Вольф Мессинг

сс
        №19 - ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ РАССКАЗИК
                ВОЛЬФ  МЕССИНГ
        Все началось с того, что переволновавшись, по ошибке, при входе в аудиторию, где располагалась приёмная комиссия, я четко и громко произнес по-немецки вместо "разрешите войти" - "можно выйти". И услышал дружный смех в ответ.
Я недоуменно быстро осмотрел себя, и тут только до меня дошёл истинный смысл произнесенного... И я тут же, извинившись, поправился.Однако успел заприметить, что особенно своим курьезным появлением развеселил одну из преподавателей - пожилую худощавую даму, строгую на вид ( в очках). Видно, очень по душе пришлась ей моя невольная оговорка "выход"-"вход.
     А студентом я всё-таки стал. Экзамены сдал очень даже неплохо. Может быть, этому во многом способствовала моя сержантская парадная форма, которая, как мне казалось, очень была к месту - не зря три года оттрубил... Да ещё и то, что я полгода аккуратно ходил в поселке Венюково Чеховского района в вечернюю школу на подготовительные курсы, тогда в войсках это поощрялось и приветствовалось. Курсами ведал сам директор вечерки Иван Иванович Потерин: лучшего педагога в своей жизни я не встречал ни до, ни после!
У него был не только огромный жизненный и преподавательский опыт, но и
необычайная демократичность самого процесса обучения, вернее - натаскивания и напоминания, повторения и систематизации пройденного когда-то в школе и благополучно забытого после пятилетнего перерыва - до армии я два года трудился на оружейном. Слесарем в цехе № 13, в тринадцатом же отделении и первая зарплата составила ровно тринадцать рублей! Мистика какая-то! И поступил на завод - догадайтесь сами какого числа? И как вы только догодались? - Правильно - тринадцатого сентября!
   Вот о мистике-то мы сегодня и поговорим... Благо, уж её-то в моей судьбе и жизни - хоть отбавляй!
   В институте наш факультет располагался в старом здании вместе с педфаком и инъязом... И я в свободное время очень любил забираться почти на самый верхний этаж - там был живой уголок, вернее - вольера, где резвились, прыгали и щебетали на все лады разные птахи - не было места уютней и уединенней в нашем институте, тем более что в углу, напротив, возле окна гостеприимно  располагался огромный старинный глубокий черный кожаный диван!
        Поднимешься, бывало, наверх, утонешь в нем, и самым волшебным образом уходишь из реальности...
Это был, собственно, и не диван вовсе с его музыкальными пружинами и кожаным уютом - это была поистине какая-то машина времени! Отключаешься разом и от всего... Мечтаешь,пишешь, сочиняешь, фантазируешь, придумываешь, выучиваешь или просто задрёмываешь - всё происходит до того отстранённо и обособленно от реальности, что не замечаешь больше ничего вокруг : ни постоянного студенческого шума, ни откровенного любопытства, ни - главное - самого течения времени! Вот такой был диван...
   Пока однажды, ровно через год, я не спустился вдруг с небес и не оказался лицом к лицу с прекрасной Незнакомкой! Которую я сразу же окрестил про себя по- донкихотовски - Кассильдеей Вандальской! И которая по окончании мной института стала моей женой! И у нас чудесным образом совпали даже дни рождения! Елена Артёмовна заведовала кабинетом чего-то там на педфаке после окончания института, музыкалки и студии актерского мастерства при областном драматическом - короче - бездна талантов плюс в активе сданный кандидатский минимум, который в дальнейшем и привел ее на должность завлаба в Минпрос России... А пока что она заведовала именно тем самым кабинетом, возле дверей которого я и уединялся время от времени!
   Мы часто встречались  с её музыкально-театральным окружением, а однажды она позвала меня в старинный особняк о двух этажах в самом центре города - в гости к Ирине Михайловне Васильевой...Вошли, поздоровались, и я  оторопел! Узнал в гостеприимной хозяйке ту самую старушку-хохотушку во главе экзаменационной комиссии! Вот так встреча! Самое смешное - и она меня сразу узнала - запомнила нелепого солдатика...А еще удивительнее было обнаружить, что она к тому же - мама любимейшего всеми нами, студиозусами, Рафаэля Соломоновича, преподавателя истории зарубежной литературы! Вот уж у кого поистине энциклопедические знания! Вот уж никто более из института столько не возился с нами, балбесами с утра до вечера - то стенгазеты, то вечера литературные, то спектакли, то концерты, а то и спецкурсы...Все наши девчонки поголовно были влюблены в него! Но он-то,
был как скала - недоступен в этом плане. Только похохатывал да смолил свои едчайшие дешёвые сигареты... Он был кремень - настоящий семьянин и отец...
         Да и наши немногочисленные ребята тоже тянулись к нему: более внимательного, дружелюбного и знающего старшего друга и наставника трудно было сыскать! Он обьединял, сплачивал подле себя наиболее продвинутых, думающих и умеющих мыслить ребят...
Ирина Михайловна, мама его, была хороша собой, всегда подтянута, ухожена, ей шли её седые волосы, басок в голосе и крепкие сигареты вперемежку с крепким же и к месту словцом. Дым в просторной квартире на втором этаже, сколько помню, всегда стоял столбом – постоянные меняющиеся гости вносили время   от времени и свой посильный вклад в создание дымной маскировки.
До самой поздней ночи. Особенно, если прихватишь с собой бутылочку-другую хорошего вина… Я в те времена уже вовсю сотрудничал в местных газетах, немало писал и печатался, так что гонорары всегда были очень даже к месту…
Чем мы только не занимались в этой «нехорошей» квартире?! И пасьянсы
раскладывали и рассказы-небылицы плели , и гадали, и даже нередко песни пели, благо сообщество всегда отличалось особой музыкальностью в силу благоприобретенной и приобретаемой профессии…И особо мне запал в душу наш негласный гимн на общеизвестную мелодию; один-двое заводили:
- Нашли в пещере каменной бутылку,
Вокруг стояли полные стаканы,
В углу лежал поджаренный цыплёнок…
   И все дружно подхватывали:
- Мало, мало нам водки!
- Мало, мало закуски!
А потом – по нарастающей:
- Нашли в пещере каменной бочонок,
Вокруг стояли полные бутылки,
В углу лежал зажаренный барашек…
    И снова :
-Мало, мало нам водки,
Мало, мало закуски!
    И опять:
-Нашли в пещере каменной цистерну,
Вокруг стояли полные бочонки,
В углу лежал поджаренный теленок…
    И еще громче:
- Мало, мало нам водки!
Мало, мало закуски!
    И далее – апофеозом:
- Забил в пещере каменной источник!
Вокруг стояли полные цистерны!
В углу работал мясокомбинат!!!
     И тут уже все орали хором:
- Хватит, хватит нам водки!
Хватит, хватит закуски!!!
   
Бедные, бедные соседи снизу и сбоку!


        Мы так неистово пытались хотя бы в мечтах воплотить вековые чаяния наших дорогих соотечественников, что в эти моменты и взаправду как будто чувствовали себя и в дым пьяными и по горло сытыми… Дурачились, как маленькие… Счастливое, прекрасное, драгоценное время!
   Но самым интересным оказался один из вечеров, когда Ирина Михайловна с гордостью показала однажды фотопортрет странного изможденного человека с пронзительным взглядом:
     - Это сам Вольф Мессинг! – обьявила она.
Мне это имя ни о чем не говорило, на что хозяйка не обиделась, а начала терпеливо и обстоятельно рассказывать…
Это сейчас мы многое знаем, читаем и смотрим, а тогда – тема была полузапретная, полутайная и не для чужих…
Оказывается, они давно и плотно общались, и Ирина Михайловна кое-что пыталась перенять у него. И – небезуспешно…
Это мы в полной мере испытали на протяжении нескольких вечеров подряд.
Вот один из примеров, как это происходило: Ирина Михайловна с кем-нибудь из «ассистентов» ( для пущей чистоты опытов) выходила в другие комнаты, а мы вполголоса и вполслуха придумывали-обсуждали-предлагали самые бредовые идеи и задания. Самые безрассудные и идиотские. Например, найти на самой верхней полке такую-то книгу, раскрыть на такой-то странице, прочитать такую-то строку по счету… Потом – усложнить: поставить книгу на самую нижнюю, к примеру, полку, а изъятую оттуда – переместить на место первой. Или ещё что. Короче – вариантов тьма! И Ирина Михайловна, если её брали за запястье и мысленно чётко диктовали-приказывали очередность заданий, быстро и почти всегда безошибочно выполняла чужую волю…
Лучше всех из нашей компании вести её удавалось почему-то мне. И как-то она предложила:
   -Михаил, а вы тоже попробуйте, я чувствую – у вас получится. У вас сила воли
очень явно ощущается. Я попробовал. Как потом ни анализировал я тогдашнее своё состояние, как ни вспоминал свои чувства и эмоции – это не передать словами. Ощущения – обалденные, непередаваемые. Выполнил сложнейшее задание быстро , четко и точно! Вела меня сама хозяйка. Она была одновременно и довольна и обескуражена:
   - Я полагала, что надо, как я, долго и нудно тренироваться, готовиться, сосредоточиваться, - заявила она, выпуская, как заправский Шерлок Холмс, очередной клуб дыма в высочайший потолок.
   - Надо же. С места и в карьер. Неплохо-неплохо. Хорошее начало…


Но мне-то, если честно, было не по себе. Как-то неуютно в душе. Я вообще-то не очень люблю, когда в мою волю и сознание вторгается кто-то или что-то извне, как бы насильно. И этот недолгий акт с очередным опытом подсказал мне нечто важное – не надо с этим экспериментировать дальше. Это – не моё.
В душе было как-то неуютно, пусто и тоскливо…
   Много позже, будучи на военной службе, мне пришлось присутствовать на
подобном  опыте-коцерте, проводимом знаменитым Юрием Горным. Причем не со стороны зала, зрителем, а как бы со стороны артиста. Выступление было ранним, Юрий Горный выглядел немного уставшим, подавленным слегка, и, прежде чем выйти к зрителям- моим же сослуживцам-офицерам, он долго и тщательно готовился. Внутренне собирался, как бы съёживался, сосредоточивался. Потом достал из бокового кармана плоскую фляжку…
Ну, думаю, неужели?...
   - Альмагель! – уловил он мою реакцию и успокоил одним словом. Взболтал белую густую жидкость и отпил глоток:
   - Изжога замучила…
Выступление прошло на-ура! Я не буду излагать подробности, меня не это
волновало. Скажу только, что уж в нашей-то аудитории «подсадных» точно не было…Так что за чистоту опытов, как он называл свое выступление, ручаюсь.
Меня интересовало его состояние после концерта, о чем я и не преминул спросить его напрямую. Соотносится ли оно с моим прежним собственным
опытом?  Он меня немного не понял и ответил все ещё сосредоточенно:
   - Всё прошло. Как и не было ничего…
Я кивнул, как бы соглашаясь. В нем меня поразила невероятное умение
собраться. Мобилизоваться, что ли, сжаться, как пружина…
    Я же постарался не пользоваться больше вновь обретенным даром.
Разве только пару раз буквально, по пьяному делу похвастался перед
друзьями, чем их немало удивил и озадачил. Только вот ощущения внутри были точно такими же, как и в первый раз – гнетущая опустошенность…
Не моё это. Душа – дороже….
   В один из длинных зимних вечеров, на Крещение, мы увлеклись гаданиями.
Экспериментировали кто во что горазд. Я тоже немного погодя поддался и тоже попробовал – взял руку лучшей подруги детства своей Елены, Тани Репкиной, всмотрелся в линии ладони и вдруг у меня в голове начал складываться образ черноволосого молодого человека рядом с ней и ребенок у неё на руках.
Я ей так всё и выложил, а на ироничный вопрос:
   -Когда?


Ответил по наитию:
   - Через год…
Ровно через год все сбылось… Хотя невеста из Тани, честно говоря, была, как бы это помягче сказать… Промолчу лучше.
А вот своей подруге, прекрасной Елене, я даже гадать не стал: посмотрел-посмотрел на её миниатюрную теплую ладошку и тонкие ломаные черточки линий и почувствовал вдруг, что говорить ничего не надо.

И вам желаю – Любви и никакой мистики…