Бездна. Глава 2-17. ЧП

Я шёл в сторону психиатрической больницы и мечтал, как приглашу в свою школу мою Алинку, Алину… Алинёнка… Я буду равно любить всех моих учениц, потому как несу ответственность за вверенную мне школу и за всех детей. Но особенно буду любить Алинку, буду заботиться о ней. Она будет самой лучшей МОЕЙ ученицей. Ради неё я приглашу в мою школу преподавателей из музыкалки. Лучших художников. Всех педагогов-новаторов!

Психиатр мне назначил встречу на сегодня. Он обещал уладить некие дела, теперь что — можно приступать к подготовительной работе?

Я жаждал деятельности. Шёл вдоль глухого забора больницы и делился с Мишкой планами. Тротуар на обозримом расстоянии был совершенно пуст, говорил я достаточно громко, без боязни быть заподозренным, что я сбежал из-за этого забора:

— Мишка, если я действительно буду ставить в экстремальные условия и создавать все стимулы для многообещающих одарённых личностей?

— Сразу возникнут проблемы. Первая: кто позволит? Дальше: кто будет всё это оплачивать, кто будет проводить — нужен огромный штат сотрудников и немыслимые средства. И уж наверняка найдутся продюссеры-менеджеры человеческих душ, которые захотят воспользоваться идеей в каких-нибудь подозрительных целях, как минимум — обогащение. И то, что ты замыслил как “Академию гениев”, будет тем же притоном. В лучшем случае, это будет банальный конвейер певичек-щебеталок или поток составителей кроссвордов. И твои устремления к вершинам заглохнут в трясине потребительского идеала.

— А я не хочу, чтобы моими идеями воспользовались духовные уроды. Не хочу жить и творить для того, чтобы ублажать рассеянное внимание и расслабленное естество!

— А самое главное?

— Что же главное?

— Заманят ли тебя туда, где конторы, отчёты и бланки. “Академию гениев” погубят не продюсеры, а бумажки, гнёт которых ты вряд ли выдержишь.

— Может, реальнее провести такие эксперименты сначала над собой? Например, пожить отшельником, в нищете. Или пойти на войну?

— Кто сразу начнёт роптать, а на следующий день сбежит?

Разговор принимал неприятный для меня поворот.

— Да, Мишка. Отшельничество — не мой удел, я создан для деятельности. Армия не для анархистов. А просто испытания — как бесконтрольно возникающие в череде событий флуктуации — не зависят от моей воли. И они мне, если подумать, совсем не нужны… — я посмотрел на Мишку умоляюще. — И что теперь, если мне вдруг предложат сотрудничество, отказаться, что ли?

— Что об этом говорить? Сейчас придём и всё узнаем.

Я снова принялся мечтать о моей школе. В голове хаотично сновали идеи о немыслимых предметах, которым я буду учить детей, о моих ученицах, красивеньких… самых красивеньких девочках… но вот и больница.

Я принял смиренный вид и толкнул дверь КПП. Дверь была заперта изнутри на замок. Я позвонил.

Открылось зарешеченное окошко, оттуда выглянул пожилой человек, наверняка не охранник.

— В больницу?

Я кивнул.

— Сейчас охранники придут, откроют. Их срочно вызвали. У нас ЧП — небольшой переполох.

— Что за переполох?

— Нашего сотрудника с поличным взяли.

— Кого? — я уже начал холодеть.

— Наш новый врач-практикант. Проработал месяца три, не боле. Что учудил: молоденьких пациентов-парнишек приглашал в кабинет, закрывался и соблазнял-насиловал их. Один больной пожаловался. Установили магнитофон, всё записали, проследили — ну и взяли с поличным.

— Ну ладно, — как можно более равнодушно сказал я и пошёл подальше от тяжёлых ворот.

Так-так-так, вот стыд-то: всё записано на плёнку — мои тайные мечты, наши планы по созданию школы… Паршивец! Куда он хотел меня втянуть! Хорошо, фамилию назвал вымышленную и адрес дал не настоящий.

Дверь КПП со скрипом открылась.

— Эй, парень, как фамилия? — услышал я уже издалека.

— Сидоров — Виктор Семёнович, — снова соврал я, и пошёл быстрее.

— Эй, подожди!

Я ускорил шаг.

— Дед, чего сидишь? Труби тревогу!

Я перебежал дорогу и рванул за ближайшую пятиэтажку, потом обежал детский садик, снова пятиэтажка, ещё одна, проскочил пешеходный переход перед самой машиной, миновал кинотеатр, дворы с клёнами, качелями и песочницами, чуть отдышался за трансформаторной будкой, свернул за гаражи.

Успокоился лишь на пустынном берегу реки.

— Вот, Мишка, где увязли наши пустые хлопоты…