Выгодная Война. Часть 2

                !!!!!!!!!!!!!!! МАТЬКИ !!!!!!!!!!!!!!!

                ВЫГОДНАЯ ВОЙНА. ЧАСТЬ 2-Я ОВОЩНАЯ НАХЕР!
               
                Как на грядке под листок
                Закатился чурбачок -
                Зеленец удаленький,
                Вкусный овощ маленький.
                Загадка.

    Через густую чащобу курящего леса продирался полуживой человек. На лице и руках были многочисленные царапины и ссадины, одежда превратилась в лохмотья. Дыхание было тяжелым и хриплым. Мрачный лес помутнел, расплылся в его изъеденных дымом глазах. На последнем издыхании он плелся вперед, раздвигая колючие ветки. Он не знал, где он и зачем. Он не знал куда идет, ему было все равно - лишь бы выйти из этой коптилки. Едкий дым повсюду: в воздухе, в легких, в дырявых карманах. Воспаленный мозг пузырился. Мысли путались и скрывались от него в клубах багрового пара, который заполнил его голову так плотно, что теперь валил из ушей. Со всех сторон доносились раскаты взрывов, орудийный гул, шипение Медуз. Здесь шла жестокая война. Отважные командиры отдавали безумные приказы. Зачем он должен их выполнять? Его трясли за грудки, кричали в лицо, брызжа слюной. "Солдат, - требовали они - немедленно вернуться в строй!" А он молча брел куда-то в горячке. Все это ему мерещилось. Призраки в его голове. Он блуждал в этом чадящем аду три дня и не встретил никого из людей. Навалившись на дерево, он остановился, чтобы перевести дух. "Кто я?" - неожиданно возник вопрос. Ответ вздрогнул, попятился, залез подальше и напустил на себя побольше тумана - спрятался. Скудные остатки сил сочились из порезов. Его разум собрал свои манатки и готовился отчалить. Человек стоял на пороге смерти и вспоминал свое имя. Может Кирюшка? Его глаза опустились и он уставился в землю. “Кем бы ты ни был, приятель, ты в беде”, - прошептал он.

    Кирюшка был единственным ребенком в семье романтичных сентименталистов. Его родители в свое время бежали от душной суетливости городов и поселились на берегу быстрой сибирской речки. Там они трогательно любовались звездным небом, лунной дорожкой и друг другом. Их бесконечное счастье стало еще бесконечней, когда появился Кирюшка. Но, к сожалению, суровая реальность не терпит счастья таких размеров и скоро обнаружилось, что у Кирюшки имеются некоторые проблемы. Физически он был здоров, но его сознание... оно отсутствовало. Сознание Кирюшки не родилось вместе с ним, не проснулось. Может свечи залило, а может вылетел кремень, но искорка разума не вспыхнула. Он был овощем с ручками и ножками. Это была трагедия его семьи. Доктора разводили руками и не давали никаких надежд. Это было бессилие. Черная грозовая туча нависла над семьей Кирюшки. Дождливым осенним вечером, убитые горем родители упаковали все самое необходимое, уложили Кирюшку в переносную люльку, погрузились на ближайшую ракету и улетели на край галактики. На этот раз это было бегство от счастья.

    Они долго скитались от одной звездной системы к другой, пока не остановились на маленькой невзрачной планете, которую населяла раса угрюмых могильщиков. Те гостеприимно встретили семью и разместили их в светлом трех-комнатном склепе. Семейное горе удачно вписалось в атмосферу планеты. Отец устроился на завод по выпуску трикотажных свистулек, а мать занималась хозяйством. Так они и зажили. Растили и любили своего глупенького сына. Читали ему книжки и показывали фокусы. Только Кирюшке ни до чего не было дела. Годы шли, а в семье ничего не менялось. Их дом никогда не слышал детского смеха. Игрушечная железная дорога развалилась и пылилась в углу, вагоны сошли с рельс. Солдатики никогда не участвовали в сражениях. Пружины заводных машинок проржавели и лопнули.

    Как-то раз, вечером, они мирно сидели в гостиной и листали семейный альбом. Папа, мама и сыночек. Кирюшка сидел посередине. А папа с мамой по краям. Папа с одного края, а мама с другого. Как-то так. Кирюшке уже было девять лет.  Большой совсем. Он невидящим взором пялился в пространство перед собой, с подбородка капали слюни.  Накануне, сосед за стенкой весь день сверлил дырки для гвоздиков, чтобы развесить свои саксофоны, но вспомнил, что забыл подписаться на ежемесячный сборник барабанных табулатур и умчался на почту. Поэтому дома наконец-то была тишина и лишь слабое тиканье старинных настенных часов с кукушкой доносилось из коридора. Вдруг за окном сильно грохнулась на жопу одна из лун планеты. Редкое и чудесное явление в здешних краях. Кирюшка вздрогнул и мама ласково прижала его к себе. Она гладила его по светлой головке. Медленно, неуверенно он поднял на нее свои карие глаза и в них больше не было пустоты. Он смотрел в мамины глаза долго и осмысленно. Оба родителя застыли в оцепенении, их сердца замерли в ожидании. Кирюшка повернул голову и посмотрел на раскрытый семейный альбом. В полной тишине он разглядывал фотографии. Долго и внимательно. Затем он медленно протянул руку к альбому и ткнул указательным пальцем в маленького мальчика. Это был он сам, он узнал себя. Овощ умирал, уступал место человеку. Кирюшка осознал себя. Мать ахнула и зажала себе рот ладонью. У отца зашевелились волосы. Кирюшка пристально смотрел на себя и, наконец, отчетливо и спокойно сказал: "Я назову тебя Олес". Оба родителя со свистом унеслись в обморок, а Олес сидел одиноко и на его лице рождалась улыбка.

    Такова история Олеса. Он появился много позже своего тела, задержался. Где он был все это время не известно, но похоже ему там было хорошо, раз сейчас он собирался опять исчезнуть. Три дня блужданий в агрессивной среде тлеющей планеты отравили его волю держатся своего тела. Он хотел освободится. Удушающая мутная пелена поглотила его память. Его личность сжималась в точку. Его тело брело без него посреди безграничного дымного леса. С корявых ветвей курящих деревьев за ним с интересом наблюдали некурящие бурундучки. Их лапки были испачканы чернилами - они постоянно строчили жалобные письма в комитет по защите прав пассивных курильщиков.

    После блестящей победы на Веселых Стартах, Олес возвращался к своему грузовику по извилистой тропке. Идея срезать через лес пришла к нему внезапно. Такие идеи не валяются на дороге и он крепко схватился за нее. Она была настолько простой и естественной, что Олес не заметил подвоха. Он свернул и насвистывая начал углубляться в лес. Подозрения, что что-то не так стали закрадываться у него через два часа, когда он искал ответ на, опять же внезапно, возникший вопрос - если дорога в одну сторону заняла десять минут, а в обратную по предположительно более короткому пути занимает уже больше двух часов, то это нормально? Немного поразмыслив, он решил, что это еще в пределах нормы. Но нехорошее предчувствие начало медленно его грызть.

    Еще через пару часов солнце зашло. Но курящий лес не погрузился во тьму. С каждой затяжкой, черные стволы деревьев надувались, кора покрывалась сеткой трещин, из которых лилось слабое красное свечение и вылетали искры. Деревья тлели изнутри, некоторые кашляли, изрыгая языки пламени. Лес тускло светился и мерцал. Он был живым порождением ядовитой никотиновой воли. Днем лес был серым и чахлым. Но ночной курящий лес - завораживающее зрелище.

    Олес погрустнел. Он снял противогаз и минут десять аукал, пока не наглотался дыма и не раскашлялся. Натянул противогаз обратно, сел на пенек. Когда-то здесь стояло могучее дерево, которому удалось бросить курить. Но его казнили за инакомыслее и пенек теперь был надгробием. Олес задумался, не означает ли все это, что он окончательно заблудился и может провести здесь остаток жизни? Тут паника крепко схватила его, он вскочил, опять сорвал противогаз и принялся звать Джонатана и Виски. Его вопли не на шутку напугали некурящих бурундучков, которые в это время допивали вечернее молочко беременной ивы и готовились лечь спать. А когда бурундучки пугаются, они начинают подозревать, что их соседи украли у них полоски со спины. И чем больше испуг, тем сильнее подозрения. Лес оживился. Олес метался, верещал, аукал, умалял Соню простить его, дудел на губной гармошке сигналы бедствия. Бурундучки врывались в дупла соседей, ругались, трясли друг друга за грудки, били посуду и морды. Один особо параноидальный бурундук соскочил с дерева, набросился на Олеса и нахлестал тому по лицу. Его примеру последовали еще несколько обворованных бурундуков и для того, чтобы это прекратить, Олесу пришлось дать торжественное честное слово, что не крал ничьих полосок и заполнить трехстраничный бланк невиновности в двух экземплярах. Много лет спустя, Олес опишет эти события в своих мемуарах в главе “Трехсот пятьдесят вторая ночная паника”.

    Потихоньку начало светать. Никто так и не откликнулся на зов Олеса. Бурундучки успокоились и начали мириться друг с другом. Обессиленный Олес опустился на мягкий мох подле молодого дерева, обнял коленки и задумал придумать план. Но мысли встали в позу и никак не хотели посещать голову. Поэтому Олес лег, свернулся калачиком и уснул. Ему снилась Соня и он дважды был в мгновении от того, чтобы поцеловать ее, но каждый раз его будили бурундучки, чтобы извиниться за свое поведение. Олес, что-то бурчал в ответ, типа ничего страшного, все нормально и торопился вернуться обратно в сон. Там Соня смеялась, подмигивала ему, рассказывала, как они будут счастливы вместе сгореть в топке. Ее прямые черные волосы развевались на горячем ветру. Колкие взгляды ее черных глаз впивались в его тело, словно мясные крюки. Ее длинные черные ресницы усыпляли его волю к жизни, а черные губы шептали заклятия черной магии. Она взяла его за руку и повела длинными темными коридорами древнего крематория. Пока они шли, Олес читал ей стихи про любовь, которые только что сочинил. Соня давала краткую рецензию на каждое стихотворение и в конце подытожила, что в целом не плохо. Наконец, бесконечный коридор привел их к черной железной двери. Соня пошарилась по карманам, достала ключ и отперла замок. За дверью была огромная топка, а посередине двуспальная кровать. Дверь за ними закрылась и щелкнул запирающий механизм. Железные, покрытые толстым слоем гари, стены давили и призывали к чувству обреченности. Олес напрягся от возбуждения. Соня подвела его к постели, толкнула его навзничь и села на него сверху. Раздался оглушительный свист выпускаемого газа. Олес увидел, что вместо потолка сверху на него смотрят огромные сопла ракеты, из которых вырываются белые струи топлива. Соня закрыла глаза в предвкушении удовольствия и прикусила губу. Их обдало токсичным ракетным топливом. Олес закричал в экстазе: "Ключ на старт… Протяжка... Продувка... Зажигание, - он достал зажигалку и чиркнул. Вспышка, а за ней рев раскаленных огненных струй сотрясли здание крематория. Одежда Олеса испепелилась, кожа заскворчала, полопалась и слезла. А он продолжил кричать - Предварительная... Промежуточная... Главная... Подъём… Поехали!".

    Олес проснулся в неважном расположении духа. Голова трещала, конечности затекли. Дышать было трудно - фильтры противогаза засорились от крупнодисперсного дыма. Во рту пересохло. Стоял жаркий полдень. Олес поднялся, отряхнулся и побрел наугад. Время от времени он кричал Джонатана, посылал ему телепатические послания, но ответа не было. Через несколько часов жажда совсем замучила и он был готов пить свою мочу. Он постучался в первое попавшееся дупло и стоя на коленях попросил воды. Его послали к соседям. Так Олес ходил от одного дупла к другому и попрошайничал. Его всегда гнали к соседям, пока он не наткнулся на старого извращенного бурундука, который согласился дать ему бурдюк прокисшего молока за кое-какие услуги. Выслушав чего тот хотел, Олес проблевался и заторопился прочь. К вечеру, дышать в противогазе стало совсем невозможно и Олес его выкинул. Отравляющий дым разъедал изнутри. Одежда постоянно цеплялась за колючки и рвалась. В животе урчало. Жажда терзала, насиловала его тело, выжимала из него все соки.

    В конце концов прокуренный лес оказался не без добрых бурундуков. Ночью Олес повстречал хромого и ворчливого бурундука по имени Кедрожуй, который согласился взять его на работу, предложив контракт на два года. Олес вежливо объяснил, что не намерен задерживаться здесь так долго и попросил придумать ему какую-нибудь разовую работу за глоток воды. Кедрожуй подумал и вспомнил, что ему как раз надо было отправить пару срочных телеграмм, но сам не мог, так как был совсем безграмотным. В награду пообещал полулитровый пакет молока. Олеса это устроило, они подписали трудовой договор на один час и поковыляли в ближайший телеграф. Там Олес набрал на терминале первую телеграмму: "Прилез вяленый карась. Хватит недели на три-четыре". Через несколько минут пришел ответ: "Отряд собран. Будет через пятьдесят часов". Кедрожуй чертыхнулся и велел набрать "Ублюдошно долго. Говорит сможет подождать не более часа". Ответ: "У нас дети мрут с голода. Задержи любой ценой. Соблазни волосней бурундучих". Кедрожуй начал расхаживать из угла в угол сцепив лапки за спиной, бормоча себе что-то под нос. Вдруг остановился и предложил Олесу скоротать время в обществе падших бурундучих, часов так пятьдесят. Олес сказал, что его не интересуют падшие бурундучихи. Тогда Кедрожуй велел отправить еще телеграмму: "Карась не желает идти на нерест. Прошу разрешения на использование мясосдиралки крупного калибра". Ответ: "Разрешаю только в самом крайнем случае, если уж совсем не сможет дождаться отряда. И постарайся не раздробить его любимый позвонок". Олесу начинало все это не нравиться. Он поинтересовался, почему не рекомендуется крупнокалиберные мясосдиралки и Кедрожуй с видом знатока поведал, что в таком случае от туши получается мало чистого мяса, в основном фарш с дроблеными костями. Самое лучшая разделка - это когда вручную у еще живого карася с костей соскребается все мясо. Этим занимается специально обученный отряд сдирателей. Самой ценной частью туши был любимый позвонок карася. Кедрожуй закрыл глаза и облизнулся. Олес почувствовал, что начинает нервничать. Он посмотрел на часы, отметил, что его часовая смена закончилась и потребовал зарплату. Кедрожуй сказал, что время сейчас не простое, военное и зарплата задерживается на пятьдесят часов. Тогда Олес схватил бурундука за хвост, поднял его на уровень глаз и прорычал сквозь зубы:

    - Ах ты хитрожопый недоросль! Я сейчас отвинчу твою тупую бошку!

    - Подожди, как раз вспомнил, что на счет тебя был выдан специальный приказ. Сейчас я тебя рассчитаю. Только мне надо знать, какой из твоих позвонков любимый.

    - Пи*дец тебе, белка! - Олес схватил Кедрожуя за голову.

    Тут раздался щелчек и пришла новая телеграмма. Олес развернул и в ней было сказано: "Это невероятно, но нам удалось сформировать дополнительный отряд в вашем бору. Ждите с минуту на минуту".

    - Что там? - потребовал Кедрожуй.

    - Там написано, что ты, маленькая бл*дская зверушка, крупно облажалась!

    Олес швырнул бурундука в мусорное ведро и бросился к двери. Вылетев из телеграфа, он с ужасом обнаружил, что со всех сторон к нему стекаются устрашающего вида бурундуки обвешанные костяными скребками. Увидев Олеса, отряд сдирателей издал боевой клич и бросился в атаку. К счастью, они не успели сомкнуть кольцо, так что Олесу удалось вырваться. Он удирал от кровожадных бурундучков в течении часа, пока на пути не попался трубкокурящий филин, который разогнал компашку.

    Солнце медленно вставало над лесом. Температура поднималась, задымление усиливалось. Обессиленный Олес растянулся среди деревьев и отрубился. Снов он не видел. С каждым тяжелым вздохом раздавался хрип. Одежда и волосы покрылись пеплом. Вокруг был лес. Взаправду пи*данутая чащоба, как его назвал Олес, перед тем как провалиться в беспамятство. Лес шипел и потрескивал в мареве. Ему не было дела, до судьбы заблудших доходяг.

    Вечером Олес очнулся. С трудом сел и долго протирал глаза. Попробовал позвать на помощь, но из горла выпал всего лишь маленький сухой комар. Язык покрылся трещинами, как пересохшее озеро. Олес еле встал и побрел дальше. Дым отравлял, обволакивал сознание. Шестеренки в голове мерзко скрежетали, скрипели, останавливались. Лес густел и превращался в непроходимый бурелом. Наступила ночь и началась война. Бегали пьяные командиры и кричали на пьяных солдат. Надо еще больше окопов! Олес пытался схватить кого-нибудь из них, но они от прикосновения растворялись. Призраки. Олес уже был сам как призрак.

    Еще один рассвет. Олес не помнил себя. Он безразлично шел куда-то. Все дальше от жизни. Его шатало из стороны в сторону. Тяжелое, неумолимое движение к смерти. Вдруг, сзади раздался голос:

    - Эй ты! Далеко собрался?

    Олес не обернулся. Он ничего не слышал. Ничего не чувствовал. Ничего не знал.  Кто-то догнал его и рука опустилась на его плечо.

    - Хватит Олес. Это я - Джонатан. Со мной Виски. Мы нашли тебя.

    Олес остановился и отсраненно уставился в одну точку. Джонатан быстро осмотрел его и сказал коту:

    - Совсем плох. Сможешь починить?

    Они посадили Олеса и кот начал врачевать. Сначала Олеса напоили теплым травяным пивом. Это смягчило и увлажнило его зачерствевшее от удушливого зноя планеты сердце. Затем Виски аккуратно почистил щеточкой его мозги от пепла и копоти. Припаял несколько тысяч оторвавшихся нейронов и продул около пятидесяти триллионов синапсов. Подрихтовал деревянной киянкой покореженную память и переконфигурировал вредные привычки. Теперь Олес бросил курить, но стал грызть ногти. Виски уже заканчивал, как вдруг заметил, что в активном словаре Олеса много грязных слов. Посовещавшись с Джонатаном, решили оставить как есть. Также Виски отметил развитость модуля придумывателя названий и недоразвитость сектора принятия трезвых решений. Закончив ремонт, кот отправил Олеса в целебный сон.

    Когда Олес проснулся, был поздний вечер. Он сел, навалившись спиной на поваленное дерево. Джонатан и Виски сидели у костра. Пахло печеными овощами. Олес вспомнил, что не ел трое суток и у него скрутило живот. Он прохрипел:

    - А у вас там есть печеная картошка?

    - Есть, - Джонатан обернулся и внимательно посмотрел на Олеса.

    - Много?

    - Много.

    - А можно я ее всю съем?

    Джонатан вопросительно посмотрел на Виски и тот кивнул.

    - Можно.

    Олес медленно поднялся на ноги и пошатываясь подошел к костру. Сел рядом с Виски и погладил его. Перед ним поставили горячий противень, на котором были приготовлены картошка, помидоры, морковка, грибы и мозговитые кузнечики с обратной стороны луны. Подслеповатый редактор галактической гетеропедии по ошибке поместил кузнечиков в раздел овощей и теперь все считали их овощами. Не смотря на протесты самих кузнечиков.

    - А помидорки съесть можно?

    - Можно.

    - А давайте я вообще все съем?

    - Давай.

    - Вы ведь можете себе еще приготовить?

    - Да.

    - И вы приготовите?

    - Если хочешь, приготовим.

    - А можно и то ваше тоже съем?

    - Кажется вернулся, - Джонатан подмигнул Виски.

    Олес достал из наполовину оторванного нагрудного кармана почерневший платок, заткнул один конец за воротник, расправил на груди и приступил к трапезе.

    - Сильно ругаться будете? - спросил Олес с набитым ртом.

    - Нет.

    - Удивительно! Обычно вам и повода особо не надо... Прям совсем не будете ругаться?

    - Совсем.

    Олес перестал жевать. И с подозрением посмотрел на Джонатана.

    - Что-то случилось?

    - Да.

    Олес посмотрел на Джонатана. Потом посмотрел на кота. Кот печально смотрел на огонь. Олесу стало страшно. Он опять посмотрел на Джонатана.

    - Я блять что, помер?!

    - Ну... тут такая штука... - чуть помедлив начал Джонатан.

    - Да это пи*дец!!! - Олес вскочил и начал ходить из стороны в сторону. - Слетал блять подзаработать называется!

    - Успокойся Олес, ты не помер.

    - Точно?

    - Да.

    Олес остановился и посмотрел на Джонатана. В его взгляде была ярость.

    - А хули ты мне тут пи*дишь?!

    - Я тебе ничего такого не говорил!

    - Ага, конечно... не говорил он... Точно-точно не помер?

    - Я не знаю насколько точно...

    - Вот опять! Решил поиздеваться? Наказать меня?

    Джонатан молчал.

    - Я знаю, я виноват, - сказал Олес. - Я не знаю, что на меня нашло! Я решил, что срезать через лес - это то, что надо. Какое-то тупое вдохновение. Я лоханулся. Извините.

    Олес сел и продолжил кушать.

    - Ты не заходил в лес.

    - Слушай, я же все понимаю. Ваше беспокойство, поиски. Я виноват. Мне честно жаль. Я вам безмерно благодарен и не знаю, смогу ли когда-нибудь отплатить.

    - Ты не заходил в лес.

    - Спорим заходил?

    - Нет Олес, не заходил.

    Олес посмотрел вокруг. Ночной лес тускло светился.

    - Ну ладно, не заходил так не заходил... - сказал Олес и какое-то время ковырялся в зубах. - Ну давай, чо... рассказывай, слушаю внимательно.

    - Когда ты возвращался с Веселых Стартов, я готовил коктейли на камбузе, - начал Джонатан. - Ты отлично справился и надо было это отметить. Я открыл банку с жиром курящих медуз и обнаружил, что он прокис. Ассоциация едальных стандартов гарантирует, что жир медуз никогда не прокисает, поэтому я заподозрил, что что-то пошло не так. Подозрения перешли в уверенность, когда меня позвал Виски. Прибежав в кабину, я первым делом проверил датчик твоего пульса. Там было нормально, ты был жив и у меня отлегло. Я посмотрел на радар и увидел, что ты все еще на полпути. Ты не двигался. Я попробовал связаться с тобой телепатически, но ты молчал. Стрелка твоей мозговой активности была на нуле. Мы с Виски бросились к тебе, захватив аптечку. Мы нашли тебя стоящим посреди пустыря, смотрящим перед собой с безразличным выражением на лице. Я заглянул в твои глаза и там было пусто. Ты был пустой как пробка. Видимых повреждений не было и мы отвели тебя на баркас. Там мы пробовали и нашатырный спирт, и подмышечную депиляцию, и шокированную терапию, но ничего не могло привести тебя в себя. Ты просто смотрел в никуда и пускал слюни.

    - Что-то мне это напоминает, - сказал Олес, отламывая хрустящую ножку от кузнечика.

    - Мы провозились с тобой около часа, пока не пришли военные за спиртом. Они не хотели иметь со мной никаких дел и мы тогда крепко разругались. В конце концов мне пришлось поставить бутылку спирта…

    - Поллитровую или ноль-семь? - перебил Олес.

    - Ноль-три.

    Олес одобрительно кивнул.

    - Так вот, пока они выгружали бочки, я подслушал, что у них плохи дела на фронте. Медузы стремительно наступали и люди несли большие потери. Жертвы были не убиты или ранены, а такие же как ты. Выключенные. Пускающие слюни овощи. Их пачками отправляли на Землю на специально созданный огород.

    - Надеюсь вы меня туда не отправили? - спросил Олес.

    - Нет конечно! Ты сейчас находишься на борту “Нунаха”. Мы все втроем сейчас мирно сидим в гостиной.

    - Понятно. Это радует.

    - Я рад, что ты рад.

    - Да, но я был бы рад еще больше, если бы одновременно не был не рад.

    - Почему же ты не рад?

    - Потому что, если мы действительно мирно, как ты говоришь, сидим в гостиной, то какого хрена мне кажется, что мы сидим в гребаном лесу? Может я консервативен, но мне нравится чтобы то, что мне кажется, хотя бы в общих чертах совпадало с тем, что есть на самом деле.

    Наступила тишина. Олес старательно очищал картофелину от кожуры.

    - Скоро ты поймешь, - заговорил Джонатан. - Я три дня проторчал в библиотеке галактики, что бы найти способ вернуть тебя. И не нашел ничего. Тем временем Виски шаманил с какими-то заклинаниями. Ты же слышал про магические способности кошек? В конце концов он открыл портал в мистическое измерение, в которое могут попасть только души. Сушеные пенки от молока сказали, что твоя душа там. Мы законсервировали баркас, перекрыли воду, газ и отправили свои души в портал.

    - А я всегда знал, что у тебя есть душа.

    - Мы попали в дымящуюся пустыню, которая была сделана не из песка, а из человеческих черепов. Вдали виднелся лес и мы сразу поняли, что искать надо там. В лесу мы встретили злобного бурундука, который хромал на левую переднюю лапу и он показал, в какую стороны ты бежал. Конечно, не сразу показал - сначала предпочел короткую пытку перышком из подушки. Мы пошли по следам и залезли в твою взаправду пи*данутую чащобу.  Тут мы тебя и нашли. Ты был отравлен и обезвожен. Твою душу целенаправленно чернили и заклинали. Похоже, происки Курящих Медуз. Мы подоспели вовремя и Виски тебя подлатал.

    - Спасибо, друг, - сказал Олес коту.

    - Всегда пожалуйста, - ответил кот. Его голос был низкий и четкий.

    Олес удивленно вскинул брови.

    - Души котов умеют разговаривать, - пояснил Джонатан. - Мы здесь все души. Тела остались в гостиной "Нунаха". Три овоща.

    - У тебя же нет тела, - заметил Олес.

    - Ты прав. Вместо тела меня там представляет чистая идея овоща.

    Олес попытался представить себе эту картину. Полумрачная гостиная старой космической развалюхи. Небритый овощ Олес молча сидит и пускает слюни. Рядом сидит усатый и хвостатый овощ Виски и пускает слюни. Чистая идея овоща Джонатан витает по гостиной и пускает трансцендентальные слюни. “Фигня какая-то, - подумал Олес и посмотрел на остатки овощей на противне. Вспомнил овоща Кирюшку. Задумался, не слишком ли большую роль играют в его жизни овощи? - Я назову эту главу Овощная нахер!”. Затем спросил:

    - Кто-нибудь из вас знает дорогу обратно?

    - Нет. Ни я, ни Виски не знаем, что это за место и есть ли отсюда выход. Мы не знаем, живы ли мы или уже на том свете. Я изучил всю информацию, касаемо Курящих Медуз, но ее очень мало и нет ничего, что могло бы помочь нам. Единственный исследователь этой планеты бесследно исчез во время дымного шторма восемьдесят лет назад. В последней записи в его глянцевом журнале было сказано следующее: "кажется, я нашел косвенные признаки того, что за медузами стоит еще неведомое науке зло...".

    Сухие ветки весело трещали в костре. Три души уныло сидели и пялились на огонь.

    - Как будто бы становится темнее, - заметил Олес.

    И действительно, светящиеся деревья одно за другим гасли. Мрак надвигался к ним со всех сторон. Воздух уплотнялся, дым полз к ним по земле. Запахло серой.

    - Настало время анекдотов, - весело сказал Джонатан. - Сколько нужно веганов, чтобы заменить лампочку?

    - Кстати, а Курящие Медузы вегетарианцы? - спросил Олес.

    - Да, также как и некурящие бурундуки.

    Олесу ответ понравился и у него немного отлегло. Погасло последнее дерево. Вокруг костра была одна чернота. Послышалось глухое рычание, которое скоро усилилось сотней глоток. Со всех сторон вспыхивали огненные глаза. Они медленно приближались к трем потерянным друзьям. Затрубил горн.

    - По ходу это по наши души...