Золотой теленок-2 продолжение3

                Гоша Одесский







                ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕНОК - 2
                (из жизни аферистов с прологом и эпилогом)


                часть 4 .




















                2014 г








                ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
                Возвращение “блудной” JOZETHINY.      
               
Если вы прочитали Часть Вторую нашего рассказа, то вы обязательно вспомните,  что мы последний раз видели Олимпиаду Александровну Балаганову на скамейке в парке пансионата “ Орлиное Гнездо ”, где она держала в руке книгу и делала невинность на лице.
Олимпиада Александровна, Липа, решила сочетать в своем пребывании в курортном городе Ялта полезное с приятным и не форсировала события.
Она уже обозначила для себя двух-трех “пассажиров” в пансионате, с которыми можно было начинать “ударную работу” по отъему у них денежных средств и других материальных ценностей.
Но, иногда наступал такой момент, когда Липе хотелось побыть одной, остановить карусель ее рискованных приключений.
В ее противоречивой натуре одновременно  умещались и дерзость, и любовь к природе, и холодный расчет, и нежные чувства.
Липа могла часами смотреть на окружающую ее красоту - эти горы, пальмы, пихтовые рощи и ощущать при этом бесконечное счастье, а уже через минуту в ее голове созревал план очередной головокружительной аферы ...
Олимпиада Александровна плавным театральным движением закрыла книгу, которую она вовсе не читала, а только делала вид, встала со скамейки и направилась в пансионат.
По пути она зашла в бюро туристических услуг, здесь же, на территории “Орлиного Гнезда”, расположившегося в небольшом флигеле и приобрела трехдневную путевку, которая обещала обладателю оной прогулку на комфортабельном автобусе по побережью Крыма: Ялта – Пицунда – Симферополь – Ялта в комплекте с гидом и трехразовым питанием.
Таким образом, в доктрине Липы – полезное с приятном – начала реализовываться та ее часть, которая более соответствует приятной, нежели полезной.
На следующий день, в  8-30 утра, двухпалубный автобус с надписью на борту “ Эх, прокачу“  и шалманом пансионатовских бездельников уже проезжал по улицам курортного города, и далее, вдоль побережья, в сторону бесконечных просторов и красот Крыма.
За рулем “лайнера на колесах” сидел водитель-профессионал Збигнев Козлевич  и себе под нос напевал песенку: “ Лети, лети моя Антилопа ...”.
Писать о красотах Крыма – это все равно что проводить брачную ночь без невесты.
Эти красоты невозможно описать на бумаге и мы этого делать не будем.
Красоты Крыма нужно видеть!
Когда автобус сделал остановку в Симферополе, Олимпиада Александровна  решила сделать кое-какие покупки и зашла в городской Супермаркет, в отдел женских платьев с красивой, написанной золочеными буквами, надписью:
“Для элитных и респектабельных дам.“
Здесь Липа купила себе красивое вечернее, длинное до пола, платье, подобно тому, в котором в 1811 году на балу танцевала Наташа Ростова с князем Андреем Волконским, изумительной красоты ажурную шляпу и гипюровые перчатки, а в отделе бижутерий - сверкающее, сделанное из хрустального стекла и похожее на бриллиантовое - колье (денежки мэра города Беспредельска пригодились) .
Все эти свои покупки Олимпиада Александровна попросила упаковать в красочную коробку и отправить экспресс-почтой DHL в соответствии со следующими реквизитами:
“ куда: г. Ялта,  пансионат “ Орлиное Гнездо “
кому: Бурцевой Олимпиаде Александровне “
  (министру по делам спорта, туризма и  начальнику   Департамента Гостиничного хозяйства Республики).
Постойте, почему Бурцевой? ... Ведь нужно было написать Балагановой! ...
Не торопитесь, о благородный читатель!
Дело в том, что Липа зарегистрировалась в пансионате по своему второму паспорту, как Бурцева О. А.
Пока автобус с нашими беззаботными путешественниками возвращается  обратно, в Ялту, мы поведаем вам, как Олимпиада Александровна Балаганова превращалась в Бурцеву – и обратно ...
                ...
В провинциальном городке Обмишуринск жила школьная подруга Липы и звали ее Анжелика Дормидонтовна Вертихвост-Виляева – Лика. 
Лика никогда не трудилась ни в области архитектуры, ни в строительстве, но, тем не менее, строила ... из себя девочку, хотя ей было уже двадцать девять лет.
Девичья фамилия Лики была Виляева.
Виляевы – это старинный купеческий род, с давними традициями и когда Анжелика выходила замуж, глава патриархальной семьи уперся как баран и не разрешал невесте брать фамилию мужа.
Дело чуть не дошло до рукопашной, но, в конце-концов, все остановились на концепции двойной фамилии: Вертихвост-Виляевой.
Муж Лики был весьма оригинальной личностью и звали его Яков Семенович Вертихвост.               
Они познакомились два года назад ,когда в Обмишуринск приехал на гастроли театр драмы и комедии из столицы ,где Яков Семенович работал инженером –декоратором.
Это был средних лет, довольно симпатичный мужчина, однако, молодость его, это нужно честно признать, проходила в беззаботных и увеселительных кампаниях, в роскошных ресторанах и ночных барах.
В один прекрасный день, Яков Семенович точно и не помнит, в очередном увеселительном заведении произошла драка.
Вертихвост набил кому-то морду, как потом выяснилось, швейцару, и, в итоге, Семеныч получил один год общего режима и уехал в Кострому на отсидку.
Время пролетело быстро, и через год Яков Семеныч заполучил свободу и походку молодого петушка.
Но, вернемся к гастролям театра.
Репертуар театра, да и сама реализация творческих замыслов режиссера были, скажем прямо, не на высоком уровне.
Но, как только начинался антракт, никто из зрителей почему-то не уходил из зала на перерыв.
Как выяснилось потом, осуществляя руководство рабочими сцены, которые меняли одни декорации  на другие, устанавливали свет, Вертихвост ходил своей петушиной походкой по сцене туда-сюда, чем очень забавлял публику и ему даже аплодировали, что ставило в полный тупик как труппу, так и художественного руководителя театра.
Но, речь сейчас не об этом.
Мы увлеклись и забыли про наших школьных подруг.
Так вот, подруга Липы работала, как мы уже знаем, не в области архитектуры и строительства, а в городском ЗАГСе старшим регистратором.
Правдами  и неправдами Анжелика Дормидонтовна, учитывая старую школьную дружбу, выправила Свидетельство о Браке Бурцевой Олимпиаде Александровне ( в девичестве Балагановой ), на основании которого и был получен второй паспорт в органах внутренних дел по месту прописки.
В оные же органы было заявлено, что  Балаганова О. А . свой первый паспорт утеряла, что является административным нарушением и за что был уплачен штраф в размере 560 рулей 30 копеек (квитанция имеется) ...
                ...
Путешественники благополучно вернулись в пансионат “Орлиное Гнездо“ с массой впечатлений и огромным арсеналом фотографических снимков.
Они разбрелись по своим “норкам “, а Олимпиада Александровна, заполучив свою посылку из Симферополя у старшего дежурного по пансионату, заметила некоторую  перемену в плане внимания к своей персоне.
Если раньше это внимание исходило только от мужской половины, то теперь оно исходило от всех, и в особенности от обслуживающего персонала, который “одел“ на свои физиономии дежурные улыбки и подобострастно кланялся Липе при первой же возможности:"Смотрите, смотрите. Министр идет!". 
- Приманка сработала, - вслух произнесла Липа Балаганова-Бурцева, когда оказалась в своем номере. -
Теперь ее пребывание в “ Орлином Гнезде “ начало постепенно переходить из категории приятного в категорию полезного для нее состояния.
Итак, вроде бы все складывалось замечательно.
Бендер, продав чужую яхту с ласковым названием “ JOZEPHINA” , заполучил начальный капитал.
Липа затевает какую-то – мы еще не знаем и даже не догадываемся – крупную авантюру.
Братаны, купив у Игоря Остаповича Бендера чужую яхту с тем же названием, уже успели подарить ее своему боссу, Кабану, который был ею очень доволен и уже стал потихоньку забывать о своих походах в филармонии и художественные выставки.
Не будем забывать и нашего замечательного юриста, Мойшу Давидовича Кацмана, которому, придя домой, посчастливилось, наконец, доесть свою куриную лапшу, вкупе с куриной лапкой.
И как все было бы замечательно.
Но тут, как назло, вернулся из Марселя Ара Рубенович Шимпанзян, законный владелец несчастной и проданной в рабство  яхты “ JOZEPHINA”, и все испортил.
Когда он поднялся по трапу на свою красавицу “ JOZEPHINA”, перед ним предстала безобразная картина.
На нижней палубе, в кубрике, в кают-компании, на верхней палубе, на баке и, даже в гальюне, спали во всяких непрезентабельных и вызывающих позах какие-то незнакомые люди.
Ара ничего не понял.
Он спустился по трапу обратно на пирс и прочитал, по слогам, название судна. Все правильно – яхта его!
Шимпанзян, теперь уже твердым, уверенным шагом, поднялся на свое судно во второй раз и затеял большой скандал.
Он кричал и ругался на всех иностранных языках, причем процент не литературных  ругательств на русском языке явно превосходил все остальные вместе взятые.
Ему тыкали в его орлиный нос какие-то бумаги, какие-то Договора купли-продажи, обвязанные красной ленточкой с бантиком, но, ни бумаги, ни бантик, его не убедили и он вызвал полицию.
После долгого разбирательства, незаконным владельцам судна было предложено очистить палубу, причем как верхнюю, так и нижнюю.
Ара Рубенович проклинал все на свете.
И свою любимую тещу, проживающую в Марселе, которая была жива и здорова, хотя, в той злосчастной телеграмме было однозначно прописано, что дела со здоровьем у нее неважные, даже очень неважные.
Он летел к ней сломя голову, а по приезду, та, завидев своего зятя, бегущего к ее дому, весело спросила:
- Ара, эладо мунипуци, ты что-нибудь забыл?
Шимпанзян проклинал и смотрителя пристани Рассомаху Филиппыча.
Тот так и не нашел "Главное Управление Пирсов и Пристаней" в славном городе Керчь, а равно и капитана второго ранга Ушакова М.И. (чтоб ему краб все пооткусал).
Ему пытались объяснить, что такого Управления в городке Керчь нет и никогда не было, однако он упорствовал, совал всем подряд свою липовую, состряпанную Бендером, телеграмму, доказывая свою правоту.
На третий день он вернулся в родной город Гагры и не успел приступить к выполнению своих должностных обязанностей, как на него, с ругательствами, набросился владелец яхты “JOZEPHINA“:
- Какого черта, без моего ведома, продали мою яхту. Вы что, с ума посходили? Ну, погодите, я на вас всех управу найду...
Филиппыч уже совершенно не понимал , что вообще происходит на вверенной ему пристани.
Он купил  бутылку водки “Nemiroff“ (0.7 litrov), выпил ее всю, без остатка, и пошел спать в свой офис.
                ...
Обманутые покупатели яхты разъехались, кто куда.
Кабан – к себе домой, а кабанья братва, зная его сварливый характер, предпочла сегодня ему на глаза не попадаться.                ...
Прошло десять дней.            
Все это время Гриша Айвазовский пребывал в унынии и меланхолии.
И не потому, что его день рождения полетел к чертям собачьим из-за потери красавицы-яхты “JOZEPHINA”, которую какой-то аферист, назвавшийся капитаном из Марселя (наш милый Бендер), продал его братишкам и “кинул” их на сто двадцать тысяч бакинских .
Нет, не в деньгах счастье!
Мы уже рассказывали вам о жизнеописании Гриши Айвазовского, авторитета по кличке Кабан,
У него было все, что только может пожелать себе человек его уровня и достатка.
Но, в последнее время, Гриша как-то стал терять интерес к окружающим, бизнесу, и девчонкам из местного варьете.
Братву это очень беспокоило: “Как бы Шеф не съехал с катушек ...”
Они терялись в догадках и ломали голову: что же нужно сделать, причем, немедленно, чтобы Кабан опять стал нормальным пацаном.
Вскоре, братишки купили ему, по случаю, в городе под названием Бахчисарай, большого красивого попугая-какаду, который (собака) знал кучу политических анекдотов  и мог  рассказывать их на трех языках: русском, украинском и крымско-татарском.
Но, даже красноречие и интеллектуальные способности вундеркинда-попугая не вернули Гришу к прежним удовольствиям, в основе которых лежали теневой бизнес, серые финансовые  схемы и ночные пьянки.
Ничего не помогало и впору было кричать: "караул!".
И тут опять вспомнили про Мойшу Давидовича Кацмана, юриста Кабана, к которому криминальный авторитет всегда обращался для решения возникающих, то тут, то там, угрожающих его бизнесу, а иногда и его безопасности, ситуаций.
На этот раз братва не стала хватать юриста за шкирку, как это было в прошлый раз, чтобы решить текущие или неотложные Кабаньи дела.
Они объяснили Кацману ситуацию с Гришей Айвазовским и, рассчитывая на эрудицию и жизненный опыт юриста, просили приехать: мол надо Кабана спасать, пока не поздно.
Через час Мойша Давидович вошел в мраморный вестибюль, то ли дома, то ли замка , Гриши Айвазовского.
Раньше здесь был городской Дворец пионеров, где учащиеся занимались во всевозможных кружках: выпиливали лобзиком узоры на фанере, изготавливали модели кораблей и самолетов, изучали азбуку Морзе и собирали детекторные радиоприемники.
Однако, наступили времена, когда школьникам вежливо объяснили, что пионерские галстуки в наше время носить не модно, а быть пионером в эпоху неразвитого капитализма – ну, просто неприлично.
Кружки разогнали, а здание, построенное еще до революции 1917 года (Октябрьской), продали с молотка с целью пополнения городского бюджета, и в последствии, как переходящее Красное Знамя, из рук в руки, Дворец попался в лапы Кабана.
Мойша Давидович Кацман осторожно приоткрыл дверь и вошел в огромный холл с гипсовыми узорами на потолке, дубовым мозаичным паркетом и с мебелью из лучезарной карельской березы.
В глубине, на небольшой авансцене, музыканты – две скрипки, виолончель и флейта – играли Моцарта.
Это были студенты второго курса городского музыкального училища и, временами, так здорово фальшивили, что композитор, наверное, уже два раза перевернулся в своем гробу.
Гриша сидел  поодаль, у окна,  на очень красивом, похожем на трон, кресле, курил сигару, пил небольшими глоточками коньяк из огромного фужера и смотрел куда-то вдаль, мимо оркестра ...
Кабан пока что не догадывался, что его проблема состояла в наличии неправильных генов и прочих хромосомов, которые перешли к нему от его предков:  графов, всяких там, князей и высокопоставленных особ, приближенных к императорам, и о которых, в свое время, поведала Грише его бабушка.
Эта генетическая зараза не давала ему жить.
Прежде они, эти гены, проявляли себя не так часто, и, в виде какой-то неукротимой силы, призывали Кабана посещать всевозможные музеи, театры, филармонии, а не ночные кабаки и стриптиз бары.
Теперь, особенно в последнее время, эти зловредные хромосомы не просто проявлялись – они перли наружу.
- Понимаешь, Мойша Давидович, не знаю, что и делать, - чуть не со слезами жаловался Кабан. - Вокруг нормальные пацаны, делают бизнес, “снимают” девчонок, ходят в кабаки, напиваются до чертей, дерутся. Люди как люди.
- Ну, а Вам кто мешает, Гриша, - пытался успокоить его Кацман.
- Сам не знаю. Вы не поверите. То мне хочется поболтать с Фредериком, таким, знаете, министром двора его Императорского величества. То какая-то сила призывает пригласить на танец “Мазурка” придворную фрейлину, то присутствовать на церемонии тезоименитства Высочайшей Особы.
Голос Кабана дрогнул:
- Мойша Давидович, помоги. Сил нету все это терпеть!
Кацман задумался:
- Клинический случай. Здесь нужна скорее медицина, а не юриспруденция.
Однако вслух эту мысль высказывать не стал, поскольку могут дать по морде и выкинуть на улицу.
- Гриша, Вы знаете, как я Вас уважаю, - осторожно начал юрист. – Но дело в том, что Вашу проблему можно решить, если свергнуть существующий строй и вернуть обратно царизм. Сейчас я этим заняться не могу. У меня куча дел. Два бракоразводных процесса, раздел имущества Полонских ...
Хотя ...
Кацман сделал паузу.
Через минуту он поднял указательный палец вверх:
- Гриша, способ есть!
Кабан поднял руку вверх и музыканты мгновенно перестали играть:
- Свободны.
Скрипки, флейта и виолончель быстро облачились в чехлы и гуськом удалились  восвояси.
- Гриша, яхонтовый мой, - продолжал Кацман, - чтобы избавиться от Ваших проблем, я советую раз в неделю, например по пятницам, организовывать Светские приемы.
“Светские приемы“ - это для Кабана это было что-то новенькое.
С этого места Гриша Айвазовский попросил рассказать поподробнее.
Кацман битый час растолковывал, что такое Светские приемы и с чем их "едят".
Мол, именно благодаря им откроется перспектива появления в доме Кабана министров двора, фрейлин, высокопоставленных особ, а также дипломатов и консулов.
А для лучшего освоения темы, Мойша Давидович оставил телефон одной светской дамы, которой было девяносто три года и которая еще помнит, а может быть даже и знает, как  организовать это мероприятие с учетом культурного и интеллектуального уровня обитателей Гришиного дома.
Кабан дал команду, и уже через полчаса та самая светская дама, которая обладала небольшим французским акцентом, приступила к работе.


                Продолжение следует ...