любой из людей не может в своём роде выступить как представитель человеческого рода?!. Тем более, что каков ТИПИЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК – никому не известно… Если представители инопланетной цивилизации, прилетев на нашу планету, ткнут в любого из нас пальцем и скажут: «Это и есть  самый типичный представитель их человечества!..» – они ведь будут правы, хотя с равным успехом они могут показать на человека разумного или на человека, родившегося идиотом, который только поглощает пищу, но ничего не даёт взамен человечеству, породившему его… Мы привели этот любопытный пример для того, чтобы показать, как будет прав исследователь ЧЕЛОВЕКА ВООБЩЕ, когда основываясь лишь на собственном опыте, на собственных наблюдениях над другими и над собой, создаст картину, где так называемый МИРОВОЙ ЧЕЛОВЕК будет почти духовной копией самого исследователя. Можно исследователя упрекать в предвзятости, в том, что он до конца не освободился от себя, что помнил самого себя со всеми своими слабостями ЧАСТНОГО ЧЕЛОВЕКА, но если тот, кто упрекает его в этом грехе, сам встанет на его место – с ним получится та же самая история: он перенесёт в МИРОВОГО ЧЕЛОВЕКА свою личность, и тоже будет прав. Совсем другой вопрос: нужен ли человеку и человечеству мировой человек?.. Отрицать необходимость для человечества идеи МИРОВОГО ЧЕЛОВЕКА – обрекать человечество на бессмысленную, бесконечную возню в вопросах и проблемах ЧАСТНОГО ПОРЯДКА, не дающих ОБЩЕЙ КАРТИНЫ… Но для  человечества, насколько оно существует, как единое целое, насколько оно осознаёт себя, важнее понять себя – и чем быстрее, тем лучше, для того же, чтобы понять себя, ему надо взглянуть на себя со стороны, то есть увидеть ЧЕЛОВЕКА ВООБЩЕ и что он из себя представляет. Человечеству нужна идея МИРОВОГО ЧЕЛОВЕКА, чтобы встать на принципиально новую ступень умственного и духовного развития. Понятия, тормозящие сейчас развитие человечества, будут отсечены, как явления ЧАСТНОГО ХАРАКТЕРА, отступающие там, где в силу вступает ОБЩЕЕ…
Исходя из этого, видишь, как явственно проступает на фоне общечеловеческого хаоса идея ОБЪЕДИНЕНИЯ, видимая во всём. Объединяется всё, что может. Если проследить всю историю человечества – явно бросится в глаза именно желание слить воедино разрозненные физические и духовные силы, даже самая война и разрушения, насилия бывали как раз неосознанной или осознанной силой, стремящей человечество к объединению… Теперь спросим себя: зачем человечеству объединение?.. Ответ напрашивается сам собой – для того, чтобы разум человечества смог быть направлен в одну сторону и предпринял решительную попытку разгадать тайну факта существования человека и окружающего его мира. Затем есть тайна значительнее: само существование разума. И уж затем идут такие материи, как смысл существования, смысл проникновения в тайны и тому подобное, что сейчас нашими узкими человеческими понятиями не дано даже подумать мысленно… Что касается всех вместе взятых смыслов – это уже явление чисто образующееся в феномене, который есть разум. Смыслов в Природе как таковых нет, но они проявляются через человека, являющегося частью природы, поэтому все смыслы можно приписывать Природе, учитывая, конечно, развитие человека на данном отрезке времени. Но ведь и Природа тоже развивается, так что принижать человека с его малым духовным запасом – неразумно. В конечном итоге – огромной победой разума был и первоначальный  вариант, когда ещё человек только ходил с дубинкой и шкуру убитого животного приспособил себе, как одежду… Человек, если судить по одному этому, явление уникальное тем, что научился всё приспособлять к себе и до сих пор приспособляет. И что касается философии, т.е. взгляда на себя и своё окружение – это тоже способ приспосабливать и приспосабливаться, тоже есть своего рода элемент борьбы за существование, но существование не столько материальное, сколько духовное. Если раньше человеку надо было раздвинуть границы своих владений, то теперь ему важно раздвинуть границы своего Я, своего внутреннего, духовного мира, ибо тесно ему, как в грязной лачужке, в тех небольших границах, в которых он до этого обитал… Тут идея о МИРОВОМ ЧЕЛОВЕКЕ весьма вовремя даёт о себе знать…
Будущее всегда представляется неясно, призрачно, но некоторые вещи – есть незыблемые вещи и суть их важна была как две тысячи лет назад, так и будет важна через две тысячи лет, в отдалённом будущем. В будущем, надо предполагать, человек гораздо лучше будет приспособлен к существованию и гораздо более приспособит себе из вещей, которые обнаружит вокруг себя и в себе, чем это есть теперь. Философия человека и его представления о себе будут гораздо более сложны по сравнению с теперешними, так что и наша философия покажется тогда наивной и бедной и потомки будут с иронией говорить о том, что теперь произносится с уважением и то немногими лицами…
До этого мы выразились, может быть, неясно, сказав: «…человеку надо в первую очередь знать себя, а потому он может и пожертвовать тем, что отвлекает его от главного, от себя само-го…» Сразу всего не пояснить, разумеется, и поэтому могут быть такие места, не спорим, кажущиеся туманными, но это неизбежно. Загляните для примера в сочинения хотя бы того же Гегеля и, если у вас есть немного проницательности, несоответствие его друг другу высказываний будут удивлять вас на каждой странице. Гегель в частности считал тех, кто позднее были революционерами и перекраивали устройство общества по своему усмотрению – ненормальными людьми, достойными жалости и лечения врачами. Согласитесь, тут уже дело политическое, и если всех думающих людей признавать ненормальными – это получится поголовная неразбериха, словом – из личных нервных или каких бы то там ни было побуждений такой ум (а мы в этом не сомневаемся), как Гегель, отсёк головы лучшим представителям человечества! Ну согласитесь, не будем же мы, как идеалом, помахивать флагом с рылом толстощёкого обывателя, которому дела, конечно, никакого нету ни до революций, ни до угнетения, ни до несправедливостей, – было бы, как говорится, себе хорошо!.. Но оставим Гегеля…
Итак, приведённая выше мысль не должна вас смущать, ибо говоря о том, что человеку очень надо знать себя, мы имеем в виду знание той области самого себя, которая скрыта от глаз человека. И утверждая, что человек должен пожертвовать где-то и как-то самим собой ( а это между строк бросается в глаза), мы хотим сказать, что уже известные знания не должны мешать приобретению знаний ещё не известных, то есть должны отдаваться в жертву – и с этим ничего не поделаешь, приобретая лучшее, мы что-то теряем худшее, не надо этого бояться, надо избавляться от худшего… И уж коли мы делим человека на ПОЗНАННОГО и НЕПОЗНАННОГО, не мешает сказать, что ПОЗНАННЫЙ против НЕПОЗНАННОГО – капля в океане, где подобных капель бесконечное число…
Имея дело с вещами и понятиями слишком громоздкими, обещающими в дальнейшем потопить самого исследователя, можно заниматься вопросами и второстепенного характера, но навряд ли нужно, потому что это будет не слишком разумно. И так или иначе, всякий, кто раскрывает рот, чтобы сказать о человеке, подсознательно стремится к идее МИРОВОГО ЧЕЛОВЕКА. Но этот МИРОВОЙ ЧЕЛОВЕК нужен для того, чтобы лучше показать человеку значимость всего частного в нём, всего характерного лишь ему, чтобы посредством исправления и преобразования своего внутреннего мира, он приближался бы и практически к идеалу МИРОВОГО ЧЕЛОВЕКА. Человек живущий, отвлекается самой жизнью от понимания самой жизни, как это ни звучит парадоксально. За невзгодами, за трудами, заявлениями, волнующими лишь его, он не видит общей картины мира и мир, состоящий из таких людей, живёт слепо, интуитивно, он медленно движется к тем достижениям, на которые способен. Прежде чем ему явится зрение, он наделает много ненужного, совершит много бесполезного и вредного труда. Такая многообещающая, плодовитая область человеческого существования, область творческой деятельности, как литература, слишком бросается в глаза среди прочих деяний, на которые способен человек. Литература с самого начала была направлена на человеческую душу и вольно или невольно стремилась объединять людей и внушать им мысль о необходимости начать существование на новых, более целесообразных, разумных уровнях. С другой стороны – литература является также  и одной из сфер Искусства, призванного облагораживать внутренний мир человека, но в литературе Искусство и деятельность идут рука об руку и там, где Деятельность не слишком выразительна, вступает в силу Искусство, и напротив, там, где Деятельность прямо заявляет о себе, не всегда говорит столь же мощно Искусство, хотя, с другой стороны, разве Деятельность сама по себе не есть Искусство?.. Томас Мор в своей «Утопии», может быть, и не слишком прибегал к красотам, не слишком возбуждал фибры души да зато тревожил умы и заставлял работать умы!.. По-своему и Искусство, облагораживая сердца, преобразует мир, но ведь можно быть в сердце благородным, слушать прекрасную музыку, понимать живопись, трепетать при чтении стихов, но не знать, куда употребить своё благородство, – и тут Деятельность приходит на помощь Искусству, «Утопия» и всё ей подобное, трактующее идеи новых перспектив. Если музыка и живопись более восторгаются предметами, на которых зиждутся, если их назначение – примирить человека с жизнью, приукрасить несовершенное и выдать его за законное слово в Природе, если их назначение – размягчить человека и таковым его оставить, то, в противовес этому, литература жива только тем, что задевает слишком болезненные вопросы существования человеческого бытия, даже за её видимым примирением с жизнью можно угадывать внутренний протест и постоянное несогласие с существующим. Литература, вопреки прочим сферам человеческой деятельности, менее отвлечена от человека и более направлена к нему. Сам умственный труд, обращение к понятиям и разрозненным явлениям жизни, заставляет искать человека, посвятившего себя литературе, какие-то общие пункты в жизни человека, на которых стоило бы останавливать пристальный взгляд, заставляют немногими средствами добиваться многого, заставляют прибегать к таким неожиданным выводам, которые созидают здание целой философии, такого мышления, которое становится не столько художественным, сколько научным, – и это неизбежность…
Мы говорили о человеке, что он стоит перед фактами – фактом своего существования и фактом существования окружающего мира, и что он входит в определённые отношения с миром, перенимая у него всё, что он даёт, и не всегда довольствуясь этими отношениями. Тут все люди равны, это равенство соблюдается не только между людьми, оно есть везде, где есть чему существовать, независимо от разности характера отношений. Сумма отношений равна у всех, её можно было бы принять за единицу существования, которое равно только существованию. Но это заявление приблизительно. До сих пор границы существования ещё не были с точностью установлены. Например, не ясно, с чего считать существование человека (а также всех живых существ, живущих в данное время и живших когда-либо), с какого времени, с какого дня и какого момента. Мы можем установить дату рождения ребёнка, но дату, с какой он начал существовать в Природе, мы назвать не можем. Ибо существование это началось ещё из глубин микровремени и микромира. Любой из ныне живущих уже существовал в какой-то биологической структуре ещё миллионы лет тому назад, поэтому понятие о рождении на этот свет – условно и однозначно. Пока неясно, образовалась ли органическая материя из неорганической, или где-то сама была уже в зародыше, но если даже органическая материя и произошла от неорганической – тут надо считать и состояние, в котором пребывала когда-то неорганическая материя, тоже своего рода существованием. Словом, начало существования каждого живущего существа уходит в столь отдалённые времена, что и говорить о границах существования – бессмысленно. Надо догадываться, что количество существования, если так можно выразиться, не изменится и с явной гибелью человека, или любого другого существа, но существование переходит только в другое качество, вот и всё. Если идти глубже, надо расчленить каждую клетку живой материи и указать на происходящие в ней жизненные процессы, но это уже очень удалённый от духовного мира человека сегодняшнего дня разговор. Но если говорить открыто, в каждые отдельные моменты существования у существующего в Природе материала, неважно как сложно устроенного и насколько глубоко знающего себя и вообще догадывающегося о своём существовании, есть свои положительные и отрицательные стороны, и есть свои этапы духовного, или чувственного развития, или же, скажем по-другому, этапы осознания предметов, находящихся в окружении его, а также неизбежного вывода о своём собственном существовании. Мы пока не знаем существа более осознающего себя, чем представитель человеческого рода, и должны признать редкой удачей данный этап своего развития и своего осознания. В мире существует всего четыре миллиарда человеческих единиц на данном отрезке времени. Это ничтожно мало по сравнению с теми семействами живущих существ, расселённых в пределах Земли, да, может быть, и в других мирах. Но человек, в отличие от бесчисленного множества этих организмов, силён и значителен именно уровнем своего развития, именно своей качественной стороной, поэтому количественная сторона как бы отодвигается на задний план, хотя и не до конца исчезает. Тут невольно приходит невольная мысль, мысль о возрастании качественной стороны за счёт количественной и постепенного низведения количественной стороны в минимум, но за счёт этого возрастание качественной стороны до максимума, если, конечно, можно оперировать такими понятиями там, где Природа позаботилась об отсутствии и того и другого. Кроме того является сомненье, когда задумываешься о том, что принимать за единицу существования, – отдельный организм или сумму их, объединённую одной общей целью – в данном случае речь идёт о человечестве. Но Природа распорядится так, как ей удобнее. Пока она считает нужным, что благоразумнее и правильнее тот потенциал, который удерживает за собой человеческий род, сохранять в четырёх миллиардах малых единиц. Возможно, не исключено, что где-то Природа распорядилась иначе –  и тот же самый потенциал дан одной большой единице. Боимся, как бы подобное замечание не истолковали как негативное доказательство существования в Природе чего-то Божественного. Нет, уверяем, что без труда ничего Природа никому не даст и если бы было мало-мальски разумное существо, кое-кому напомнившее бы Бога, то это существо было бы существом долго над собой трудившимся. Но в принципе, нет ничего невозможного. Человечество пока ещё очень мало знает и в будущем может столкнуться с самыми невероятными  формами и качествами разумного и сверхразумного существования, если такое возможно: но в принципе, мы  сказали, нет ничего невозможного. Если завтра Человек, пользуясь каким-то новым законом физического мира, научится так управляться с собою, что будет менять даже форму и массу своего тела – в этом не будет ничего, что противоречило бы законам Природы, тем более, что в Природе нет устоявшихся, вечных законов, они тоже меняются, тоже преобразуются, совершенствуются, благодаря этому мы люди и имеем то, что мы сегодня, собственно, имеем. Кое-кто и доказал бы, что и Человек – это отклонение от нормы в этом Мире, да с реальным фактом не поспоришь, человек существует, да и норм в Природе никаких нет и, на наш взгляд, когда наука это усвоит хорошо, она только тогда и пойдёт в гору и смелостью своих исканий и изобретений докажет то и внедрит в жизнь человечества то, от чего сейчас, скажи им о будущих открытиях, с ужасом стали бы отмахиваться, как лет двести или пятьсот назад с ужасом отмахивались бы от сегодняшних научных достижений.
Мы сказали ещё в самом начале главы, что человек узок и одномерен, тут надобно дать пояснение. Человек узок и одномерен перед тем большим, что есть в Природе сокрытого от его глаз. И чем больше у него будет Разума, тем более слабым он будет себе казаться и более одномерным. Ему даже будут приходить соображения, что он никчёмен и существование его бессмысленно, ибо не будет никогда тому существованию, на которое он обрёк себя, конца. Ему будет казаться, что он – ошибка в Природе, ужасная ошибка, ветвь ненужная и бесполезная для чего-либо – и, главное, для самого Человека. Но всё существование Человека есть борьба с враждебными силами и в будущем Человеку предстоит жестокая борьба не только с окружающим Космосом, но и с собой, с тем Космосом, что заключён в нём самом и которому присвоено название Души. Борьба с внутренним пессимизмом, возрастающим век от веку, сделается для него столь же обычной, как и борьба сегодня с внешними явлениями, но для той, будущей борьбы с врагом, заключённым внутри его самого, ему понадобятся новые силы, новые ресурсы, новые возможности. Психология, как наука, будет сливаться с философией в один целый сплав, они так усложнятся, что теперь трудно себе представить это. Какой же величины оптимизм должен быть в то далёкое время у человека, чтобы нейтрализовать его пессимизм! Этот оптимизм родится из неведомых пока нам горизонтов, он будет придавать Человеку смысл в его существовании. И чем более Человек будет бороться с самим собой, тем более он будет мыслить категориями Абсолютного Смысла Существования и Разумной Деятельности, тем значительнее окажутся плоды его труда и тем глубже и основательнее освоит он окружающие его космические пространства…
Феномен ЧЕЛОВЕКА – это своего рода феномен в Природе… Нет, вышел слишком дальний замах, словно вышестоящая воля подтолкнула нас написать два раза слово «феномен». Мы имеем в виду нечто ближнее и доступное для понимания. Мы хотели сказать, что ЧЕЛОВЕК – явление во всём противоречивое, и даже само его появление в Природе – опыт слишком смелый и грандиозный, не знающий, может быть, себе равных, ибо Природу мы знаем очень мало, или почти ничего не знаем о ней, очутившись в положении слепых котят. Человек, прогрессируя и удалившись от тех первооснов, с которых он начинал, может стать принципиально иным существом, жизнь которого сегодня могла бы показаться нам сплошным кошмаром, как показалось бы, наверное, кошмаром наша жизнь для тех людей, что жили до нас многие тысячелетия назад. Фантасты часто представляют картины будущего слишком жутким и невыносимым для человека, но они забывают о необыкновенной приспособляемости человека, могущего в любой плохой стороне своего существования найти хорошие стороны. Человек везде и во всём ищет эти хорошие стороны, а плохие, даже если они и есть, старается не замечать, закрывая на них глаза. Человек, если сам себя губит, то сам и спасает себя, он сам учит себя, сам ставит в невыгодные ситуации, в которых гибель кажется неизбежной, и с честью из них выходит. Человек – существо саморегулирующее, он как бы делает сам себя по тому воображаемому идеалу, который сам для себя создаёт. Он живёт в своём собственном мире, созданном им же самим для себя – и этот мир не кажется ему тесным, он постоянно раздвигает свои границы. Что касается Истин – в Природе их, как таковых нет, но они нужны Человеку для поддержания порядка в нём, для самоконтроля, так сказать, и он создаёт эти Истины, из ничего создаёт – и верит им, чуть ли не как проявлению мирового Разума!.. Что касается отдельного человека из человечества – он хоть теоретически и может жить какой-то иной жизнью, чем окружающее – живущее по тем законам, которые вышли из самого хода жизни на Земле, но практически, что бы он ни делал – во всех своих делах он копия своего человечества, ибо оно дало ему жизнь, научило его жизни и привило ему понятия о жизни в то далёкое время, когда он находился ещё в бессознательном состоянии, принимая в себя всё, что шло к нему, так свободно и так доверчиво, что в короткий срок он стал тем, кто в настоящий момент есть…
Природа ещё властна над животным миром, но она отступает перед человеком, ибо тот разумен, ибо сам давит на Природу, породившую его. И этим похож на сына, притесняющего своих родителей и доказывающего тем, что, хотя и произошёл от них, но уже является существом самостоятельным и более высшим, нежели породившие его силы, предметы и обстоятельства. Это тоже один из парадоксов Природы, когда она сама не знает, что производит на белый свет, а потому производит самое невозможное и самое противное в отношении себя, чуть ли не врага своего. Допустим, человек явился именно тем врагом для Природы, который в будущем сыграет с ней какую-нибудь шутку. Он не уничтожит её, а сделает её послушной рабой и будет ею забавляться как игрушкой. И это будет похоже на то, как она сама играла со своим детищем – человеком, как с игрушкой…
Если говорить об отдельном человеке, о человеческой единице, надо выявить три его отношения к миру: отношения с собой, отношения с другими людьми, похожими на него и от-ношения, собственно, с Природой, не включающей в себя ни первые отношения, ни вторые, а представляющей всё оставшееся. Огонь – Природа, громы, молнии, землетрясения – Природа, притяжение Земли и тяга к себе далёких звёзд, их вечный зов – Природа. Постепенно все три ступени отношений переходят друг в друга. Личные отношения – переходят в общественные, а те в свою очередь – в Мировые, природные. Но тут получается замкнутый круг, когда допустишь, что Природные отношения переходят во внутренние, духовные отношения в отдельном человеке. Нельзя забывать, что Природа не только вокруг человека, но и внутри его. И, собственно, мир его мыслей и чувств – связан неразрывно с Природой, но это Природа особого толка… И вот когда Человек поймёт процессы своего мышления, он поймёт процессы в Природе, ранее бывшие ему недоступными. Несомненно существует в Мире связь между всеми вещами и можно проводить аналогии между сходными процессами. И для того, чтобы разобраться в природе и познать её многообразие, вероятно, и надо-то всего лишь проникнуть в глубины самих себя, но это не легче, чем проникнуть в глубины Космоса. Понять, как мы мыслим, как устроен внутренний, не материальный человеческий мир (да и не только человеческий) – над этим придётся Человеку биться Вечность, да и тогда он не всё будет знать. Впрочем, по идее так и должно быть. Недостижимость, но кажущаяся близость Заветной Цели – вот хороший стимул для Вечного движения!..
Вернёмся к первоначальным рассуждениям, к тому месту, где мы говорили о том, что во всех частностях человечество никогда не узнает себя до конца, а потому ему надо создать для себя модель МИРОВОГО ЧЕЛОВЕКА, в которой допускались бы все возможные частности. Тут есть один пункт, который нам хотелось бы задеть… Итак. Всякий из людей, соразмерно его таланту и глубине его умственной деятельности, способен познать окружающую его действительность весьма в значительной мере, так что может добиться всеобщего одобрения и изумления, но нет такого человека, который познал бы окружающее во всех его очень разнообразных и многочисленных сферах. Известное явление: если человек старается исследовать большое количество сфер жизненной деятельности – над ним нависает угроза, что ни одна из этих сфер не будет им изучена с предельной глубиной. И напротив – если человек намерен что-то исследовать с максимальной глубиной или же познать, насколько уходит в глубину та или иная деятельность, то он рискует всю свою жизнь посвятить изучению какой-нибудь одной отрасли жизненной деятельности человечества. Из этого примерно видно, что идти одновременно в ширь и в глубь познания – не дано ни одному человеку. И пусть этот человек принесёт огромную пользу результатами своего труда, всё же нельзя забывать об относительной узости его мышления и его обыкновенных человеческих возможностей. И это сказано не в укор ему, но признаётся беспристрастно нами, мы констатируем только факт… И не секрет ни для кого, что для человека, работающего в одной области и познающего жизнь с одного краю, не ведомо – что делается в других областях, в соседних или  удалённых значительно. С одной стороны – это явление безобидное, ибо мир, несмотря на это развивается и живёт, но с другой стороны – это и пагубное явление, служащее возникновению различных недоразумений. Так, например, люди часто забывают, а может быть, и не подозревают о законе зависимости между собой качества и количества и, руководствуясь одним стремлением опорочить в глазах общества какую-нибудь деятельность, ставят ей в упрёк то, чего ставить в упрёк нельзя, – упрекают широкую деятельность в отсутствии глубины, а глубокую – в отсутствии широты, что само по себе уже неразумно. Это всё равно что упрекать море в том, что оно море, а не суша, а сушу – в том, что она суша, а не море; суша и море существуют между тем – и каждое на своём месте, где ему надо быть…
Познавая многообразие Мира и самих себя, мы создаём МИРОВОГО ЧЕЛОВЕКА и затем познаём его. И через облик МИРОВОГО ЧЕЛОВЕКА чётче проступают наши недостатки, – видя их, мы уже можем с ними бороться и совершенствовать себя, исправляя недостатки своей Природы.
Все люди, проходящие перед нашими глазами, со своими неповторимыми жизнями и особенностями характера и ума – всего лишь части одного большого целого, вне которого их не может быть. И при всём их кажущемся различии, все они представляются нам одним и тем же лицом, а подсознательное в них, устремляющее их к одной цели объединения в одно большое, разумное и счастливое целое – совершенно уравнивает их в наших глазах, ибо представляет из себя явление стержневое, центральное, без которого не было бы ничего у человечества и без которого оно прекратило бы своё существование если не физически, то нравственно, в один день. Нельзя отрицать того, что к этому центральному пункту в существовании человечества всякий человеческий индивид идёт своим путём и у каждого – своя степень осознания этого центрального пункта. Все искания справедливости, борьба со Злом, и даже само проявление Зла – есть способы приблизить себя к моменту истины. Всякая человеческая личность в своём существовании сталкивается с массой мучительных вопросов, на которые ещё нет ответов, и для того, чтобы получить эти ответы – надо жить, надо проживать жизни, которым человек склонен не доверять и по своему усмотрению говорить о них, как о правильных или ошибочных, как будто сама жизнь какая бы то ни было, не есть правда и реальность. Поиски Абсолютной Истины – величайшая из реальностей на этом свете, но и ошибки, совершаемые человеком на его жизненном пути – тоже величайшая реальность. На поиски Абсолютной Истины – уходят жизни, а за ошибки приходится платить и терпеть невзгоды от окружающих людей, столь же склонных к ошибочным действиям и ошибочному пониманию, но не умеющих прощать ошибок другим в результате своего малодушия, что тоже есть своего рода величайшая ошибка, но на этой ошибке стоит всё здание отношений в человеческом обществе. Если бы люди сумели простить друг другу всё,  с чем они сейчас не согласны и на что уходит у них движение, энергия и жизнь – мир стал бы другим, это стало бы новое общество равных, дружелюбных людей… Всё, на что ни посмотри, живёт благодаря малодушному и трусливому расчёту, уродству души человеческой, все эти поиски Абсолютной истины – слабый голос Разума среди того безумия и хаоса, в котором живёт человек. Человеку предназначено очень многое, но такова уж его судьба, что он мешает вечно самому себе. И если он хочет совершить что-то хорошее, замечательное – тому всегда найдётся множество препятствий, точно так же, как эти препятствия вдруг устраняются, когда он замыслит совершить что-нибудь плохое, то есть то, что обернётся злом для других…
Под сказанным только что точки мы не ставим, ибо не знаем ничего такого, что было бы завершено окончательно. Видимо, таких вещей в Природе нет, ибо всякий предмет может усовершенствоваться бесконечно. Теперь настало время обратиться к частностям. Вениамин Галактионович уже давно не даёт нам покоя…