Преступления...

                ПАУТИНКИ БАЕК

                РАССКАЗИК СЕДЬМОЙ

                ПРЕСТУПЛЕНИЯ И НАКАЗАНИЕ

     Рыжик извел всех вконец. Бабушку - тем, что она замучилась расплачиваться с соседями
за его художества. Соседей - тем, что перетаскал и передавил почти все молодое птичье
поголовье. А всех вместе - тем, что обнаглел совершенно, и не действовали на него ни
уговоры, ни наказания. Одно слово - хищник. Но зато выглядел он у нас - хоть сейчас на
конкурс! Пушистый, гладкий, тяжеленный котяра, про которого сейчас бы сказали -
вылитый Чубайс! По характеру независимый, не допускающий никаких фамильярностей,
никаких телячьих нежностей: чуть что - Ф-Ф-У! Распушится еще больше, глазищи зеленые
округлит, хвостище трубой выставит... Тетя Соня его и по имени-то никогда не величала, а
только "нечистая сила". И перекрестится обязательно. Молока он не признавал, воды не пил, ( какая вода, когда под боком - целое озеро). Но домой наведывался регулярно.
Мышей не ловил из принципа, лягушками откровенно брезговал. Увидит кого из их
племени, опять - Ф-фу! Рыбу тоже не ел. Видно, недолюбливал хладнокровных. А домой
наведывался наверное потому, что здесь появился на свет, и потому еще, что жили здесь,
помимо него, еще две кошки - мама этого террориста, простая и незаметная кошка Муся,
да отменная мышатница худенькая Люська. С ними он был тоже не особенно ласков и
приветлив, но как-то уживался, терпел возле себя, любимого. Спать любил в темноте,
под печкой. Да иногда, когда продрогнет на воле, норовил и в печку проникнуть, особенно
летом, когда редко топили: там тепло долго-долго кирпичи держат, хранят... Вот он и
повадился.
Однажды утром бабушка отодвигает заслонку, поджигает газету и тянется факелом к заранее приготовленной сухой растопке. Вдруг - что-то в печи заворошилось да как шарахнется оттуда ей на грудь! Как вдруг зашипит! Бабушку бедную чуть Кондратий не
хватил!
 - Свят - свят - свят... - Только и прошептала, осев на пол. А чумазый Рыжик, как огненное
пламя полыхнул под печку - и был таков! Ищи-свищи.
Масла в огонь подлила тетя Соня. Она-то первой и озвучила мысль избавиться от "нечистой
силы", тем более что в то же день, как на грех, он вновь отличился перед соседями. Чаша
терпения переполнилась... Соседи тоже требовали сатисфакции...
Наутро мне предстояло идти с ребятами за хлебом в шахтерский поселок, за много верст.
Для коз, для всей иной живности и главное - для собственных нужд нам надобно было
буханок десять-двенадцать. И друзьям - не меньше...
Проснувшись, я сразу же почуял ни с чем не сравнимый аромат свежеиспеченных ржаных
лепешек. Бабушка наскоро собрала меня, покормила и кивнула тете Соне. Та притащила
из сеней мешок, в котором что-то явно трепыхалось.
 - Тут тебе лепешки на дорожку, бутылка молока, - ласково запела она и добавила:
 - И - Рыжик, - и посмотрела на бабушку. Та согласно кивнула:
 - Сил больше нет его художества терпеть... Одно слово - разбойник...
 - Но ты его не слушай, не выпускай до поселка, как бы ни орал. А когда будешь нести - крути
мешком, чтоб он дорогу домой не запомнил, - добавила тетка.
 - Ну, с Богом! - перекрестила меня бабушка и я с тяжелой ношей рванул к колодцу, где уже
поджидали нетерпеливые друзья.
Они с интересом и уважением оценили мою поклажу, только присвистнули:
 - Ничего себе! Как это бабка Доня наконец решилась?
 - Допек... - авторитетно поставил я точку.
Не буду утомлять вас тем, чем мы занимались, как баловались и озорничали долгой дорогой
к поселку, скажу только, что по пути мешок перебывал у каждого из нашей ватаги. И каждый
крутил-вертел его как мог. Кот молчал. Не шевелился, не орал... Уже и шахта показалась,
а вот и ручей... Не худо ли ему, жив ли? - подумалось мне...
Я отобрал мешок, развязал и положил на землю. Кот как бы нехотя, с достоинством вылез
из него, отряхнулся и неторопливо пошел к поселку.
 - Рыжик! Рыжик! - позвал я его зачем-то. Он лениво повернул ко мне изумрудно-зеленое око и подмигнул... Да-да! И не только мне одному так показалось, а и ребятам! Они
утверждали, что точно подмигнул. И ушел за ближайший сарай...
А мы решили подкрепиться на берегу ручья. Развернули у кого что было, а я остолбенел.
Не мог взять в толк - чем так противно пахнет? Вода в ручье? - Да, она из шахты с глубины -
но не так же гадко? И тут до меня дошло: я заглянул, наконец, в свой мешок - ну, зараза!
Все внутри, включая бутылку, бумажный сверток с лепешками, весь мешок источали  такое
зловоние жидких кошачьих испражнений и блевотины, что и меня и моих приятелей, не
преминувших тоже сунуться посмотреть, вывернуло наизнанку! О каком тут завтраке могла
идти речь?!
Да мне и есть-то нечего было - лепешки расползлись и казались продолжением
тошнотворных нечистот! Еле-еле, кое-как отмыл я свой злосчастный мешок...
Набрали хлеба и вернулись домой...
А вечером, за чаем и рассказами - глядь: Рыжик пожаловал! Тут как тут! Как ни в чем ни
бывало!
 - У-У, нечистая сила! - перекрестилась тетя Соня. А бабушка только усмехнулась и прихлебнула с блюдечка...
Но вот что странно. Кот с тех пор разбойничать и браконьерничать перестал. Как отрезало.
Только иногда соседи рассказывали, что вчера, мол, видели точно такого же в шахтерском
поселке... Не Рыжик ли?
 - Нет, наш на месте. - Ответствовала бабушка, а Рыжик, как подслушивал - тут как тут!
И зеленым глазом зырк-зырк, - подмигивает...
Вот такая история. А мне вот до сих пор невдомек - кто же кого наказал?