Сонк. Голубое чудо

Примечание: главный герой – редкая аномалия – робот, волею судеб попавший после своего создания в обыкновенную человеческую семью. Он «рос» вместе с детьми и незаметно перешёл грань между машинным разумом и искусственным интеллектом. Около двухсот лет назад Сонк блестяще прошёл тест Тьюринга, и потом многие годы добивался вместе со своими создателями права называться человеком. Нет, не в смысле биологическом, а в смысле личности. И его признали! Это была всепланетная сенсация, но прошли годы и о ней забыли. Он был рад этому: теперь ничто не мешало капитану Сонку Савину быть тем, кем он стал - пилотом в Космофлоте.


– Курсант Морозов! Вот ваше направление на практику.
Дмитрий Морозов недоумённо взял обычный листок бумаги.
– Это направление?
– Курсант, адрес видите?
– Так точно!
– Поезжайте, там вам всё объяснят.
Морозов пожал плечами и вышел из кабинета.

– Ну, что, юноша, давайте знакомиться. Фамилия моя Бутырский, зовут Анжей Нилович. У вас, несомненно, назрели вопросы?
– Да, – неуверенно начал курсант, – мне не понятна эта таинственность. Моим ребятам просто раздали назначения на корабли и всё.
– Понятно, что вас смущает, вы ведь лучший пилот на курсе?
– Ну, говорят.
– Не только говорят, в аттестации об этом пишут, именно поэтому вы ко мне и прибыли. Вот вам предписание, юноша, вы будете проходить практику на корабле малого класса, формулы «Д», узкопрофильного назначения. Место практики – пояс астероидов.
– Астероидов? – разочарованно протянул Морозов. – Но ведь я писал дипломную работу по Сатурну!
– Не расстраивайтесь, Сатурн от вас никуда не уйдёт. Кстати, вы в курсе, что принято решение о подготовке межзвёздного перелёта?
– Да, я подал рапорт….
– …о допуске вас к конкурсу. Не так ли?
– Так.
– Вот и дерзайте и учтите, конкурс велик, тысячи людей на место!
– А разве кроме пилотирования я не буду вести научную практику?
– Будете, обязательно будете.
– А какая же тема? – растерялся Морозов, он твёрдо знал, что по правилам тему назначает научный руководитель.
– Вам дано право, выбрать тему самостоятельно.
– Самостоятельно?!
– Именно! Итак, курсант Морозов, завтра утренним транспортником вы отправляйтесь на Луну, место забронировано. Там вас встретит капитан Сонк Савин. Он великолепный пилот и человек хороший, хотя и несколько странный. Все вопросы – к нему. Желаю успеха.

Морозов вышел из перехода в зал прилёта и огляделся, народа было много, и где тут капитан Савин?
– Здравствуйте, Дима!
Перед курсантом остановился худощавый невысокий человек лет тридцати пяти, с тонкими чертами лица и большими добрыми глазами.
– Я Сонк.
– Здравия желаю, капитан Савин! Вот мои документы.
– Можно просто Сонк или капитан, – Савин взял документы Морозова. – Идите за мной, Дмитрий.

Морозов осмотрелся, маленькая каюта, столик, встроенный шкафчик, кушетка, санузел. Тесновато. Впрочем, и сам корабль крохотный. На душе у Дмитрия стало сумрачно. Его товарищи сейчас стартуют на огромных космических лайнерах, набитых научно-исследовательским оборудованием, с огромными экипажами. А тут!.. Он рассерженно бросил сумку на кушетку.
Так невесело началась практика курсанта Морозова. С унылым смирением он не ждал от трёхмесячного полёта ничего, кроме скуки среди кучи летающих глыб. Впрочем, полёт начался и он несколько повеселел, всё-таки, это была его первая экспедиция! До этого дальше Луны он не бывал. Капитан Савин оказался замкнутым, но доброжелательным человеком. Он провёл курсанта по кораблю, рассказал о его устройстве и назначении всевозможных узлов. На вопросы Морозова капитан отвечал охотно и подробно, но без лишних слов. Оказалось, что обычно Сонк всегда летает один и всегда выполняет одну и ту же задачу: ищет в поясе астероидов глыбы с металлами, ставит на них маяки, по которым потом специальные корабли добывают из них сырьё.
– Дмитрий, – говорил Сонк, – вам может показаться рутинным, то чем я занимаюсь, но я люблю свою работу.
– Да, да, конечно, – энергично кивнул Морозов, в душе проклиная свою затхлую практику.
Но с прибытием корабля в пояс астероидов, грусть его прошла. Каждый день капитан преподносил ему уроки пилотирования. Собственное убеждение, что он лучший пилот не только в космошколе, но и во всей вселенной, слетело с Морозова, как шелуха после первого же занятия. Мастерство Сонка казалось невероятным, он мгновенно реагировал на изменяющуюся обстановку вокруг корабля, пролезал там, где теоретически можно было шею сломать. Искусство пилотирования открылось перед Дмитрием новой стороной, полной тонких нюансов и глубоких многолетних навыков.
– Дмитрий, – как-то завёл разговор с Морозовым Сонк, – вы ведь хотели выбрать тему научного исследования?
– Уж теперь и не знаю, капитан, мои занятия пилотированием отнимают всё время.
– То есть, вы не против своей будущей специализации, как пилота?
– Да, мне это так нравится.
– Тогда предлагаю вам совместить приятное с полезным: возьмите за основу своей научной практики основы пилотирования кораблей в ограниченном пространстве. Запоминайте, записывайте, потом сможете обобщить.
– Спасибо, капитан Савин, отличная идея!

Капитан корабля оказался не только классным пилотом, он был необыкновенно интересным собеседником, его знания казались неисчерпаемыми. Они часто беседовали об искусстве, литературе. Сонк знал и всю классику, и почти всех новейших писателей. Его суждения отличались неординарностью, неожиданным ракурсом, он воспринимал большинство сторон человеческой цивилизации как часть единой величественной картины, а не отдельное явление. Сонк готов был поддержать любой разговор, даже о боге и бессмертии, но только не о любви. Морозов быстро это понял и не поднимал эту тему, он уважал чужие настроения. Вдруг, Сонк перенёс несчастную любовь и ему тяжело об этом говорить? И ещё одну странность подметил Дмитрий: капитан часто вслух восхищался красотами окружающего космоса, то отблеском далекого солнца, то невероятным сочетанием цветов на затерянной глыбе, то просто её необычной формой. Сначала Морозов даже подозревал, что эти восклицания показушные, но однажды он слышал те же восторженные возгласы, когда капитан оставался в рубке корабля один. Эти странности не отталкивали от себя, напротив, странным образом притягивали, зазывали необъятными глубинами души капитана.
Дни Морозова были заполнены до отказа, он ухватился за тему, предложенную Сонком, и теперь каждый вечер работал над своими записями, внося что-то новое или анализируя старое. По всему выходило, что его научная работа получится не просто интересной, но и очень полезной для космошколы. Однажды он решил зачитать некоторые готовые главы и пригласил Сонка на чашку кофе. Он ещё при этом подумал, а почему он раньше этого не делал? Понятно, что они принимают пищу в одиночку, так как, кто-то всегда на вахте, но есть же автопилот, наконец! Неожиданно Сонк смутился, как-то неловко засуетился в своём капитанском кресле, на лице появилась виноватая улыбка.
– Простите, капитан, я предложил что-то не то?
– Понимаете, Дмитрий, я не пью кофе.
– Так это пустяки, я с собой взял прекрасный чай.
– Нет, Дима, спасибо, я ничего не пью. И не ем.
– Вы шутите, капитан? – недоумённо уставился на него Морозов.
– Нет, я не шучу, моё тело искусственное – последнее слово биокибернетики.
– Так вы кибер, капитан? Простите, я не знал. Бутырский говорил, что вы несколько странный человек, но я не думал, что настолько. Вы побывали в катастрофе, спасли только ваш мозг?
Сонк улыбнулся.
– Вечно Анжей недоговаривает. Я не кибер, Дмитрий, они ведь запросто могли бы выпить с вами кофе и за обеденным столом поседеть.
– Да, это верно, но кто же вы?
– Я считаю себя человеком, но мой мозг никогда не был в чреве матери.
– Так ты робот?! – Морозов вскочил с кресла.
В его возгласе звучали оттенки возмущения, обиды и разочарования одновременно. Сонк тоже поднялся, неспешно выпрямился.
– Я бы не стал столь однозначно применять этот термин, Дмитрий.
– Да какая разница?! – Морозов обхватил в отчаянье голову руками. – Какая дикость, запереть меня в это убогое корыто ради никчёмного эксперимента с запрограммированной куклой, ломающей комедию…
– Курсант Морозов! Смирно! – рявкнул вдруг Сонк.
Практикант, словно поперхнувшись, замолк и машинально вытянул руки по швам, но тут же опомнился и развязно улыбнулся.
– Вот ещё, робот будет командовать человеком! Да, я…
– Отставить разговоры! – оборвал его Сонк.
Капитану хотелось многое сказать этому симпатичному парню. Что примерно двести лет назад он воспитывался в обыкновенной человеческой семье и его любили и любят до сих пор, как полноправного члена огромной семьи. Что он легко и блестяще прошёл тест Тьюринга, но потом многие годы добивался вместе со своими создателями права называться человеком. Нет, не в смысле биологическом, а в смысле личности. И его признали! Это была всепланетная сенсация, но прошли годы и о ней забыли. Тем более, что подобных ему, не было. В специальной литературе его историю всё чаще называли мифом. Но это Сонка не расстраивало.
После признания своих прав, он добровольно отдавал себя учёным на растерзание. Они изучили его вдоль поперёк, провели тысячи тестов и опросов, разве что не разрезали на кусочки, а видимо, очень хотелось… но они так и не смогли понять, как машину, созданную доктором Черпановым, простая семья превратила в личность. В конце концов, он сбежал от учёных и его приняли в космофлот, не особо вдаваясь в особенности его организма, признав в нём равного.
Ничего этого Сонк не сказал, потому что практикант, назвав его куклой, наплевал в душу и оправдываться перед ним, было выше сил.
– Курсант, напоминаю, что вы находитесь на космическом корабле, капитаном коего я и являюсь! Это указанно в вашем направлении. По уставу космофлота, приказ капитана обсуждению не подлежит! Приказываю, через шесть часов, ровно в 18.00, заступить на вахту и просчитать маршрут для прохождения через лежащее на курсе скопление астероидов. По итогам выполнения задания будет составлен отзыв на всю вашу практику. Повторите приказ!
Морозов растерялся. С одной стороны его раздирала злость и обида, с другой подпирало благоразумие. Формально Сонк был прав, он был официальным капитаном. Пересилив себя, курсант повторил приказ капитана.
– Очень хорошо, курсант. Ваше право обжаловать мои указания, так же, как и законность моего капитанства.
Сонк направился к двери каюты, и уже выходя, обернулся.
– Кстати, Дмитрий, подумайте, что вас делает человеком, биология тела или собственное осознание бытия?
Капитан ушёл. Морозов опустился на кушетку и почувствовал в себе опустошённость. Неужели он незаслуженно обидел человека… Человека? Он лёг, пытаясь заснуть, но ещё долго ворочался и думал, думал.
В 18.00 он принял вахту и остался в рубке один. Он вдруг вспомнил, что никогда ещё не оставался здесь один. Нет, капитан, конечно, иногда выходил, но всегда возвращался. И вот, теперь он один, а впереди скопище огромных космических булыжников! Морозов собрал волю в кулак, некогда хандрить, надо дело делать!
Через два часа, когда мокрый, но счастливый Морозов наблюдал перед собой более-менее чистое пространство, в рубку вошёл капитан. Дмитрий вскочил.
– Вижу, курсант, с заданием справились на «отлично». Что решили с обжалованием моего руководства? Могу предоставить связь.
– Отказываюсь от обжалования, – хмуро ответил Морозов. – И прошу извинить за вчерашнюю несдержанность.
Сонк внимательно посмотрел на практиканта.
– Пустяки, курсант, бывает, – сказал он и улыбнулся. – Что мне, железному, сделается?
Морозов покраснел, как рак. Капитан, не обращая на него внимания, взглянул на часы.
– Дмитрий, через три с половиной часа я вас сменю.
Морозов остался один, в голове было пусто. Ленивые мысли о том, что он подчиняется роботу, безболезненно проплывали и исчезали в глубинах сознания. Он вдруг вспомнил, как тепло говорил о Сонке Бутырский. «Наверное, они дружат» – подумал Дмитрий. В это время вдали сверкнула яркая полоска. Морозов встрепенулся, прокрутил запись регистратора. Точно, вот траектория астероида, который ярко блестел голубым сполохом в лучах крохотного диска солнца. Он колебался несколько секунд, потом ввёл программу сближения с этим объектом. Тут же раздался звонок Сонка.
– Дмитрий, почему меняем курс?
– Капитан, зафиксирован астероид со странным голубым бликом, орбита вытянутая, индивидуальная от общего астероидного потока. Ввёл программу на сближение.
– Хорошо, выполняйте, я сейчас подойду.
Корабль скоро догнал одинокий астероид, длинной почти девяносто километров и в поперечнике километров в пятьдесят. Ничего особенного они не увидели, заурядная каменная глыба. Сонк уже был в рубке и просмотрел запись регистратора.
– Ну, что, курсант, ваше решение?
– Предлагаю вернуться на прерванный курс.
– Основания?
– Видимо я ошибся и это был просто блик?
– Возможно, но астероид мы обследуем, раз уж догнали. Готовьте стыковку, а я пойду выводить ракетный катер.
«Это не ракетный катер, – думал Морозов, глядя на огромный двухметровый огурец, – а ракетный скутер».
Сонк стоял рядом и смотрел пристально вдаль.
– Что там, капитан?
– Ничего, кроме горизонта. Видите, Дмитрий, как он изломан? Это скалы, а фоном для них служат россыпи звёзд. Они, то высвечивают их силуэты, то сливаются с чернотой космоса. Красиво!
– Действительно, красиво, – вежливо поддакнул Морозов. Ему не терпелось сесть на катер, посмотреть, что там, за горизонтом. Ракетный скутер плавно оторвался от поверхности. Они летели над астероидом по спирали, включив аппаратуру слежения и записи. Судя по тишине, приборы ничего интересного не обнаруживали. Внезапно за дальней скалой показалось голубоватое свечение.
– Смотрите, капитан!
– Вижу.
Они перемахнули горный хребет и оба одновременно вздрогнули, увидев то, что было совершенно неуместно на этом затерянном астероиде.
– Озеро! – вскрикнули они в унисон.
Внизу, в круглой котловине среди скал отливала синью гладь озера. Продолговатое, километра полтора в длину, озеро ярким голубым пятном взрывало окружающий его космический мрак.
– Этого не может быть! – прошептал Морозов.
– Как красиво! – воскликнул Сонк.
Они приземлились у самой крайней скалы, там, где пляж был самым просторным. Гравитация была исчезающе мала, поэтому катер сверхскоростным буром закрепил себя на поверхности. Экипаж осторожно ступил на поверхность, магнитная обувь обеспечила сцепление, видимо металла в астероиде было предостаточно. Над озером мягко парили сполохи света. Иногда по поверхности воды пробегала лёгкая рябь, словно от лёгкого ветерка.
– Капитан, это что, голограмма?
– Пойдёмте, курсант, посмотрим, – сказал капитан и пристегнул к поясу страховочный трос. – Дмитрий!
– Я!
– Пристегните трос.
Курсант послушно исполнил приказ и они стали осторожно спускаться по склону, ощущая, как с каждым шагом их тела наливались гравитацией.  Из-под ног беззвучно летели камешки. В какой-то момент они вдруг ощутили, что пересекли некую границу, за которой их захватило нормальное земное притяжение. Анализатор показал, что вода в озере была настоящей. Она ленивой волной омывала прибрежную гальку, оставляя на ней мелкие капельки. Сонк присел и опустил руку в воду, провёл, ощутил сопротивление жидкости.
– Капитан, кто это сделал? – шепотом спросил Морозов за спиной.
– Явно не земляне, – ровно ответил Сонк.
Курсант остекленело застыл, в его голове большими буквами вспыхнуло: «Свершилось!». Только что, пару минут назад ничего не было, а теперь уже новая эра! Морозов вдруг осознал, что он единственный здесь представитель человечества. Пусть Сонк в тысячу раз умнее его, но он робот! В груди зашлось сладкой истомой сердце.
– Капитан, капитан! Мы на пороге контакта!
– Спокойно, курсант, это вряд ли. Будь авторы этого чуда здесь, они бы уже объявились.
– Да? – голос Дмитрия захлебнулся разочарованием.
В тот же день они переправили корабль в окрестности озера и принялись изучать феномен. И ничего не нашли. Атмосфера с земным давлением, безвредный воздух с тридцатью процентами кислорода, вода в озере без единого микроба. Зачем это озеро здесь? Этот вопрос постоянно задавал себе Сонк, любуясь на голубое чудо с берега. Курсант вопросов не задавал, он непрерывно обследовал котловину. Иногда, устав, садился рядом и заводил разговоры.
– Капитан, я мечтаю раскрыть тайну озера! Здесь сокрыты величайшие достижения разума! Они перевернут всю нашу жизнь, откроют дорогу к звёздам!
– Дмитрий, вы уверены, что это клад с сокровищами знаний?
– А что же ещё?! Подумайте, капитан, что же ещё?!
– Я только и делаю, что думаю.
– Что тут думать! Братья по разуму оставили нам знания, до которых человечество должно было созреть! И вот, мы здесь.
– Созреть? – переспросил Сонк и встал. – Очень может быть.
Капитан взглянул на курсанта.
– Дмитрий, не желаете прогуляться?
– Куда? Я тут всё уже облазил.
– Туда, – Сонк показал прямо перед собой. – К той скале.
– Так к ней хода нет, если только на катере.
– Нет, катер не годится, здесь слишком велика локальная гравитация, он к таким величинам не предназначен. Пойдёмте пешком. Озеро неглубокое, меньше двух метров, мы в скафандрах.
Морозов вскочил.
– Точно! Как же я сам не догадался?!
Они благополучно пробрели через воду к скале, вышли на крохотный берег и за большим камнем сразу увидели овальную дверь. Посредине неё отчётливо виднелся силуэт человеческой ладони.
– Я нажму?
– Подожди, Дмитрий, надо осмотреться.
         Было видно с каким внутренним усилием подчинился курсант капитану и чуть помедлив, шагнул в сторону. Сонк осторожно поводил над дверью и вокруг анализаторами, они не фиксировали ничего опасного.
– Так как, капитан, нажмём?! – голос курсанта дрожал.
– Жми, Дмитрий, – кивнул Сонк и улыбнулся.
Морозов прислонил ладонь, подержал. Ничего не происходило.
– Капитан, что же это?! – горестно заныл он.
– Курсант, спокойно, без паники! Снимайте ладонь и сделайте шаг назад.
Едва Дмитрий выполнил совет, дверь дрогнула и мягко опустилась внутрь скалы.
– Ура-а! – громко и раскатисто заорал Морозов.
Он рванулся внутрь короткого коридора и растерянно оглянулся, здесь ничего не было. Только в конце коридора виднелся плоский ровный участок на стене с большой кнопкой. Курсант оглянулся.
– Нажмём?
– Пока нет.
– Но почему?
– Это не игрушки, Дмитрий, нам нельзя торопиться. 
Они подошли к концу коридора. Над кнопкой было чётко прорисовано голубое пятно, перечёркнутое жирным красным крестом.
– Видите, курсант, – Сонк указал пальцем на голубое пятно,– это озеро и оно перечёркнуто.
– С чего вы решили, что это пятно – озеро?
– Дмитрий! – укоризненно покачал головой Сонк. – Не надо лукавить, вы же прекрасно видите, что силуэт пятна в точности повторяет форму озера!
– Ну, хорошо, пусть так, но мы же не можем отсюда просто так взять, и уйти?!
– Не только можем, а обязаны это сделать! Озеро нельзя уничтожать!
– А я против! Я на этом космическом булыжнике единственный представитель человечества и я буду принимать решение!
– Курсант, я приказываю, следуйте наружу!
– Нет!
Сонк неуловимо быстро обхватил Морозова за грудь, легко вынес его наружу и бережно поставил на ноги.
– Я капитан, курсант, и я сказал нет!
– Хорошо же, я подчинюсь, но теперь уж правом обжалования я непременно воспользуюсь!
– Право на право, ваше право, – грустно улыбнулся Сонк и пошёл обратно.
Сзади раздался лёгкий шорох. Морозов оглянулся и с отчаяньем увидел, как закрылась внешняя дверь коридора. Он бросился к ней, принялся нажимать, толкать, бить, но внутрь проход больше не открывался. Дмитрий в отчаянье оглянулся, Сонк медленно, словно наслаждаясь, шёл через озеро, пропуская её светящиеся струи сквозь пальцы.
– Будь ты проклят, ржавая железка! – прорычал Морозов.
– Курсант, – раздался в наушниках голос капитана, – оскорбления не украшают вас, как представителя человечества. Я отключаюсь, не желаю больше слушать ваши глупости.
– К чёрту! – заорал Морозов. – Я… – он вдруг от злости и отчаянья зарычал.
Последующие несколько недель курсант составлял отчёт о находке, а также писал и переписывал жалобу на капитана. Специалисты с земли, вызванные заранее Сонком, уже были на подлёте, но Дмитрий не мог их дожидаться без дела. Он бегал вокруг озера, собирал образцы гальки, брал пробы воды, безрезультатно пытался спилить кусочек от двери.
А капитан Сонк Савин сидел на берегу и любовался озером, он так и не включил связь с курсантом.
Когда корабль с земными экспертами прибыл, Сонк свои действия объяснил очень коротко: «Красоту нельзя уничтожать, даже ради блага всего человечества. Инопланетяне не могли этого не понимать. Если, конечно, они действительно разумны».
Ход в скалу не открывался. Экспертный отряд, что только не предпринимал, но пробиться сквозь материал, находящийся под камнем ничем не смог. На нём даже царапин не оставалось. Озеро не желало открывать своих тайн.
Потом на Земле Бутырский за Сонка очень боролся, писал докладные, спрашивал, за что из космофлота убрали лучшего пилота, но ничего поделать не смог. Капитана Сонка Савина от полётов отстранили. Возможно, не последнюю роль в этом сыграла жалоба Морозова, он же был человеком.
Сонк вернулся к потомкам своей семьи и в приватных беседах, говорил, что не жалеет о том, что сделал.
Через пять лет радиостанции Земли приняли послание из космоса. После несложной дешифровки весь мир узнал его текст: «Мы, члены великого объединения братьев по разуму, предлагаем человечеству дружбу и сотрудничество, потому что вы чтите и понимаете красоту. Пусть наше озеро станет нашим первым подарком. Оно прекрасно, не правда ли?».
В тот же день к Сонку прилетел пилот космофлота Дмитрий Морозов. Опустив глаза, он сказал: «Спасибо, капитан, за науку и простите меня за глупость. Я всем расскажу, какой вы необыкновенный человек!».
Сонк его простил.

Иллюстрация из Интернета