0415

Мы поссорились с Богом из-за тебя.
Он мне все твердит: гляди, какой солнечный ломоть, какой лучистый букет радости, какой колодец небесной музыки! Говорит мне, а сам все в твою сторону поглядывает. Глазами посылает южные ветра, чтобы гладили тебя теплыми крыльями по кудрявой голове. «Куда, - говорит, - тебе недотыкомке, простушке и ветреной дурной голове до моего сына, до образа моего и подобия? Тебе, - ухмыляется, - еще расти и расти, набираться души, образовывать сердце, населять разум и наращивать глубину, чтобы добраться до эдакого молодца!» Смыкает большие белые руки за могучей спиной и удаляется, улыбаясь…
…А я остаюсь одна. И берег у реки под ногами вырастает в крутую скалу над океаном. Но вместо того, чтобы наращивать в себе глубину по завету Всевышнего, я чувствую, как разливается и с клокотом расплескивается во мне черная пустота. Ни тебе души, сердца, разума или хоть какого-нибудь маломальского благоразумия. Смотрю в пространство, в трещину горизонта и, как поставленный в угол ребенок, сквозь слезы бормочу: «Ну и не надо мне твоих солнечных сыновей, искр твоего звездного смеха, ничего от тебя мне не надо!!!... » Обижаюсь, плачу, бросаю словесные камни в божий сад.
Да, глупости во мне пока больше, чем чего бы то ни было. А между тем, навывшись вволю, я замечаю, как передо мной возникает, как он есть, факт – неоспоримый и прискорбный –  до вспухших вен на висках:  вряд ли во всей вселенной сыщется два более неподходящих друг другу создания, чем мы с тобой. У камня и бабочки, ножниц и фарфора, гуся и свиньи существует куда больше шансов на счастье, чем у нас с тобой. У форточки и газона, у радуги и лужи, у чести и плинтуса – больше обещаний на продолжение, чем у нас …  Как местоимение «МЫ» - мы не клеимся, сколько ни бейся.
Но всякий раз, когда ты проходишь мимо, время на секунду превращается в резину и набухает  целым воспоминанием… Удары взглядами по касательной, полу-прикосновения, невысказанная страсть; электрический разряд между ладоней, замирание пальцев на плече, щеке, талии, ноге; порхание одержимых губ, сплетение ресниц - лобовое столкновение двух судеб…
Каждый раз мне хочется украсть тебя - у Него,  у неё. Спрятать за пазуху, как слепого котенка, и сделать безоговорочно своим. Всё почти в точности, как и у той Неистовой, что сама разрывала себе нутро и не знала меры и здравомыслия в чувствах: отвоевать своего Звездного - у всех других, у той одной и даже у того, с которым Иаков стоял в ночи.*  Да, вот так – бессмысленно безрассудно.
Но мне опять достаются лишь крохи, и, полуживая, я уношу тебя на кончиках пальцев, которые еще пахнут твоими волосами. И обязательно держу руки в карманах, чтобы не потушить мгновение, не растерять его.
Я знаю, что не пара таким юношам неземной масти. Я, правда, все понимаю.
Но пока Господь гуляет по берегу речки, вразумляя других непутевых дочерей и напоминая им  об исключительности своих непостижимых Земле сыночков, ты прибегаешь ко мне – обниматься, ластиться, дурачиться. Подпускаешь ближе некуда, поешь о луне и теле дорог**, целуешь в лоб и золотишь пространство вокруг.
И куда же я тебя прогоню - такого хорошего и на целую секунду – почти вечность! - совсем моего?...
Пусть уж лучше Он там ругается и бранится, мечет огненные взгляды, грозит указующим перстом. Будем и впредь хулиганить, прятаться, станем друг друговым секретом –  чтобы сокровеннее не бывает. Чтобы хватило на стопки романов, циклы стихов, альбомы песен.
Потом на Суде ты будешь прощен, а я отвечу. Отвечу, как миллионы других нерадивых дочек, зараженных неизлечимой неистовостью, отвечу словами первой из нас: «Бог, не суди – Ты не был женщиной на земле!»***