Навязанная программа - не быть успешным часть 2

Наступила уборка урожая на колхозных полях и почти все школьники, по команде прервав учёбу помогали местному колхозу собирать помидоры, огурцы, фрукты в саду и очищать от рубашки початки кукурузы. За это нас в бригаде вкусно кормили.
Так вот прямо из бригады колхоза, я в первый и последний раз сбежал из дому. Мне уже исполнилось двенадцать лет, но всё равно мама требовала от меня беспрекословного послушания и наказывала за любую провинность. Так по крайней мере мне казалось. Только вместо стояния в углу банального детского уже были другие наказания.
Ещё летом я ходил менять муку  на испечённый хлеб через выгон. Там паслись козы, телята, щипали траву гуси и утки. Когда я возвращался с хлебом и замечтался меня настиг огромный  злобный индюк, сбил с ног и повалив на землю перепачкал мне одежду и расклевал голову и руки которыми я защищался, выронив буханку хлеба. Хлеб почти не испачкался, и индюк оставил меня в покое. Но я был наказан.
Потом в июле жара и недалеко от дома водоём пруд почти пересыхает и в воде видны плавники рыб. Тут  же кто руками, а кто ведром без дна ловят рыбу. Я с приехавшим в гости двоюродным братом приняли участие в ловле рыбы в мутной воде. Я, погнавшись за большим карасём, не заметил, как наступил на вентерь, и что-то там сломал. Ко мне, взмучивая воду сапогами, направился взрослый мужик, хозяин вентеря и ладонью отвесил затрещину. Брат стал возмущаться, за что чуть не получил сам. А потом издевался надо мной что я слабак и не стал драться со взрослым мужчиной.
Сразу после этого я потерял интерес к рыбалке, а брат из города почти мой ровесник, тот что боялся пиявок когда шли домой, снова твердил что я мол струсил и дома разрисовал моей маме инцидент. Естественно мама добавила. Последней каплей стал случай на току. Все дружно очищают початки кукурузы от рубашки. Объявляют перерыв в работе, можно было покушать. Сели в круг тут же на очистки, разложили домашнюю нехитрую снедь, у кого что было. Я поделился с одноклассниками тем, что мне положила мама в сумку, а они меня угостили тем, что было у них. Когда стали запивать съеденное кто компотом, а кто и разведённым пожиже фруктовым вареньем. Один мальчишка подал мне молоко в полулитровой  бутылке. Я постеснялся отказаться, видел как он до этого пил молоко прямо из горлышка, перелить в кружку я не решился, подумают, что я брезгливый. Я стал пить молоко из бутылки, но так неуклюже, что облил свой подбородок и шею. Попало и на одежду.
Меня  подняли на смех, мол, смотрите какой наш новый одноклассник культурный, даже не умеет пить, как все, молоко из бутылки.
Я поднялся на ноги, даже оставил свою сумку. Мне было обидно до слёз. Я решил идти от колхозной бригады к дороге, ведущей в город, а дальше пешком к родственникам мамы.
Прошёл немного, проезжающие машины обдавали меня пылью, а идти предстояло километров сорок. Но тут возле меня остановился бортовой грузовик. Шофёр спросил куда я направляюсь, и услышав ответ, сказал чтобы я лез в кузов полный очищенных початков кукурузы, в кабине сидела сопровождающая груз женщина.
Приехали в город, я постучал по кабине, дальше мне ехать не имело смысла. Машина остановилась, и я спустился из кузова на землю.
К брату двоюродному и родной тетке я не пошёл, меня там не ждали. К старшим братьям мамы тоже не пошёл, знал, что у них гости, к одному приехали сыновья лётчик и нефтяник, к другому родня жены и их дети. Жили с ним, правда только две дочери с дочерьми.
Оставалось одно место, где меня могли приютить – брат мамы с женой. У них до этого жил мой родной брат на 7 лет старше меня, учился в городской школе, а весной он уехал служить в армию.
Дядя мой работал шофёром, кроме основного заработка  калымил, отвозя подсолнечную шелуху не на городскую свалку, а по дворам -  занимающимся теплицами и парниками. Тётя летом носила продавать цветы на базар или, на железнодорожный вокзал, у порожков моста через железнодорожные путя. В межсезонье тётя делала похоронные венки из жатой цветной бумаги и восковые цветы для свадебных торжеств. Дядя обещал мне, что как только я подрасту, научит шофёрской профессии.
Вот я и надумал, чем терпеть унижения и издевательства пусть учит меня на шофёра. А что ростом невелик, можно и подушку подложить на сиденье.
Подошёл к высокому забору, щелей в заборе на было ия отойдя на середину улицы увидел, что ставни на окнах хаты наглухо закрыты, хотя солнце только клонилось к закату.
Еле достучался в калитку, думал, что не откроют и присел на корточки.
Вышел дядя,  узнав мой голос, открыл запоры на калитке, и впустил во двор.
Тётя дородной комплекции всплеснула руками
- Ты откуда сынок  взялся? Родители где? Почему они к нам не зашли, тебя одного отпустили?
-Я один приехал – виновато, опустив голову, отвечаю.
- Но автобус давно прошёл, чем же ты добирался?
- Попутной машиной.
- А родители знают? Предупредил?
В ответ я разревелся.
- Яиз дома сбежал.
- Как сбежал? Одновременно спросили дядя и тётя и вытаращили на меня глаза – да послушней тебя во всём свете детей нет. Как же теперь родителям сообщить, они небось с ума сходят. Ищут тебя везде.
Тут только я подумал, что меня может ждать дома за ослушание.
- Ладно Петя – остановила тётя мужа. Что теперь поделаешь. До утра подождём – а утром я отвезу его к родителям рейсовым автобусом.
- А ты садись за стол. Сейчас я тебя покормлю.
Я поел и настолько успокоился, что рассматривая висевшие иконы на стенах хаты, стал пересказывать, то, что в классе говорили о боге, о вредоносности религии, бесполезности молитв и глупой традиции вешать иконы на стены, да ещё с лампадами. Лампада, освещая лик иконы, немного коптила.
Дядя с тётей хитро прищурившись моим речам не противоречили, мол, что с тебя взять видно надуло голову когда на открытой машине ехал.
Тут я почувствовал жар, першило в горле и тётя, увидев моё состояние, поставила мне градусник.
Потом разобрала кровать, натёрла мне спину и грудь керосином, а дядя накрыл поверх одеяла ещё и тяжёлым чёрным полушубком, который он, чтобы кожа не трескалась, густо смазывал гуталином.
Погасили свет. Тётя с дядей улеглись в соседней комнате, и скоро я услышал равномерный громкий храп тёти.
Воняло керосином и гуталином, и я долго не мог уснуть. Всё ворочался, в ожидании нагоняя от родителей, что ещё больше бросало меня в пот.
Потом я уснул и проснулся от одновременного стука в калитку  на улице и дребезжания будильника.
Температуру как рукой сняло. И с рассветом мы ехали на паре лошадей запряжённых в линейку, отец держал в руках вожжи и кнут. Мама  всплакнула, когда увидела меня, но к моему удивлению только пожурила и просила так больше не делать.
Оказывается шофёр, что довозил меня, вернувшись в станицу из города, нашёл моего отца и сказал куда я пойду в городе, я скорее всего шофёру всё это выболтал. Вечером того же дня после того как я удрал в город мои одноклассники, в полном составе с учительницей, пришли к нам домой. Учительница  от имени ребят и себя просила не обижаться на детские шалости.
Осенние дни были тёплые как летом и совсем без дождей. А в тот день всю ночь шёл дождь. Как я говорил мой отец работал старшим агрономом колхоза и я его очень редко видел: я засыпал отца - ещё не было, просыпался утром – его уже не было. Был выходной день. Отец дома и говорит мне, чтобы я собирался, поеду с ним в город. Я удивился, потому что ездил только с мамой. Приехали в город на попутной машине, и пошли к железнодорожному вокзалу. Это сейчас перед вокзалом ухоженная площадь. А тогда беспорядочно росли деревья и кустарники, стояли какие-то халупы и пивная. Которую кроме как « гадюшник» не называли. Там можно было встретить нищих, калек и просто пьяниц. Отец взял перронные билеты, и мы прошли через калитку на привокзальную территорию.
Крупная узловая станция, поезда прибывали и отправлялись и товарные и пассажирские, а мы стояли и как будто чего-то ждали.
Подошёл поезд на Ставрополь, где-то в центре состава вагон по цвету и чистоте отличавшийся яркой окраской от остальных. Вот к этому вагону и устремились несколько десятков человек, в том числе и мы с отцом. И оказались в первом ряду. Из вагона по ступенькам сошёл мужчина с усами и бородкой, доброе лицо, зелёные глаза. (Ещё когда ожидали, я слышал из тихого разговора взрослых, что через станцию проследует поезд, в котором будет ехать смещённый Хрущёвым со всех постов в руководстве страны разжалованный  до генерал-полковника Маршал Советского Союза, бывший Председатель Совета Министров СССР Булганин Николай Александрович). Он всем подошедшим улыбался открытой, доброй улыбкой, но мне показалось, что его улыбка была грустной. Все обращались к этому человеку, спрашивали: «Как такое случилось, как дальше жить?» У многих были слёзы на глазах. Мужчина отвечал: «Так угодно судьбе. Крепитесь мои дорогие, меня просто перевели на другую работу». Женщины пытались поцеловать ему руки, но он стеснялся проявления такого рода чувств: « Ну что вы? Как можно?» Я перевёл взгляд  на отца. Он стоял, сняв с головы фуражку полувоенного покроя, в народе именуемая «сталинка», и лицо его выражало страдание, он не проронил ни единого слова. Неподалёку стояли несколько милиционеров с оружием, но в происходящее они не вмешивались. Хотя очевидно они держали обстановку под контролем. Потом проводник вытащил флажок  и попросил мужчину пройти в вагон. На какое-то мгновение Булганин придвинулся к людям, стал пожимать руки и коснулся моей головы. Рука была мягкой и тёплой. Как и все я снял головной убор и держал в руке.
Поезд тронулся, у людей на глазах были слёзы, но никто их не стеснялся.
(Уже много позже мне стала доступна информация, что в 1953 году американская ясновидящая Джин Диксон, глядя на шар из хрусталя, который ей подарила цыганка- гадалка, предки которой  когда-то кочевали по России, сказала, что после Маленкова придёт ненадолго к власти человек с овальным лицом зелёными глазами и маленькой бородкой. Править он будет недолго, его сменит невысокий лысый  толстячок. Сменой бородатого на лысого Россия потеряет шанс стать страной с невиданным расцветом экономики, производства, высочайшим уровнем жизни населения. Шанс был упущен.)
В конце осени мне дали общественное поручение, назначили пионервожатым в более младшем классе к мальчикам. Девочек опекала одноклассница. Зачастили дожди, а я уже думал, что буду ходить с подшефными на экскурсии в окрестностях станицы, и поэтому от первоначального плана пришлось отказаться. И я собирая пацанят пересказывал, а то и читал книги «Рассказы о животных» Виталия Бианки, «РВС» Аркадия Гайдара, «Сиреневый остров» автора я не помню, «Сердца трёх» Джека Лондона,  «Бронзовая птица» И «Кортик» Ан. Рыбакова, «Тарас Бульба»  Николая Гоголя и многое другое. Мои подшефные прибегали даже ко мне домой, но мама их выпроваживала, считая, что они отвлекают меня от учёбы.
Весной в школе объявили, что проводится соревнование, какой класс  сдаст больше всего металлолома. И я вспомнил, что ещё осенью в старом заброшенном саду наткнулся на какие-то железяки. Один старик  сказал, что на этом месте была бригадная кузница, а ещё раньше МТС (машинно- тракторная станция).
Я собрал своих подшефных предупредив, чтобы приходили с лопатами, на этот раз сказал, что не буду против, если придут и девочки из их класса, со своей пионервожатой. Но чтобы всё было обставлено, как секретное мероприятие. Девочки остались дежурить у входа  в сад со стороны станицы, а мы с ребятами вооружившись лопатами и большими тачками выдвинулись на объект.
Подошли к большой земляной куче, откуда торчали ржавые болты и какие-то железяки с ржавыми краями.
Закипела работа и отсортировав землю от находящегося в ней клада, мы столько отвезли металлолома, сколько и все остальные классы школы.
Нас на школьной линейке похвалили перед остальными классами.
Весна наступила рано, и я, кроме пионервожатства, следил за цветами в палисаднике, помогал маме по дому, заменил старенький дряхлый скворечник на сделанный мною с помощью отца. Прикрепили скворечник на дереве. И семья скворцов до этого бродившая в траве у нашего двора быстро освоила жилое помещение, и вскоре из отверстия стали выглядывать оперившиеся птенцы.
Мама, посылая меня по каким-нибудь делам,  до этого звала меня – Витя.
Однажды  я вышел утром на крылечко и услышал со стороны дерева крик голосом мамы – Витя. Присмотрелся, а это скворец нахально смотрит на меня и снова кричит – Витя.
Это видела и мама и долго смеялась, что скворец называет моё имя, только увидев  меня на крыльце.
Папа привёз мне из краевого центра новенький дешёвый фотоаппарат и интерес к моей персоне резко увеличился. Меня стали чаще приглашать в гости, конечно, пофотографировать, конечно же в основном девочки, чаще всего старались в кадре стать таким образом, чтобы подчеркнуть толкающие платье острые комочки грудок.