Эффект Икара

Их осталось немного, и они были последними.

Правительство Объединенной Земли за каких-то полтора года эвакуировало всех жителей планеты, оставив лишь небольшую интернациональную группу из ученых и исследователей для того, чтобы они задокументировали последние дни Солнечной системы.

Солнце коллапсировало. За последний год его размеры увеличились в пять раз, плотность и температура соответственно выросли. Ближайший к звезде Меркурий уже превратился в оплавленный каменный сухарь, очередь была за Венерой и, наконец, их Землей. Глобальное потепление, явившееся следствием повышенной солнечной активности, при данном уровне прогресса человечества можно было бы пережить, если бы не одно «но». Согласно наблюдениям, Солнце уже достигло того размаха термоядерного синтеза, при котором его взрыв был неизбежен.
Их звезда умирала. Ей пророчили от силы месяц.

Это был единственный шанс увидеть вблизи, понять механизм возникновения сверхновых. Даже исследования ближайших к Системе звезд, таких как Бетельгейзе и Эта Киля, не дало исчерпывающих ответов.
Поэтому они остались. Вдохновленные жаждой нового Знания и благословленные в путь Правлением Земли.

Разумеется, им предоставили все необходимое оборудование, еду и прочее для обеспечения минимального уровня комфорта. И, что самое главное, - в их распоряжении были сверхлегкие быстрые шаттлы, работающие на гелии-3. За этими спасательными модулями закрепилось жаргонное название «эвакокапсулы». Топлива в них хватило бы с лихвой, чтобы долететь до орбиты Плутона, где размещалась космическая станция «Эон», их координационная база и перевалочный пункт по совместительству. А уже оттуда можно направиться на любую из терраформированных планет ближайших систем на свой выбор.

Их ждали обратно, и ждали живыми.
Но больше всего ждали их задокументированные наблюдения, которым предстояло стать основой для нового витка развития Науки Человечества.

***
Ричарду снилось, как он бежит к обрыву. Камни больно резали босые ноги, но ему не было до этого дела. Он набирал скорость, все больше и больше ускоряясь; легкие уже жгло от недостатка кислорода, а мышцы и сухожилия немели в предельном напряжении – но он продолжал бежать дальше, к самому краю.
Всего один рывок, на исходе сил, последний – и вот он, раскрыв руки, прыгает в бездну.

Сначала падение, стремительное настолько, что кажется, еще миг – и земля примет его в свои неласковые объятия, разбивая тело в вязкую кроваво-красную кашу. Свист ветра, от которого закладывает уши; воздух, упругой волной бьющий в грудную клетку – а через мгновение его стальные крылья разворачиваются за спиной, безошибочно ловя воздушные потоки.

Взмах, еще один, размеренный и плавный. Он уже поднимается над обрывом, и еще чуть-чуть – и ступни коснутся поверхности. Но зачем это, если теперь он может летать.
И, глядя только вверх, он взлетает все выше, навстречу раскаленному небу, с одной лишь безумной целью – хоть на миг коснуться ладонью Солнца.

- Ричард, дорогой, - голос жены раздался прямо над ухом.
Он, с шумом выдохнув, раскрыл глаза. Его пальцы слепо шарили в воздухе, в безуспешных попытках поймать ускользнувшее видение.
- Алекс зашел попрощаться. Он сегодня вечером улетает, - и в ее голосе явственно проскользнули укоряющие нотки.

Его Саманта была прекрасным физиком, педантичным и внимательным к деталям. Но излишняя приземленность и упорный прагматизм всегда мешали ей выйти за рамки классической физики и иначе взглянуть на общепринятые каноны.
«Нет, милый, я не больна Одержимостью Ученого, в отличие от тебя», - смеялась она в счастливые для их семьи времена. Сейчас же она все чаще хмурилась, задумчиво перекладывая собранные вещи из одной сумки в другую, и с тоской смотрела на эвакокапсулы за окном.
Да, все верно, она не романтизировала науку, а всего лишь делала свое дело. Без лишних эмоций и трепета.

Саманта хотела улететь. И единственной причиной, почему она все еще была здесь, был он, Ричард.

Он неспеша натянул защитный светоотражающий костюм, одел очки с затемненными стеклами и вышел на крыльцо. Алекс уже ждал его там.

- Улетаешь, значит?
- Да вот, как видишь, - глухо хохотнул его друг, - Как-то не хочется превращаться в гриль.
Ричард кисло улыбнулся в ответ.
- В общем, так, - деловито продолжил Алекс, - Все свои последние данные я передал на Эон. Оттуда подтвердили, что мое присутствие больше не требуется. Твое, кстати, тоже. Когда планируешь отчаливать?
- Не знаю пока, - замялся Ричард и неуверенно промямлил, - Возможно, завтра или послезавтра. Пока не решил.
Его другу ответ не понравился – и он отрицательно мотнул головой:
- Нет, так не пойдет. Никому не нужно твое глупое геройство, Рич. Если уж тебе наплевать на свою судьбу, подумай хотя бы о Сэм. Она ведь здесь только из-за тебя, идиота, и торчит.
- Откровенничали друг с другом, значит? – беззлобно огрызнулся в ответ Ричард.
- Да, было дело. На прошлой неделе разговорились за бокалом виски, - тут Алекс отвел глаза и неосознанным движением потер пальцем переносицу, - Ты был весь в исследованиях, мы решили не отвлекать.
- И правильно сделали, - безразлично кивнул он в ответ.
- Ладно, пойду. Не хочу тут больше задерживаться, - Алекс дернулся было в порыве обнять его на прощание, но одернул себя, резко отстранившись, и засунул руки в карманы, - До встречи на другой стороне.
- Ага. До встречи, - задумчиво пробормотал Ричард, отвернувшись и возвращаясь обратно в дом.

Саманта, караулившая под дверью и слышавшая весь разговор, метнула на него открыто-неприязненный взгляд исподлобья. Ричард только отрицательно покачал головой. Ему не хотелось выслушивать очередную порцию упреков в свой адрес; поэтому он молча проскользнул мимо нее, удаляясь в сторону своей маленькой лаборатории.

Он потерял счет времени, проведенному там наедине со своими исследованиями. Перед глазами мелькали только массивы чисел и бесчисленные формулы, выдающие на выходе очередные цифровые матрицы. Ричард кропотливо заносил их в свой отчет, автоматически пересылаемый на Станцию каждые десять минут.
Лишь изредка он отвлекался на динамическую 4D-модель, стоящую рядом с дисплеем. Она представляла собой миниатюрное Солнце, вращающееся в воздухе над платформой вокруг своей оси. По очереди оно сначала вспыхивало и разлеталось от взрыва, становилось пульсирующим белым карликом в оболочке из расширяющейся газовой туманности – и после вновь собиралось в целое, словно в обратной перемотке, - и вновь взрывалось сверхновой.
Ричард ласково обнял светящийся шарик пальцами, и чуть-чуть подкрутил, отчего частота его оборотов увеличилась.

Его возлюбленный феникс, умирающий и вновь возрождающийся в иной форме из облаков газа и пыли.
Все циклично. И цикл этот – главный принцип сохранения равновесия во Вселенной. Гарант ее незыблемости. Ее вечности.

Много часов спустя Ричард решил перекусить. И неплохо было бы успокоить Саманту.
Он решил улететь через два дня. Не то, чтобы ему этого хотелось, скорее наоборот. Множество его исследований так и не были доведены до логического завершения. Но это важно только для него самого, не для нее.
В конце концов, Алекс был в чем-то прав. Пора прекратить быть законченным эгоистом и подумать наконец о ком-то, кроме себя самого.

Его удивила пустота, встретившая за порогом лаборатории. Стояла гулкая тишина: не шумела вода, не гремела посуда, даже телевизор, так нежно любимый его женой за трансляцию новостей с орбиты Плутона и потому постоянно включенный, хранил молчание.

Вещей Саманты нигде не было.
Ричард мельком взглянул в окно – в пыльном, душном мареве, под агрессивными лучами Солнца поблескивает лишь одна эвакокапсула.

На столе в кухне он обнаружил записку, придавленную тарелкой с давно остывшей яичницей. Торопливым и нервным почерком жена сообщала, что не намерена больше торчать на загибающейся планете, похожей на адскую сковородку, поэтому улетает одна. Если он хочет, то может к ней последовать за ней, она его очень ждет. И надеется, что он, наконец, одумается и бросит свою гиблую затею.

Он сложил записку, засунул ее обратно под тарелку и мимолетно улыбнулся.
Милая Сэм. Милая - но такая глупая. Какова ценность всего материального, когда они столкнулись нос к носу с Вечностью?..
Впрочем, она сделала свой выбор. Возможно, ей еще посчастливится найти кого-то более заботливого, чуткого, внимательного; кого-то, кто будет носить ей по утрам кофе в постель, а не будить посреди ночи криками радости, что он нашел очередную физическую взаимосвязь.
А он сам… Что ж, теперь и его тоже ничего не сдерживает.

Даже не притронувшись к еде, Ричард отправился обратно в лабораторию. Окинул взглядом пространство, подхватил со стола кое-какие записи и уже было направился к выходу, как, вспомнив еще про одну вещь, раздосадованно хлопнув себя ладонью по лбу. Он обернулся и бережно поднял платформу с распадающимся и вновь собирающимся Солнцем, и, стараясь не споткнуться, вышел с ней на улицу. Сощурился, глядя в небо, надвинул поглубже темные очки.
Нужно спешить. Цель всей его жизни ждать не станет.

Установив модель звезды на приборной панели эвакокапсулы, он скорректировал курс движения и решительно нажал кнопку автозапуска шаттла.
- Четыре, три, два, один, - пропел Ричард себе под нос, чувствуя, как модуль отрывается от поверхности, - Прощай, Земля, прощай навсегда!

***
Эвакокапсула поднималась все выше и выше, проходя сквозь слои атмосферы, одним рывком выходя на орбиту и еще одним – в открытый космос, ставший вдруг для Ричарда таким ярким и светлым. Он чувствовал, как сквозь защищенное стекло иллюминатора щек касаются лучи.
- Жди меня, мое Солнце, - зачарованно шептал он, пока пальцы бегали по клавиатуре бортового компьютера, отправляя один блок данных за другим, не дожидаясь автоматического обновления, - Жди. Я лечу к тебе.

И только когда индикаторы всех приборов заморгали красным, а сирена огласила тесное пространство пронзительным визгом, только когда иллюминатор пошел трещинами, а руки покрылись волдырями от ожогов – только тогда Ричард отключился от базы Станции, снял руки с кнопок и до боли распахнул слезящиеся глаза.

- Твой блудный сын вернулся, - и он раскрыл руки навстречу ослепительному свету.

***
Саманта стояла у одного из окон обзорной палубы Эона и, приставив козырьком ладонь к глазам, смотрела на неспокойное Солнце. На какую-то долю секунды ей почудилось, словно она уловила какую-то неестественно яркую вспышку на его поверхности.
Как будто что-то вошло в его гало. Миг – и как не было ничего.

Она поежилась.
- И что же там такое интересное, Сэм? – подошедший Алекс тепло улыбнулся и положил ладонь на ее плечо.
- Да так, ничего особенного, - она пожала плечами и медленно отвернулась от окна, - Просто…показалось.