14. Не всегда мы себя узнаём

- У меня есть бобы и сушёные ягоды. Приглашаю вас отобедать в моём скромном жилище.
Когда старик и трое друзей дошли до деревьев, которыми начинался лес, Агастья с силой ударил посохом в землю и крикнул:
- Кшам!
Та часть обрыва, на которой недавно произошла не совсем обычная беседа Романа и Виры, содрогнулась и съехала вниз. Друзья недоумённо переглянулись.
- Надо же похоронить, как-никак тварь Божия, – доходчиво пояснил Агастья.
- Дедушка, а ты кто? – вежливо заулыбалась Светичка.
Старик пожал плечами и сказал:
- Агастья.

- Понятно, – кивнула Ивановна, но было заметно, что поняла она не всё.
Старик весело рассмеялся и приободрил сбитую с толку молодёжь:
- Ребята, не торопитесь. В любом случае, всегда в вашем распоряжении есть небольшая пауза, чтобы успокоиться и адекватно оценить обстановку.
- Как в футболе, – произнёс Роман. – Там это называется пауза мастера.
- Похоже, мы найдём общий язык, – расхохотался Агастья – и молчавший до сих пор лес ожил. Птички зачирикали, мухи и пчёлки зажужжали, грибы появились, из-за дерева выскочил добродушного вида клыкастый кабан величиной с мотоцикл с коляской и доверчиво уткнулся рылом Агастье в ладонь.
- Вепрь! – радостно выкрикнул Лёха. – Мясом мы обеспечены.

Кабан хрюкнул и поглядел на добра молодца так, что Алексею тут же захотелось стать вегетарианцем. Видимо, почувствовав это желание юноши, кабан не стал разжигать конфликтную ситуацию. Агастья не заметил или сделал вид, что не заметил бестактность Алексея. Хозяин леса трепал кабана по холке и по-отечески бормотал:
- Вот тебе, Борис Николаич, жёлуди с большой поляны!
В ладони старика появилась хорошая горсть желудей. Хряк стал их с аппетитом, не по-свински аккуратно хватать губами. Весь вид Бориса Николаевича выражал полное удовлетворение.
- Какой хорошенький стал! Прелесть, а не свинья! – защебетала Светичка, схватила кабана за щёки и поцеловала в пятачок. Затем принялась энергично шлёпать его по спине, приговаривая: – Ах, ты мой толстячок пузатенький! Как делишки у тебя? Соскучился по мамке?

Кабан и Ромка густо покраснели. Кабан – от пробудившегося сыновнего чувства, а Роман, видимо, за компанию или просто без причины. Кроме того, Борька радостно заверещал и затопотал передними копытами, словно желая рассказать митхилке что-то известное только им двоим.
Света повернулась к Агастье и объяснила:
- Мы с Бориской давние знакомые! Можно сказать, с пелёнок дружим. – Потом она снова повернулась к хряку и добавила: – А ты, я гляжу, всё такой же неостановимый обжора, дружище!
Кабанчик захрюкал ещё громче и, польщённый, стал быстро-быстро вращать своими миниатюрными поросячьими глазками.
- Там, у молодых дубочков, этих жёлудей – видимо-невидимо! – сообщил Агастья Борьке, давая понять молодёжи, что присказку великолукских шутников на левом берегу Смородины знают.

Когда кабан, понимающе кивнув, умчался на свой вегетарианский ланч, Агастья сказал:
- Мудрое животное. Надо будет попросить Брахму, чтобы тот в следующей жизни вознаградил его за мудрость по достоинству.
- Пусть он станет в следующем воплощении человеком! – от всего сердца пожелала Светулька.
- Ага, большим человеком! – проявил солидарность Лёха.
А Ромыч для какого-то хрена добавил:
- К примеру, президентом.
Вечером у костра, когда все формальности гостеприимства были соблюдены и ужин съеден, Агастья сказал:
- Сдаётся мне, молодёжь, что в местности нашей вы впервые – и не все тутошние обычаи и особенности вам известны.
- Как деликатно вы сказали, уважаемый, что мы в лесной жизни – конкретные лохи, – ответил комплиментом на комплимент простой как медный алтын Алексей.
- Деликатность и вежливость – мощное оружие, – сказал старик, – придёт время, и оно себя покажет во всей красе и в добрых, и в недобрых руках. Сейчас я здесь, возможно, для того, чтобы ответить на некоторые ваши вопросы и поделиться тем, что мне известно.
Роман и Светичка задумчиво смотрели на пляску огня и молчали. Агастья тоже не торопился, понимая, что молодым людям необходима пауза для того, чтобы сформулировать самые важные вопросы. Пауза мастера.

Наконец, Ромка сказал:
- Меня не отпускает одна картина: глаза Виры, который упал в пропасть. Ракшас, как принято считать, и есть ракшас, но у него был добрый и грустный взгляд. За всё время, пока мы бежали за ним, и во время беседы на краю обрыва во мне не возникло и тени гнева по отношению к этому громиле, хотя он пытался похитить мою жену. Вишвамитра говорил нам, что мы можем сканировать душевное состояние низкочастотных существ: в этом случае внутри просто возникают их мыслеформы, и йог, как бы со стороны, начинает видеть мир глазами находящегося в его внимании животного, человека или того же ракшаса. А значит, раз мы не испытывали в момент нападения негативных ощущений, их не испытывал и нападавший. Божеством или йогом высокого порядка я его не рискну назвать. Хотя… подкрался этот Вира незаметно, а учитель Мишка нам с Лёхой часто говорил, что мы опасность за версту чуем. Странно. Что это? На левом берегу мир устроен по-другому? И добро – не добро, и зло – не зло? Майя...
- По поводу Виры, – вдруг молвила Светичка: – Когда он нёс меня на руках, он шепнул дикую для той ситуации фразу.
- Какую? – одновременно спросили оба брата.
- Он сказал: не бойся, богиня, ни один волос не упадёт с твоей головы. Почему «богиня»? Я – обычная женщина. Таких богинь на земле-матушке – половина народонаселения.

Следующая фраза Агастьи привлекла внимание всех сидящих у костра:
- До того, как он стал Вирой, его звали Тимур. Он сочинял стихи и пел чудесные песни.
- Можно с этого момента поподробней? – осведомился Алексей.
- Он появился в наших краях несколько недель назад. Пришёл ко мне, долго извинялся за беспокойство, притащил в подарок кучу негодной пищи…
- Это какой же? – проявил интерес Ромкин брат и телохранитель.
- Да сало там, колбасу сырокопчёную, бочку тушёнки на 200 литров… короче, еду для собак и дикарей.
- Наверное, я – дикарь, – произнёс Лёха, сверкая глазами, в которых отразилось желание вкусить – и прямо сейчас! – негодной для Совершенных пищи.
- Не проблема, в пещере за висящей шкурой – кладовка. Вира там и жил, и подарки свои держал. Там этой колбасы, если говорить на языке плотоядных, – хоть зажрись.
- Вира жил в твоей пещере? – удивилась Света.
- Не будем перебивать! – призвал к тишине Ромка своих товарищей, – пусть уважаемый Агастья поведает историю полностью! Тем паче, что у меня крыша уже совсем набекренилась от происходящего.
- Ага, и у меня бекрень порядочный, ну, прямо до неприличия! – проявил солидарность Лёха.

Короче, из-за леса, из-за гор пришёл в край мирных отшельников нормальный такой леший ростом 2 метра 95 сантиметров и весом чуть больше 400 килограммов. Для ракшасов, которые по жизни, если не было человечины, потребляли только крупную дичь, а в голодные годы волками и лисами не брезговали, появление на закрытой молитвенным бандханом территории аскетов было делом, говоря языком дипломатов, не совсем обычным. Лёха бы в этом случае сказал: «на хрена он к вам припёрся?» – и подобная фраза сути дела ни на йоту бы не изменила. Но Лёха так только подумал, а Агастья, отключив своё внимание от посторонних Лёхиных думок, продолжил рассказ.

Пришёл ракшас прямо к Агастье, бухнулся ему в ноги, положил перед святым всю снедь, что приволок – самое дорогое, понимаешь ли! – и попросил помощи.
- Чем я могу тебе помочь, богатырь, пришедший из-за гор Алатырских? – удивился Агастья. – Видимо, ты ошибся! Мы, живущие тута, – мирные отшельники, поклоняемся Создателю, которого на юге именуют Творцом Свар Шри Брахмой, а мы по простоте своей кличем Сварогом. Войн мы не ведём, интриг не плетём, братков своих за бабульки не мочим, а только совершаем аскетические подвиги во славу Сварога. По понятиям это – никчёмный мазохизм, толку от которого – ноль без палочки. Помочь тебе я ничем не могу, так что, мил дружок, ступай, откудова пришёл, и живи себе спокойно.

- Нет! – завопил ракшас. – Не гони меня, добрый человек, а не то башку тебе оторву и оскверню твой алтарь – мало не покажется!
- Экий ты, право, безобразник! И как не совестно?! Такие слова говоришь, что и помогать тебе не хочется. Шёл бы ты с миром – мир, он большой. Шёл бы, да не возвращался.
- Некуда мне идти, дедушка Агастья! – захныкал ракшасище. – Буду я при тебе жить.

Тут Агастья взмолился:
- Господи! И на кой мне этакий внучок на старости-то лет? Мне ж с ним порядочных людей в гости не пригласить будет: больно уж лико у него поганое! Да и воспитан он явно не гувернёром из Парижа. Что делать? Подскажи!

Агастья обратил взор к Небесам. Брахма, отодвинув в сторону грозовую тучу, размером и формами до мельчайших подробностей напоминающую Тульскую область с просинью Ясной Поляны аккурат по центру, выглянул и крикнул:
- Вира, сынок! Чё ты, ёлки, литературу разводишь? Ты толком говори! – а, обращаясь к аскету, сменил человеческий тон на вежливый: – Вы уж, уважаемый, мальчонке моему подсобите, чем можете. В долгу не останусь! – перекрестился не в ту сторону – и исчез, будто его и нету, как умные-то люди сказывают.
- Так ты от СамогО? – сменил игнор на милость аскет аскетов.
- Ну, дык, – словно оправдываясь, кивнул ракшас, в извиняющемся жесте разводя ручищи в стороны, и добавил: – а что лико у меня не с обложки глянцевых журналов, так на то воля моего папаньки: таким уж он меня создал.

Агастья хотел ответить: «вот он создал, он пущай и воспитывает», – но вслух произнёс:
- Милый ты мой! – просиял Агастья. – Дак чё ж ты сразу-то не сказал? Да я ж для тебя – всё, что попросишь! Хоть прям сейчас!
Он обнял громилушку, облобызал трижды по антисанитарному народному обычаю и сказал:
- Ну! Проси!
Вира потупился и ковырнул пальцем землю. Вывороченный ком земли шлёпнулся в костёр и похоронил его навечно.
- Что же ты не просишь? – удивился Агастья.
- Я стесняюся, – едва слышно пробормотал ракшас.
Агастья чуть было не пришёл в замешательство, но Сварог, появившись ещё на миг, убеждённо заверил его:
- Да он скажет! Попривыкнет – и всё, как есть, расскажет. Вы его только не дёргайте лишний раз: он у меня малость неадекватный.
- Не вопрос, – согласился Агастья. – Если честно, Господи, мне и спешить-то особо некуда.
- Это я знаю, – кивнул Творец Свар, – поэтому к тебе и обратился. Цени доверие! – и пропал окончательно. Только его и видели.

Однако, инфа, которую озвучил сын Божий Вира, переполнила сердце Агастьи священным трепетом и ещё более непоколебимой верой во всемогущество Отца Небесного.
Вира сказал:
- Все мы – дети Бога Всемогущего. Все от Брахмы до червя…
- Ты хочешь сказать, – задал вопрос Агастья, – что Сварог – сын самому себе?
- Не упрощай, аскет, – улыбнулся Вира. – И не усложняй. Есть Разумная Сила, которая не нуждается в форме. Она выше формы. Вне формы. Она выносила и дала жизнь всему, как Мать даёт жизнь ребёнку. А зачал этот мир Отец, наблюдающий творение, как проявление Любви Матери. А когда детишки эволюционировали, они приняли формы мыслящих существ. Так не нуждающаяся в форме Мать создала богов согласно насущной необходимости. Понимаешь? В другой Вселенной они могли принять иные обличия. Сосуд может иметь любую конфигурацию: кубическую, тетраэдрическую, хаотическую, цилиндрическую, конусообразную и тэ дэ. Но сосуд в любом случае способен хранить воду. Так и боги – всего лишь персонификация наших представлений об Идеале, а Живая Истина – одна.

- Может быть, ты и читать умеешь? – спросил с почтением Агастья.
- А как это? – удивился Вира.
Агастья тряхнул головой, отгоняя наваждение, и, придя в себя, произнёс:
- Что это такое я сказал?
- Неважно, наверное, обычный глюк, – отмахнулся Вира от ненужной темы. И продолжил: – Ты чувствуешь Нездешний Ветер, аскет?
- О да! – Агастья улыбнулся, вернув внимание на почву знакомых ассоциаций.
- Так вот, я попросил у Ветра, как ребёнок просит у родителей, исполнения моего желания. Ветер сначала не хотел его исполнять, видимо, давая понять, что вряд ли я прошу то, что мне действительно необходимо.
- Так-так-так!! – прищурился Агастья, чувствуя приближение Откровения.
- Но Вселенная-Зеркало, в которой мы обитаем, устроена так, что Познать мы можем лишь на собственном Опыте. Понимаешь?
- Парамчайтанья выполнила твоё желание? – улыбнулся аскет.
- Конечно! Она всегда так поступает!

- И о чём же ты попросил?
Вира горестно вздохнул:
- Моя просьба оказалась вершиной глупости: я попросил неуязвимости от любого вида оружия. Мать Парамчайтанья знала, конечно же, что мне это необходимо, чтобы уничтожить моих обидчиков. Я уничтожил их! Но через три дня дарованное мне оказалось мне ненужным! Ушла из этого мира Та, которую я любил и продолжаю любить вот уже много лет. Она теперь – там, в лучшем мире. И меня неудержимо влечёт к ней. И я бы ушёл. Но как?
- Это привязанность, – попытался успокоить Виру Агастья.
- О! Она была воплощением Нездешнего Ветра! Какие песни рождались в этом сердце! Песни, восхваляющие мою Любовь! Ты знаешь? У брата Рави, который теперь конкретно держит весь Юг, я был знаменитым певцом и композитором. Когда я пел, стадионы плакали! Красотки батальонами выбрасывались из окон и сами ползли к месту кремации! Их мужья и любовники чего только не делали, чтобы отправить меня в мир иной, но… А ведь я сам теперь только этого и хотел! Агастья! Я хотел умереть, но именно это оказалось невозможным: Матушка принципиально исполняла мою первую просьбу.

Но маленько опосля надо мной смилостивился Папанька. Мне приснился сон, который, как я полагаю, является в большей степени реальностью, чем та действительность, которая нас окружает, в то время как реальность, в которой мы пребываем и которая нам кажется собственно объективной реальностью, таковой на самом деле не является, будучи в реальности обычным сном. Ну, это просто, как два пальца обсосать.
- Ничего себе! – утратил на миг духовный баланс Агастья. – Что это ты сейчас сказал?
- Не обращай внимания! Папка сказал мне однажды: слушая, не напрягайся, непонятные места просто пропускай, можешь даже вздремнуть. А придёт время – всё поймёшь.
- Ну, я тогда посплю, а ты продолжай рассказывать, – мигом принял на вооружение новшество Агастья.
- Хорошо, так вот, – продолжил Вира, отметив про себя, что надо бы папу спросить при случае об эффективности обучения во сне.
- Я – весь внимание, – сказал, расположившись на шкуре, аскет и захрапел.
Дальше Вира рассказал вот что:
- Во сне Мама беседовала с Папой. Речь шла обо мне. Папа сказал:
- Дорогая, не слишком ли ты строга к нашему Тимуру?
- Это к которому из 1845267?
- Который теперь Вирадха – Прирождённый Воин.
- А, этот завуалированный агрессор? Как же, как же! Помню такого! И что Вирадха?
- Он просит реинкарнации.
- Насколько я помню, совсем недавно он просил как раз противоположного, он хотел быть бессмертным.
- Ну, он передумал, дорогая. Ты же понимаешь: обычная история с этими детьми, блуждающими в мирах и запутавшимися в сетях Махамайи.
- Значит, я должна бросить мою диссертацию и заниматься этим Тимкой, который сам ещё не определился, чего хочет? Некогда мне!
- Милая, не будь жестокосердной!
- Ну, хорошо, дорогой. Ради всеобщей гармонии, так и быть, я помогу нашему мальчику. Пусть он завтра зайдёт ко мне.
- Для этого ему надо сегодня реинкарнироваться, а он не может. Я же ему даровал бессмертие в бою и неуязвимость от всех видов оружия.
- Хорошо, пусть поест незрелых слив, да побольше…
- Но, Солнышко, это – долгая история!
Мама по-матерински нежно улыбнулась и произнесла:
- Хорошо, тогда пусть идёт на левый берег Смородины, отыщет там аскета Агастью и под его приглядом дожидается прихода Господа Рамы, который на днях будет проходить через те места в сопровождении своей жены Ситы и брата Лакшманы. Рама – личность творческая, он придумает, как нашего дорогого Тимочку укокошить.
- А вдруг не придумает?
- Дорогой! Не говори глупости...

- Вирадха-Тимур вас как богов ждал, – сказал в заключение Агастья молодым людям, – и – о, чудо! – его ожидания не оказались напрасными. Ты, Господь Роман – инкарнация самого Вишну, а Светичка твоя – Изначальная Шакти, в мирах творящая. Воистину, дивны дела твои, Господи!
С этими словами Агастья бухнулся в ноги Ромычу и затрепетал в экстазе.
- Встань, дедушка, Агастья! – засуетились Роман и Светуля. – Право, нам неловко! Ну, какие мы боги? Обычные люди, как все!
- И не спорьте! – подскочил Агастья.
- Дед, а я, типа, кто? – в вопросе Лёхи звучала трепетная надежда.
- Нуу, сынок, ты – тоже хороший человек, – попытался утешить Алексея Агастья.
- А насчёт инкарнации и прочей байды? – надежда в голосе Лёхи дала солидную трещину.
Аскет внимательно оглядел Лёху, обошёл его со всех сторон, как бы прицениваясь, и удовлетворённо кивнул:
- Есть маленько.
- Фу ты! – облегчённо выдохнул любимый Ромкин брат. – Прям от сердца отлегло! А то чувствуешь себя, типа, дегенератором.
- Дегенералом, – поправил Ромка, вспоминая одно из верховных званий будущей вражеской армии, хотя войны ещё не было.

- Уважаемый аскет, риши, муни, волхв, друид и протчая дедушка Агастья! – громко и отчётливо произнесла Светичка, давая понять, что хочет сказать нечто важное.
- Чево тебе, доченька?
- Вот! Хорошо как вы сейчас ко мне обратились! Прямо душа радоваится! Я хотела попросить вас не называть нас богами, потому что всё это – ерунда на рыбьем жире и отвлекает внимание. Мы живём, как все обычные люди, на этой прекрасной голубой планете, ничем от других не отличаемся и, в принципе, отличаться не собираемся. Поэтому, давайте по-простому общаться, право.
- Как скажешь, моя богиня, – согласился аскет, – токмо не запрещай мне мою миссию выполнить, пожалуйста.
Светичка сокрушённо вздохнула и, произнеся:
- Мамочки! И тут мессианство! – спросила: – Какую такую миссию, дедушка?
- Я должен вам кое-что сообщить.
- И всего-то?
- Да, только это!
- Хорошо, сообщай, от нас не убудет.

Агастья поблагодарил богинюшку-матушку – так он напоследок назвал Светулю. Поблагодарил, надо признаться, со всеми почестями, прочтя приглашение божествам, совершив омовение стоп дорогим гостям, предложив им сласти и подарки, спев древний гимн в честь Всевышнего и сотворив аарти. И только после этого он рассказал нижеследующее:

- Несколько человеческих поколений тому назад родились два мальчика, два брата. Одного родители назвали Рави, а второго кумом Макаром. Ребятишки выросли талантливые и деятельные.
Рави был склонен к подвижным играм, изобрёл кунг-фу и намылил репы всем тогдашним батырам и прочим, кто под руку попался. Кум Макар нравом оказался поспокойней. Впрочем, оно и к лучшему, поскольку размерчика он уродился такого, что одежду мог заказывать только через спецпошив, а когда ненароком вступал ногой в океан, в близлежащих прибрежных районах случались цунами и локальные наводнения, непременно с человеческими жертвами. Животные и цыгане, к счастью, не страдали: у них интуиция работала что надо, и вовремя подсказывала, что Макарушко вот-вот в воду ступит – в результате цыгане и зверьё быстренько убегали в горы под смех местного народонаселения, от которого через несколько часов оставались в лучшем случае рожки да ножки. Внимания Макар ни на кого не обращал, разве что Рави ему на кого-нибудь пожалуется. Тут уж: раздайся, грязь, Макар идёт! Отметелит кум братьёвых обидчиков – и опять своими делами занимается: жрёт, спит и ещё одним делом.
Боги по простоте своей решили силушку Раваны и Макарки использовать в созидательных целях – и поручили им дело посильное. Братки по-пырому с поручениями справились: порешили легион демонов, донимавших богов, построили семь гидроэлектростанций, углубили ложа 14-и морей и ещё кое-чего по мелочи.
Боги довольны были – нимагу! Что ты! Такие конкретные пролетарии пашут на них и за бесплатно! Стало им совестно, и они спросили у Равика с его кумом:
- Чё вам надо, парнишки? Как с вами расплачиваться?
Кум Макар, улыбнувшись, сформулировал своё кредо:
- Порево и жорево – это очень здорево, мля!
- Чево? – не поняли боги.
- Мой кум Макар просит вас, о, бессмертные боги, чтобы вы устроили ему постоянный конкретный хавчик до беспределу и чисто поспать, когда он захочет. И чтоб никто не будил без особой надобности, – объяснил Равана.
- Точно, братан! – подтвердил Макарушко.
- А мне много не надо, – озвучил свою просьбу Равик. – Я хочу, чтоб меня никто не мог убить: ни бог, ни сиддх, ни ракшас, ни якша, ни гандхарв, ни хищный зверь.

- Распишитесь в получении, – сказали боги и потеряли интерес к братушкам.
Но ненадолго. Кум Макар поужинал – и спать. А Равана непоседой оказался и за короткое время покорил почти всю Землю: Африку, Южную Азию, Австралию, обе Америки, Атлантиду и Антарктиду за каким-то хреном. Типа, пингвины ему много дани заплатят! Неподвластной Раване осталась только шестая часть суши с названьем тайным Русь. Что это за название, никто толком не знал. Говорят, со временем станет ясно, что оно означает, но не сейчас. Да, ещё Западная Европа не под Раваной оказалась: типа, Русь её загораживает.
Правит Равана уже много-много лет и, сказывают, собирает силушку для северного похода, чтоб покорить землю окончательно. Тут-то боги и зашевелились!
- Ну, а мы-то здесь причём? – не понял Ромка.
Агастья внимательно посмотрел на него и произнёс:
- Равана забыл попросить богов об одной маленькой вещи: о том, чтобы его не мог убить простой человек.
- Ну, и?
- Ты человек, Роман. Простой человек.
- Правильно, дедушка! Я – простой чел, обычный центрфорвард заштатной по европейским меркам футбольной команды. Меня даже за рубеж никто не приглашает. Так что, никакие мы со Светичкой не боги. Правда, Свет?
- Да, родной, – кивнула Света.
- Что и требовалось доказать! – подвёл черту Роман.

- А я? – спросил Лёха.
- Погоди, брат! Про тебя разговора не было!
- Не, я не понял? Я-то – бог или кто? – постарался уточнить Лёха.
- Да бог, бог! – отмахнулся Ромыч.
- Или кто, – добавила Света.
Засмеялись все.

- Думайте, как хотите, молодёжь, – сказал Агастья, – а я свою работу выполнил – и сейчас же отправляюсь в Сахасрару. Делать мне на этой Земле больше нечего.
Старик встал, взял свой посох и хотел уже уходить.
Ромка напоследок спросил:
- Дед!
- Что, Господи?
- Да хорош тебе! Подскажи нам, сирым да убогим: где лучше обосноваться?
- Три дня на восток идите. Там, под Челябинском, Магнитная гора есть. Подле природных ресурсов пока и живите. Заодно и стрел из магнитного железняка накуёте.

Агастья отвернулся, ступил в темень ночную, а уже оттуда, вспомнив, произнёс: - У меня под подушкой возьмёте стрелы с алмазными наконечниками. Авось пригодятся! И исчез, вспыхнув напоследок, как Тунгусский метеорит.