Древорожденный

О, Священная Роща… Место радости и скорби. Место начала и конца. Здесь появляются на свет духи деревьев. И сюда же они приходят умирать. Каждое дерево – имеет имя. Имя того, кто умер здесь в единении с природой, с предками, в мире с самим собой. Не одно столетие должно миновать, чтобы маленький саженец погибшего ретая, воспетый молитвами братьев, принятый корнями предков, согретый родным солнцем, превратился в могучее Древо. И еще не один век должен пройти, чтобы Древо набралось сил и мужества, чтобы породить себе потомка. И такое рождение – всегда величайшее из чудес…
Это был обычный день. Такой же, как и все остальные: то же солнце согревало буйные леса, те же ветра омывали величественные стволы деревьев, за которыми ухаживали сами потомки духов. На горизонте собирались тучи, предвещая сильный дождь. В это время года – он полезен, такой дождь…

Поселение ретаев опустело.

В последнее время слишком многие покушались на бессмертие. Слишком многие пытались поймать живого ретая… И они ушли. Разбрелись по лесам, спрятались в деревьях. Они никогда не одобряли насилие и предпочитали прятаться.

Иные называли это трусостью.

Другие – бегством.

Третьи – жалким существованием.

Но сейчас, почувствовав Зов Древа, они спешили в Рощу, чтобы самолично узреть великое чудо рождения своего молодого соплеменника. Огромное древнее Древо Элдалас готовилось совершить священнодействие. У него уже давно не было потомков. Не одну тысячу лет… И многие считали, что даже Древо отживает свои последние годы – и вдруг такая новость! Ретаи стекались к Роще отовсюду, чтобы не пропустить ни одной секунды, чтобы увидеть потомка Древнейшего. Среди прочих, не менее других ожидая чуда, торопилась и верховная жрица Солнца Алраанора Катуар, супруга Жреца Воды Сууно Катуара, избранного правителя лесного народа. Для нее это событие было особенным – как и любое рождение для женщины, коей боги плодородия не дозволили иметь детей.

С печальными мыслями о том, как мало в последнее время рождается детей у ретаев, как постепенно вырождается этот народ, Алраанора ступила через круг камней в пространство Рощи и начала искать место неподалеку от Древа. Она видела Элдаласа много раз, но всякий раз поражалась его размерам. Это грандиозное дерево раскинуло свои ветви так, что могло бы покрыть их благостной тенью пространство с целую деревушку, но сегодня… сегодня оно выглядело еще внушительнее, чем обычно. Наверное – из-за того, что каждый его листочек полыхал невиданной доселе мощью, энергией, и само дерево сегодня излучало такую уверенность и силу, что каждый ретай, лишь единожды взглянув на него, загорался уверенностью и радостью, а главное – надеждой на будущее. По жилкам листьев скользили яркие огни, они ползли по коре и передавались небольшому бугру, выросшему на связке корней. Этот бугорок рос все последние сто лет из крохотной почки – и вот теперь его защитная оболочка истончилась, впитавшись в вынашиваемого деревом ребенка, став его кожей, и вот-вот она должна была треснуть, чтобы дать жизнь Принцу Леса.

Бугорок светился. Тем, кто сидел ближе, было видно, как крохотные кулачки пока еще слабо бьют по его внутренней поверхности.

Но вдруг свечение погасло. Пошатнулся могучий Элдалас.

Закричали женщины в ужасе.

Никогда не было ничего подобного…

Сверху дождем посыпалась пожухшая листва. И в этом шорохе почти незаметным стал едва различимый ухом треск. Великое Древо отдало последние силы, чтобы вырастить свое дитя и ценою собственной жизни давало ему мощи и храбрости, чтобы разорвать свой кокон. Но ретаи, разучившиеся Слышать, не поняли. Многие бросились бежать. И только Жрица испуганно, но упорно пробивалась к Корням… Она верила. Верила в силу Древа.

Бугорок треснул, но у ребенка все еще не хватало сил.

-Давай, малыш… Постарайся, - шептала женщина, завороженная происходящим. Она не имела права помогать. Никто не имел права помогать. – Давай!

Удар. Еще удар. И снова. Маленькие кулачки бьют по отвердевшей коре. Все увеличивается трещинка, все растет, и вот лес оглашает тихий писк.

Раскрылся кокон. Треснула кора. Померкло сияние дерева, ушло ощущение безмерной его мощи, и лишь листва сыплется с ветвей. На руках Жрицы плачет младенец, и сложно сказать, плачет он от боли, рожденной ради первого его вздоха, или же оплакивает своего родителя.

Жрица подняла глаза на померкшее, словно осунувшееся, сгорбившееся древо. В нем не осталось былого величия – казалось, что оно отдало все, что имело, все, чем было, этому малышу. Глаза Жрицы увлажнились, и она, прижимая бесценное дитя к груди, прошептала:

-Спасибо, Великий предок. Спасибо за этот Дар. Я сберегу его… - Ее губы касаются лобика малыша, и он замолкает, глядя на женщину на удивление проницательными золотыми глазами: - Я сберегу тебя, Киире. Мой Киире.
«Киире» означает «надежда». Надежда на будущее. Надежда для всех…