Александра Глава 10

Глава 10
На следующий день ни то, что встретиться, даже поговорить с Даней мне так и не удалось. С самого утра не было ни минуты, чтобы хотя бы вздохнуть свободно. Двенадцатое августа и по календарю,  и по настроению готовит нас к зиме. Именно к зиме, я не ошиблась. В этот день ты отчетливо понимаешь, что тем урожаем, который ты сегодня соберешь, и будешь сыт всю зиму. Как хорошо, что бизнес отца и мамы сейчас на высоте и нам не надо кормиться подножным кормом. Серафима Павловна растила яблоневый и грушевый сад, лишь для собственного удовольствия. Поэтому сегодняшний день ознаменовался сбором спелых и притягательных своими формами и ароматом плодов этого сказочного сада.
Тазики, корзинки и коробки были полны красных, зеленовато-желтых и охристых груш и яблок. Их запах разносился по всей деревне. Утомленные лазанием за ними по высоченным деревьям мы сидели на пожухлом газоне, усеянном первыми пожелтевшими листьями. Мама задумчиво жевала яблочко, а я смотрела вдаль и думала обо всем, что произошло со мной за эти короткие, но бесспорно, запоминающиеся летние каникулы.
- Мам, посиди, отдохни с нами, потом уберем, - окликнула мама Серафиму Павловну.
- Ничего, я справлюсь, отдыхайте, - отмахнулась она и продолжила перекладывать яблоки газетой в коробке.
- Мамуль, расскажи, как ты поняла, что влюбилась в папу? – отвлекла я маму.
Она перестала жевать и, кажется, даже дышать. Ее глаза округлились и воззрились на меня так, словно пытались найти потаенный смысл в моих словах. Потом мама набрала в легкие воздуха и на выдохе проговорила с наигранной небрежностью:
- Любовь у каждого своя, дорогая моя. И каждый чувствует ее по-своему. Но на мой субъективный взгляд, прежде всего ты, вдруг проснувшись однажды утром, осознаешь, как сильно тебе не хватает этого человека. А почему, собственно, ты этим интересуешься?
- Ничего, просто интересно. Папа доехал?
- Да, звонил. Добрался благополучно, уже работает.
- Отлично. И мне пора. Обещала прийти на конюшню. Я передам Константину Георгиевичу привет от тебя.
- Конечно, - махнула она рукой.
- Серафима Павловна, до обеда, - помахала я рукой и побежала на работу.

***
На ранчо каждая песчинка, травинка и цокот копыт нетерпеливых коней и лошадей кричали о приближении осени. Осень, осень – промозглое слово. Только подумаешь, и зябнут руки, но вспомнишь золото и алый бархат увядания, и искрится  душа. Деревья, кусты еще горят изумрудными факелами, но и их коснулась осенняя грусть, покрыв незримой пеленой.
Константин Георгиевич перебирал сбрую на лавочке возле стойл в гордом одиночестве. Я подошла к нему и, поприветствовав, принялась помогать.
- Осень надвигается семимильными шагами, - проронил он.
- Вы тоже это почувствовали?
- Да, тоскливо стало так что-то. Утро сегодня туманным было. Как молоком все вокруг залило.
- Возможно, я просто так долго спала, что пропустила все прелести уходящего лета.
- Как твои дела? Как дома?
- Все хорошо, все живы и здоровы. А как Вы?
- Тревожусь я за тебя. Так некрасиво все вышло в последний твой визит ко мне домой.
- Вам вредно волноваться. А я уже большая девочка. И должна сама многие вещи понимать. Я была неправа, осуждая Вас. Простите, Константин Георгиевич, что влезла не в свое дело.
- Александра, я, тем не менее, считаю своим долгом поговорить с тобой обо всем. Я очень надеюсь на твое понимание.
- Константин Георгиевич, поверьте, я и так все понимаю. Ваши отношения с моей мамой – это Ваши отношения с ней и не надо меня в них посвящать.
Конечно, я осознавала тогда его просьбу и мольбу о поддержке в словах о долге. Но ничего подобного внутри меня не было. Мне нечего было ему дать. Как я могла поддержать человека, который вот-вот выбьет из-под моих ног почву. Вспомнились слова Данилы о том, как он стал свидетелем ссоры Константина  и моих родителей. Самым горьким и печальным в них было то, что он оказался прав, между мамой и Константином Георгиевичем что-то было. А что именно, я даже боялась подумать. Наотрез отказывалась предположить самое страшное и серьезное – близость. Меня передернуло от одного намека на мысль об этом. Какими бы не были отстраненными и холодными мои отношения с отцом, я не желала, никогда не желала ему боли и страданий. Он любил меня, как умел. А я любила его всем своим сердцем. Могла ли мама предать отца? Теперь этот вопрос стал для меня дамокловым мечом. Рассказ Константина Георгиевича о его любви к ней и ее ответном чувстве посеял во мне сомнения, укоренявшиеся в моей душе от его недавних слов, маминых поступков и поведения отца три дня назад.
- А Максимку привезут сегодня? – поспешила я перевести тему нашего разговора, воспользовавшись молчанием шефа.
- Вероятно, нет. Светлана Владимировна вчера сообщила мне, что они вынуждены по семейным обстоятельствам вернуться домой раньше намеченного срока.
- Понятно. Моя помощь еще нужна?
- Да, Карина убирает стойла. И коней надо подготовить к перевозке в более теплые стойла.
- Трейлеры заказаны?
- Да, завтра прибудет первый за Зевсом.
- Хм, решили нарушить традицию, его первым увезете?
- Да, почему бы и нет.
- Да, нет, я не возражаю…
- Понимаю…
- Увидимся еще.
- Да.

***
- Карина, ты здесь?! – вошла я в стойла.
- Да, в деннике Каспера, заходи, поможешь!
Я прошла по коридору, приласкав коней и лошадей.
- Привет, что делать прикажете?
- Бери вон то ведро и мой Каспера.
- Есть, мадам. Как дела твои?
- Забот полон рот! Еще Антон с этим предложением.
- Ты не рада тому, что выходишь за него замуж?!
- Очень рада, просто все как-то неожиданно!
- Брак – это такая ответственность, но что может быть лучшим выражением любви одного человека к другому?
- Любовью одной сыт не будешь. А с работой у Антона сама знаешь…
- Карина, я тебя не узнаю. Ты сама меня учила – живи по сердцу. Ты любишь Антона?
- Конечно, что за вопрос. Но мои сомнения навеяны не меркантильностью отнюдь. А тем, где мы будем жить после росписи?
- Росписи? Ты, что! Мы закатим самую шикарную свадьбу с выкупами и всеми положенными такому событию традициями.
- На какие шиши, милая моя. Ты – такая еще наивная. Живешь в сказке. Как жаль тебя из нее в реальность, жестокую реальность выводить.
- Поверь, моя реальность не менее коварна, чем твоя. Просто во всем надо искать светлые стороны.
- Да? И чем же твоя реальность – такая темная?
- Это не то место, чтобы говорить об этом.
- А ты хочешь поговорить?
- Наверное, пришло время. А то еще пара дней и будет поздно.
- Ты меня пугаешь.
- Ничего я немного преувеличиваю, но…
- Тогда может, до озера прокатимся и, Каспер с Зевсом заодно прогуляются, а то скоро вообще забудут, как это скакать во весь опор…
- Ты права. Я выведу их, а ты отпросишься у Константина Георгиевича?
- Ок. Жди меня у ворот.

***
- Догоняй, - оседлала Карина Каспера, и послала его в галоп.
- Насмешила! Смотри, как бы самой пыль глотать не пришлось, - залилась я смехом и рванула с места.
Мы мчались на всех парах, радуясь последним теплым солнечным лучам. На удивление денек, обещавший утром стать серым и неприглядным, разъяснялся и к обеду ближе превратился в солнечный и полный ярких красок. Мы завели коней в лесок и пустили их шагом, чтобы насладиться свежим воздухом и прощальным пением птиц.
- Так, что ты хотела мне рассказать? - отдышавшись, произнесла Карина.
- Скоро доедем, там и расскажу.
Через пару минут мы спешились на берегу озера и, привязав коней в тени высоких сосен, прошли на солнечную полянку. Там еще бревна лежали, на них мы и устроились.
- Полно меня интриговать, Сашка. Рассказывай.
- Я не знаю с чего начать. Все так запуталось.
- Это Данилы касается?
- Нет, но его отца и моей мамы, да и папы тоже.
- Вот так поворот. И?
- Что и? Все хреново. Константин Георгиевич и моя мама. В общем, они любили друг друга, хотя теперь я сомневаюсь в том, что прошедшее время тут уместно.
- Что?!
- Константин Георгиевич сам мне все рассказал о своей первой любви, которой была моя мама. Все случилось в школьные годы. Им было примерно столько же, сколько мне сейчас. Из его рассказа я поняла совершенно определенно, что он до сих пор в ней души не чает.
- А мама твоя что?
- А что она? Тогда она уехала в Москву, поступила на биологический, встретила отца и …
- А с Константином Георгиевичем? Они виделись?
- Она один раз приезжала сюда, перед тем, как его в армию забрали. Сказала, что не быть им вместе. Это в общих чертах. Константин Георгиевич, конечно, был красноречивее меня. В итоге он ее отпустил со словами: «Будь счастлива!». Так, они расстались. По месту службы Константин Георгиевич встретил Евгению – мать Данилы. А моя мама спустя пять лет родила меня. А в этом году… Как я раньше не замечала?
- Не замечала, потому что раньше не думала о них в таком ракурсе. Так, что произошло-то?
- Наверное, ты права. Мама… В присутствии Константина Георгиевича, она буквально меняется в лице, расцветает. Такой с отцом я ее не помню. А на днях я зашла к Константину Георгиевичу домой – проведать и он в беседе намекнул на то, как ему приятна мамина забота. Ну, ты понимаешь. А вчера Данила рассказал, как стал свидетелем скандала между моими родителями и ним. Он предположил, что между его отцом и моей мамой что-то было.
- Спокойно, Саш, ты накручиваешь себя напрасно. Я уверена. Между ними ничего не могло быть. Константин Георгиевич никогда бы не посмел разрушить семью Анны Николаевны.
- Ты думаешь? А вот папино поведение сказало мне об обратном. Он прилетел в тот день домой с воплями, что больше ноги его здесь не будет, сел в машину, а к вечеру его на ней привезли таким пьяным, что он вряд ли смог бы внятно собственное имя назвать. Таким я его никогда не видела. Мой папа практически не пьет, ты это знаешь. Короче, я поняла, что на это его подтолкнуло отнюдь не дружеское общение моей мамы и Константина Георгиевича.
- То есть, ты хочешь сказать, что они…
- Ш-ш-ш, не произноси этого слова. Оно ножом меня по сердцу режет. Я не хочу даже думать о том, что мама могла предать отца. И вряд ли поверю, если даже доказательства неопровержимые будут.
- Но ты ведь изведешься, если не узнаешь, как все было.
- Может и так, но правда сейчас для меня страшнее. Да и как с матерью говорить обо всем этом?
- Твоя правда. Только, что ты предлагаешь делать?
- Придется ждать и сторонне созерцать происходящее. Спасибо, что выслушала. Мне необходимо было выговориться.
- Понимаю. А как дела у Данилы?
Я потупила глаза  и томно вздохнула.
- М-гм, а что ты говорила о свадьбе?
- Это будет самая лучшая свадьба на всем белом свете.
- Спасибо тебе, Сашка, - крепко обняла она меня, а я ее.
- Я с отцом поговорю, и мы выберем ресторан для торжества, а еще договоримся с первым дворцом бракосочетания.
- Грибоедовским? Ты – волшебница, Алекса.
- Выбирайте дату, а детали я возьму на себя.
- Расскажу, Антону?
- Да, езжай к нему скорее, а я еще тут побуду. Ты понимаешь?
- Конечно, не вешай нос, все наладится. Я знаю.
Я чмокнула ее в щеку на прощание, и подруга верхом на Каспере ускакала к своему счастью. Так приятно было смотреть на нее и осознавать, что кому-то в этом тусклом и угрюмом мире хорошо. А потом внезапно напомнили о себе мысли о Даниле. О нем я тоже думала со светлой грустью. Он был безгранично симпатичен и мил мне. Его руки, что еще вчера держали меня, его глаза, что с такой лаской и нежностью смотрели на меня. Все было так свежо и так хотелось вернуть те мгновения. А потом я вспомнила о страстном, пламенном поцелуе на пляже. Глаза сами закрылись, и картина всплыла в сознании. Мягкость его ласк, будто он боялся разбить меня небрежным движением, как хрустальную вазу. Сладость его губ снова усладила мои губы, прикушенные теперь от невозможности вернуть прошедшее. «Он любит меня!» - громом пророкотали слова моего внутреннего голоса.
Я широко распахнула глаза в полном замешательстве. Что, если это так? Нет, этого не может быть. Все – это лишь страсть, порыв, похоть, но не любовь. А люблю ли я его? «Так, стоп!» - разозлилась я на саму себя, поднялась с бревна и направилась к Зевсу. Вернулись мы на конюшню, как раз к обеду. Константин Георгиевич и Кирилл устроились в беседке, накрыв там себе скромный стол. Они приглашали и меня присоединиться, но я вспомнила о том, как обещала бабушке вернуться к этому времени домой. Поэтому распрощалась с шефом и Кирой, сказав, что вернусь только завтра утром, и ушла.

***
- Мамуля, бабушка? Вы где? – вошла я на террасу.
- Проходи, мы садимся обедать! – позвали они меня в ответ.
Обед был скромным, но сытным. Мама хранила молчание и даже глаз не отрывала от тарелки. Вообще, в тот день не только на улице, но и в доме царила тоска и горькая печаль. Как-то внезапно и сразу все погрузилось в раздумья о грядущем. Я с аппетитом съела бабушкин суп, а от второго отказалась, сославшись на усталость. Меня удерживать за столом никто не стал.
Остаток того дня я провела за вышивкой и просмотром наскучивших до смерти и лишенных какого-либо смысла сериалов, фильмов и новостных передач. Компанию мне составила бабушка, а мама предпочла насладиться обществом очередного бульварного детектива в саду.
Серафима Павловна в присущей ей ненавязчивой, но такой проникновенной манере пыталась поговорить со мной тем вечером. Но делиться с ней своими душевными терзаниями я была еще не готова. Сама гадаю, как Кариночке-то рассказала все?
Тем вечером наша беседа так и не сложилась, и когда часовые стрелки замерли на десяти часах, я поднялась к себе в комнату и легла спать.

***
Утром следующего дня проснулась я раньше своих домочадцев, и, спустившись бесшумно на террасу, решила немного прогуляться босиком по росе. Часы показывали пять, и моей затее было самое время.
Я вышла из дома по укрытым чистейшими каплями росы деревянным ступенькам, и ступила с бетонной дорожки на газон. Травинки колючие, местами пожухлые и выжженные палящим солнышком, приятно щекотали мои пятки и пальцы. Я гладила их своими босыми ступнями и вдыхала зябкий туманный воздух. Он пьянил и дурманил мою голову. Как же хорошо, и как этого будет не хватать в удушливой каменной Москве.
Я подошла к воротам, когда раздался нерешительный стук, не стук, скорее скребок ногтями о доску. Он послышался со стороны улицы, будто гигантских размеров мышь скреблась в нее.
- Кто? – еле слышно спросила я, когда подошла к калитке вплотную.
- Тот, кто безумно по тебе соскучился.
- Данила?! – не поверила я своим ушам, - У меня нет ключа от замка, подождешь?
- Не хотелось бы пересекаться с…. Буду ждать тебя у реки, на том самом месте, поняла?
- Хорошо. Через полчаса.

***
Первое свидание. Первое свидание с Данилой. Действительно, мы с ним никогда не были на свидании, да мы и не парень с девушкой, в том смысле, что мы не встречаемся. Или? Гадание по ромашке, какое-то! Надо пойти и узнать, что ему от меня нужно.
Так серьезно я была настроена ровно до того момента, пока не поднялась к себе в комнату и не открыла шкаф с одеждой. Впервые, глядя на всевозможные шортики, бриджи и непонятно как затесавшиеся среди них две юбочки и даже одно платье, меня осенило, что мне совершенным образом нечего надеть.
- Докатилась… - плюхнулась я на табурет перед шкафом и уперла локти в колени, положив голову на ладони.
Подумать только, мне нечего надеть. Что со мной? Когда меня этот вопрос вообще волновал? Я в сторону юбок, не говоря о платьях, никогда не смотрела. Брюки – это мой потолок. А сегодня вдруг захотелось стать девочкой – типичной девочкой в платьице и туфельках.
Свидание. Для Данилы мне хотелось стать тем, кем я никогда не была. Почему? Я выбрала из немногочисленных вешалок ту, на которой висела короткая юбочка – шотландка в красно-синюю клеточку и с широким поясом. А вот и подходящая белая майка со скрещенными на спине бретелями. Она очень эффектно и что скрывать, сексапильно, подчеркивает грудь.
- Вау! – шепнула я собственному отражению в зеркале. Сама не ожидала, что так получится. Фантастический образ! Только, пока собиралась, солнце уже вылезло, и куртку я решила повесить на бедра, чтобы можно было сесть на нее. 

***
Из дома выбраться незамеченной труда не составило. Не впервой, как не крути. Единственное, что меня смущало, так это то, что я собиралась почти час. Поэтому по пути к реке меня очень волновало – дождался ли меня Даня.
Подбежав к тому самому месту, где мы вчера кубарем скатились к реке, я с ужасом обнаружила, что никого там не было.
- Черт!! – вырвалось у меня от злости на саму себя, - И где его теперь искать?!
Я спустилась к воде и уселась на свою куртку. Ласковое рассветное солнышко приятно грело мои оголенные ноги. Влажный свежий воздух наполнял мои легкие. Спустя какое-то время я расслабилась и скинула кеды, а потом поднялась и зашла в воду по щиколотку.
- Б-р-р, какая холодная!
- Зато хорошо помогает проснуться! – крикнул Данила за моей спиной.
- Что? – повернулась я к нему.
Он сидел на песке, сложив ноги по-турецки. На нем была немного промокшая белая рубашка с коротким рукавом. Она прилипла к его мокрому торсу, а с волос стекали тонкие прозрачные ручейки. А на ногах были скрученные до колен штаны. 
- Привет, шикарный вид! – промурлыкал он.
- Спасибо. Ты купался?!
- Мне было скучно. Сначала я съездил домой, кое-что взял для нашего завтрака. И к назначенному времени вернулся, но когда тебя не нашел, то решил немного поплавать. Ты из воды-то выйди, а то простудишься.
- Верно, - вышла я и присоединилась к нему на покрывале. На нем помимо нас расположилась корзинка для пикника и моя куртка.
- Ты такой заботливый, - кивнула я на корзинку.
- Стараюсь. Голодна?
- Немного.
Он открыл корзинку и разложил на пледе бутерброды и пакет сока с пластиковыми стаканчиками.
- Угощайся, - протянул он мне один из бутербродов с сыром.
- Сам сделал? – взяла я, намеренно коснувшись его руки.
- Да, - скромно потупил он глаза.
- Вкусно. А-а, у тебя тоже возникает где-то в глубине это неловкое чувство, что мы, мы на свидании?
- А тебе это не нравится?
- Мне, честно, неловко. Если это свидание, то между нами это впервые.
- Алекса, Сашенька, ты мне нравишься. Но, если тот факт, что ты и я на свидании, нервирует тебя, я пойму. И…. это станет просто встречей, пикником между двумя друзьями.
- Только друзьями? Не более? – смущенно и немного грустно спросила я.
- Да, если ты этого хочешь.
- А чего хочешь ты?
Даня внимательно вгляделся в мои глаза, будто пытался понять, какого ответа я жду от него. Потом закусил нижнюю губу, приблизился ко мне и взял за руки.
- Саша, я предлагаю поступить следующим образом. Сейчас мы ограничимся завтраком на природе, а вот вечером, я хочу пригласить тебя на свидание. Ты согласна?
- Да, - не раздумывая, сказала я.
Несмотря на то, что Даня назвал нашу встречу – завтраком на природе, торопиться поглотить все то, что он привез, мне не хотелось. Хотелось наслаждаться каждой секундой в его обществе. Я ловила каждый его жест, любовалась живой мимикой его лица. Он горячо рассказывал мне смешные истории из своей жизни или жизни его друзей. Даня откровенно делился со мной всеми перипетиями его бизнеса. Как ему удалось его открыть и достичь тех высот, каких он достиг.
- А почему именно дизайн? Неужели никто и никогда не замечал твоих вокальных данных?
- Какие вокальные данные, о чем ты? Тот диск не мой. И прошу, закончим на этом, а?
- Хорошо, - согласилась я, но точку не поставила, - А дизайн?
- Моя мама была художницей  и передала мне свой талант, видимо. Сколько себя помню, всегда рисовал.
 - А какой была твоя мама? Мне, кажется, ты на нее больше похож, нежели на Константина Георгиевича?
- Да, уж это точно. Цветом волос не вышел, - отшутился он, - Тебя, наверное, уже полдеревни ищет, пойдем?
- Не побоишься? Мама-то здесь осталась.
- Хох, - рассмеялся он, - Хочешь проверить?
- Любопытно, не спорю.
Ничего более не говоря, Даня помог мне встать и, собрав все вещи с пляжа, пригласил меня пройти к моему дому.

***
Мама и бабушка ожидали меня на улице возле нашей калитки.
- И где, позволь спросить, Александра, ты была? – первой атаковала меня бабушка.
- Простите, Серафима Павловна, что вмешиваюсь, но это полностью моя вина. Я соблазнил Александру Федоровну своим предложением отзавтракать со мной на природе возле реки Горейки.
- Рада Вашей смелости, Данила Константинович. И учитывая, что завтрак, как я поняла, состоялся, то Александра – свободна?
- О, да, как ветер, что колышет рожь в полях. Отдаю ее в Ваши надежные руки. Берегите себя, - склонился перед бабушкой Даня и едва коснулся ее руки, - А меня прошу извинить, Анна Николаевна, Серафима Павловна и Сашенька – дела, - подмигнул он мне и поспешил удалиться. Я смотрела ему вслед с открытым ртом, как и мама, подошедшая ко мне.
- Идите в дом, обе, живо! – махнула бабушка рукой и открыла калитку, - Джентльмен, джентльмен, не спорю. Но мягко стелет, да жестко спать.



***
Дома меня ждал горячий чай, который мама и бабушка настырным дуэтом заставили меня выпить, дабы я не заболела. А после уж ярости Серафимы Павловны в адрес моего наряда не было предела. Она раскритиковала его в пух и прах. Так кричала на меня, такими словами называла, что волосы вставали дыбом и танцевали рок-н-ролл.
Все мои попытки остудить ее пыл, пали прахом еще в зародыше. Мама, бывшая сему концерту свидетелем, сумела отыскать единственный способ мне помочь -  увела меня в мою комнату.
- Мам, зачем? Я не сдамся.
- Саша, что за безапелляционное упорство?
- Мама, ты лучше послушай. Он мне стихи написал, смотри, - единственное, что тогда я успела ухватить из беседки и чудом сохранить.
Минуту она читала то самое стихотворение, нацарапанное рукой Данилы на тетрадном листке.
- Девочка моя, красиво и талантливо, но слова не его, верно?
- Да, но, что это меняет.
- Ровным счетом ничего. Помню, как твой папа цитировал Вяземского, когда мы только начали встречаться. Романтика, как жаль, что она не вечна.
- Ничто не вечно под луной, мамуля.
- Тебе ли это говорить, маленькая ты моя?
- Я – взрослая уже, мама! Я выросла. Твоя Сашуля – взрослая! И у нее сегодня свидание.
Мама широко улыбнулась мне, а потом и вовсе рассмеялась.
- Какая же ты у меня хорошенькая. А Данила – интересный молодой человек. Умеет найти подход.
- Этого у него не отнять.
- И на отца похож… - задумчиво сказала мама и подошла к окну.
- Все хорошо, мам? – приблизилась я к ней, но обнимать побоялась. Вместо ответа она смахнула слезинку, и с натянутой улыбкой повернулась ко мне.
- Ну, что ты, милая моя, - погладила она меня по голове, - Ты все-таки переоденься?! – вышла мама из комнаты.

***
Чтобы искупить свою вину перед бабушкой, я вызвалась приготовить обед для всех. Приготовление полноценного обеда из трех блюд трудоемкое занятие, должна заметить. Но пока вариться картофель на пюре, появляется время для размышлений и расстановок акцентов на событиях прошедших часов и дней. Утреннее тесное общение с Даней и то, как он защитил меня перед бабушкой, воодушевили меня и зарядили неким положительным импульсом. Я вспоминала его слова, то, как он держал меня за руки. И то, как тогда мне не хотелось расставаться с ним.
- Мама, бабушка, обедать, - выкрикнула я с порога террасы, когда пюре со свининой, салат и гороховый суп были готовы.
- Как приятно пахнет! – первой вошла мама.
- Молодец! Можешь, когда захочешь, -  села бабушка во главе стола.
- Спасибо. Угощайтесь.
Темы, затронутые за обедом, мало вдохновляли, поэтому быстро сменяли друг друга, а спустя полчаса и вовсе исчерпали себя. Мама рассказала о делах отца, о том, что он завтра утром приедет за нами и просил быть готовыми к обеду. Бабушка огорчилась нашему столь скорому расставанию. Но за чаем выразила полную готовность помочь нам в сборах. А я подумала о том, что это свидание с Даней станет первым и последним. Ирония судьбы. Кстати, о нем еще не было мной сказано ни единого слова, никому.
Я старалась оттянуть этот момент до последнего. Точнее до того, как позвонит Даня, но этого не происходило и к вечеру мое нервное напряжение достигло апогея. Я металась по комнате, как загнанный зверь. Не знала, что и думать, то ли он пошутил, то ли забыл. Тысячи нелепых и правдоподобных причин его молчания разрывали мой рассудок.
- Александра! – вдруг позвала мама.
- Да! – выскочила и пулей слетела вниз по лестнице. У нижней ступеньки стоял ОН со скромным букетиком хризантем.
- Ладно, дети, пойду я наслажусь природой, - оставила нас мама одних.
- Привет, это тебе, - протянул он цветы.
- Спасибо, - смутилась я совершенно искренне, - Поставлю их  в вазу и можем идти?
- Да, хочу отвезти тебя в одно интересное место, только оденься потеплее.
- Подожди, я не слышу, - крикнула я из бабушкиной комнаты, где выбирала вазочку для букетика.
Воцарилась благоговейная тишина. Только деревянные половицы скрипели от легковесных шагов Данилы. Когда я вышла в коридор, где его оставила, то обнаружила его с любопытством, рассматривающим печку и окружавший ее интерьер.
- Нравится? Дом перестроил мой прадед Павел Афанасиевич Козловский. От старого дома осталась только печь. 
- Козловский – интересная фамилия. А ты ничего не знаешь о своих более дальних предках?
- Бабушка много чего рассказывала в детстве. Говорила, что мы княжьего рода. И что есть некая реликвия, передаваемая из поколения в поколение по мужской линии. Ее отец был последним, кто держал ее в руках.
- А что случилось потом?
- Дни, месяцы и годы, нескончаемые годы поисков.
- А ты ее видела? Может фото сохранились?
- У бабушки были, но она мне показала их однажды на мое восемнадцатилетие. Да и что мы об этом толкуем? А куда ты меня звал?
- Это одно далекое и безумно прекрасное, как твои бирюзовые глаза, место, - соблазнительно улыбаясь, привлек он меня к себе широким жестом и попытался поцеловать.
- Ты что! С ума сошел! Отвяжись, - выкрутилась я и выпорхнула на террасу.
- Стрекоза – лето красное пропела…, - замурлыкал он себе под нос и последовал за мной.

***
Пока прохладная водица до краев собой заполняла вазочку, Даня также стремился окружить меня собой. Он ластился ко мне, обвивал руками мою талию, зарывался носом в волосах и щекотно касался горячими губами моих ушей.
- Ты – ненормальный. Мы же, как на ладони тут! Прекрати! – обрызгала я его и увильнула к столу, куда водрузила вазу с цветами в центр.
- Я в машине тебя подожду. Молю, не томи! – послал он мне воздушный поцелуй и, повернувшись лицом к только вошедшей бабушке, в реверансе вышел на улицу.
- Александра! Дома быть в десять, ты меня поняла?! – последние слова Серафима Павловна прокричала моей тени, ускользнувшей следом за мной наверх.
- Да, конечно, бабуля, - крикнула я, сама не зная, под чем подписалась.

***
«Потеплее», он сказал. Хорошо, тогда штаны-карго с тысячей карманов и белый топ а-ля майка «алкоголичка». А на нее я надела толстовку цвета хаки и на ноги обула утренние кеды.
- Я готова ко всему, - улыбнулась я своему отражению и игриво подмигнула.
Крылья выросли за спиной и окрепли. Хотелось этот последний вечер в деревне запомнить надолго. Мысли о скором отъезде сами собой испарились. Я летела к нему, к единственному счастью уходящего дня.
У калитки стояла, призывно открыв переднюю пассажирскую дверь, джип Данилы. Я прыгнула в него и молвила:
- Гони, ямщик. Гулять – так гулять! – и рассмеялась.

***
Даня поймал мои слова на лету и умчал нас по витиеватой серой ленте шоссе в сказочную даль. Размытый пейзаж пролетал за окном. А я блаженно улыбалась и смотрела в никуда. Свобода одурманила меня. Данила сидел рядом в полной концентрации на дороге. Время было не позднее, но, кажется, собирался предательский дождь, и вокруг все так нахлобучило и посерело, что  в пору было зажигать свет.
Вдали раскатился громогласный гром не на шутку всполошивший всю округу. Я с трепетом взглянула на Даню, а он – сама серьезность и сосредоточие – так пленительно улыбнулся мне и сказал:
- Не бойся, девочка моя.
Спустя минут пятнадцать по дороге, уведшей нас от шоссе, на котором стали сгущаться тучи машин, образуя многокилометровые пробки, мы проехали сквозь густой тенистый и пугающий своими причудливыми формами лес и выехали к утесу. Тому самому высокому и безмерно одинокому утесу,  клином разрезавшему неглубоководную речушку. Тому самому утесу, на который когда-то привез меня Константин Георгиевич и посвятил меня в историю своей несчастной любви. Знал ли о том мой нынешний спутник? Вряд ли…
Данила остановился, заглушил двигатель и, обойдя машину, помог мне ее покинуть. Размяв затекшие ноги, я втянула полной грудью прохладный разреженный воздух.
- Красота!! – вырвалось помимо моей воли.
- Согласен, прекрасное местечко, - ответил с натугой Даня, обвешанный пакетами и сумкой с палаткой.
- Мы здесь с ночевкой?! – отшатнулась я не то в испуге, не то переполненная пьянящим чувством свободы.
- А… если ты против… Я ничего не хотел такого….
- Даня, я тебе верю! Помочь? – подхватила я пакет с едой.
- Спасибо. Только лучше этот возьми, - протянул он, как сумел пакет с посудой.

***
В четыре руки мы управились довольно быстро. Данила поставил палатку, я накрыла поляну, посуда, еда. И откуда у парня столько разномастных блюд взялось?
- Как все аппетитно?! – проронила я, расставляя контейнеры на пледе.
- Тетушка помогла, - скромно ответил он.
- А она тебя любит, вон как холит и лелеет.
- Наверное. Выпьем по глоточку? – выудил Даня из пакета бутылочку шампанского. Не вдова Клико, конечно, но тоже не плохой выбор. Поэтому поразмыслив, скорее над тем, смогу ли я отвечать за свои действия и мысли, я согласилась.
- Чем черт не шутит, наливай.
Мы сели на плед на некотором расстоянии друг от друга. Хотя в глазах Данилы читалось совершенно отчетливо, что он жаждет обнять меня, а может и поцеловать. Его пальцы шустро перебирали по фольге, покрывавшей собой пробку. А удалив ее, он ловко удалил пробку из бутылки с легким хлопком и последовавшим за этим дымком из горлышка.
- Ай! – взвизгнула я от напряжения и радости.
- Давай бокал! – широко улыбнулся счастливой улыбкой Даня.
Он скрупулезно разлил пенный напиток по бокалам, передал один из них мне, а второй взял себе.
- Сашенька, позволишь, я произнесу первый тост?
Я утвердительно кивнула, пристально глядя ему в глаза. Он прокашлялся и, не отводя от меня взгляда, сказал:
- Первое свидание. Кто бы мог из нас подумать, что спустя примерно месяц с первой нашей встречи… Мы вот так будем сидеть вдвоем, на свидании. За тысячи прекрасных моментов, уготовленных нам судьбой!
- Неожиданно, но я выпью, - звякнули, переливчатым хрусталем соприкоснувшись, наши бокалы.
Игристое вино наполняло бокалы, как и наши желудки. Мой взгляд мутнел, концентрация утрачивалась. Вокруг все окрашивалось сказочными яркими красками заката. Мы любовались уходом бесконечно прекрасного дня, вечера и наступлением ночи. Данила выбрал необычайно удачное место для созерцания того, как день сменялся ночью. Ало-пурпурные всполохи заката раскрасили очистившееся бирюзовое синее небо. Прохлада вечера сблизила нас. Даня заботливо укрыл меня пледом и своими горячими объятиями в придачу. Я положила ему голову на плечо и мечтательно прикрыла глаза. Помню, как он шептал мне что-то нежное и ласковое на ухо. Его дыхание горячим потоком обдавало меня и по телу бежали приятные мурашки.
- Сейчас бы еще гитарку сюда, - посетовала я.
- Сыграть для тебя?
- А есть на чем? – восторженно уставилась я на него.
- Возьми плед, я сейчас, - поднялся Даня и пошел к машине.

***
В его руках классическая семиструнная гитара издавала невообразимые по красоте звуки. Она пела и звенела, как скрипка в умелых руках искусного скрипача. Пальцы веером перелетали по струнам, словно птички с ветки на ветку – легко и непринужденно. Я любовалась его сосредоточенным взглядом и плавностью его движений. Меня поражали до глубины души его страстность и полная самоотдача той музыке, создаваемой его руками. Она была легка и прекрасна, как раннее утро по весне, озаренное рассеянными лучами ласкового солнышка. Моя душа трепетала и наполнялась звуками великолепного творения Данилы. Как поразительно изменилось его лицо. Черты смягчились, улыбка стала загадочной, а взгляд – отрешенным и задумчивым.
Хотелось что-то сказать, найти выражение тому бескрайнему морю чувств, охватившему меня и переполнившему через край. Я набрала полные легкие воздуха, приоткрыла рот, да так и замерла. Нет слов подобных тому полету души.
Но любому, даже самому прекрасному явлению, приходит в этом мире конец. Даня отложил гитару в сторону, нерешительно приблизился ко мне и пристально заглянул мне в глаза. Кончики его пальцев утонули в моих локонах и непринужденно притянули мое лицо к его. Наши губы слились в жарком, страстном поцелуе. Даня с каждым волнообразным движением становился настырнее и настырнее, и в какой-то момент я ощутила, как он пытается меня уложить на плед.
- М-м-м, не надо – прошептала я, с трудом оторвавшись от его губ.
- Саша? – вопросительно взглянул он на меня и не сразу прекратил свои лобзания моего тела.
- Давай, лучше спать ложиться? – пролепетала я.
- Верно. Ты, извини…
- Все хорошо.
Даня тыльной стороной ладони провел по моей щеке и томно заглянул в глаза. Внутри меня еще пылал костер распыленной им страсти. Будь он немного настойчивее, ох, не знаю, устояли бы мои весы морали…
Уснули мы быстро и, действительно, насколько параметры палатки позволяли, на пионерском расстоянии.