Никифоров А. И. Морфология сказки. 1926 - коспект

Александр Исаакович Никифоров в 1926 г. написал важную и методологически, и по конкретным разработкам, статью «К вопросу о морфологическом изучении народной сказки», которая была  опубликована в "Сборнике статей в честь академика А.И. Соболевского" в 1928 г.(с. 172-178)


Мысли о новом методологическом подходе к сказке, ко­торый можно назвать морфологическим, пробиваются и в иностран­ной  и  в  русской  научной  литературе:

1) Шпис [Spiess 1924: 37-47] утверждает, что правильнее при изучении сюжетов исходить не из сказки в целом, а из более мелких величин — мотивов: «Как камни калейдоскопа, отдельные мотивы сказки сами по себе остаются в существенном неизменными, но их меняющимися взаимосплетениями  создаются постоянно новые картины».

2) В. Шкловский считает, что теория миграции недостаточна для понимания жизни сказки. Сходства сюжетов «объясняются толь­ко существованием особых законов сюжетосложения. Даже допуще­ние заимствования не объясняет существования одинаковых сказок на расстоянии тысяч лет и десятков тысяч верст... На самом деле сказки постоянно рассыпаются и снова складываются на основании осо­бых, еще неизвестных, законов сюжетосложения».


Для сказки характерна большая внутренняя  подвижность  и  способность  сюжета  к  «рассыпанию» и перегруппировкам.

Cказочный  жанр представляет собой сложный конгломерат явлений. Едва ли можно говорить о единой морфологической системе в сказке о животных, бытовой, эротиче­ской или чудесной.


Предлагаемые наблюдения представляют схематическое изложение не законченного исследования по морфологии великорусской чудесной сказки.

При этом, для морфологического анализа выдвигается метод сближения разных, далеких друг от друга, мало схожих сюжетов, с целью обнаружения общих конструктивно-творческих основ в их сло­жении и бытовании.

Наблюдения  над композиционными закономерностями сказки позволили сформулировать три морфологических закона:

1) ЗАКОН ПОВТОРЕНИЯ ДИНАМИЧЕСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ сказки  в  целях  замедления и усложнения её общего хода.  Наиболее  частый  тип конструкции  отдельных  частей  —  (2  +  1),  но  сказка знает  случаи: (1 + 1), (3 + 1), (5 + 1), (2 + 3) и др. Специально надо отметить дейст­вие  этого  закона  и  в  отношении  целых сложных  сюжетных  масс. Сказка, завершив цепь действий, приуроченных к одному герою или цели, повторяет ту же цепь, приурочивая к другому герою или цели  и  повторяет этот круг два, три и более раз. Такая цепь повторений представляет собой спиральный ход действий, в котором каждый из кругов спирали отличается или персонажами, или мотивировкой ввода действия, или  некото­рыми  частными  эпизодами.  Сюда  относятся,  например,  многие сказки о трудных задачах (Аф. №  182,183, где в пер­вом круге выполняют трудную задачу добывания невесты три брата, во втором круге — добывание чудесных животных — три зятя царя).

2) ЗАКОН КОМПОЗИЦИОННОГО СТЕРЖНЯ, каковым является герой. Сказка  бывает одногеройная, двугеройная (с разновидностями: два героя равноправны; два героя неравноправны - герой  и  помощник; два героя противники)  и  никогда не бывает безгеройной (как  это  наблюдается,  например, в художественной повести событий, в исторической повести). Число  действующих  персонажей в сказке,  конечно, больше, чем два, но организующую роль несут всегда один или два, вокруг которых развиваются все события, они являются стержнем  сказки.

3) ЗАКОН КАТЕГОРИАЛЬНОЙ ИЛИ ГРАММАТИЧЕСКОЙ ФОРМОВКИ ДЕЙСТВИЯ состоит в том, что частные сказочные действия складываются в единый ход по категориям, аналогичным морфологическим  категориям  словообразования  в  языке.  Если
взять отдельный законченный круг действия (а сказка может  состоять из нескольких таких  кругов), то ока­жется, что  в  нем  есть ядровое  (корневое) действие  и  тяготеющие к нему  в  порядке  предшествования  (префиксальные)  и  в  порядке следования (суффиксальные и флексийные) действия, причем связь  всех аффиксов с ядром  не просто логически-причинная, а именно категориально данная традиционным бытованием. Различие между префиксальными  рядами  действий  и  суффиксами  и  флексиями действий  настолько велико, что можно говорить:
..........а) о совершенно  особых принципах их жизни в сказке  (широкие возможности, на­пример, замен и богатая шкала действий в префиксах и бедность их в суффиксах и флексиях;
..........б) об отличиях в применении закона по­вторения к разным категориям действий (например, корневое дей­ствие никогда не утраивается). Закон грамматической формировки действия особенно интересен потому,  что ведет нас к признанию наличия в народной сказке действия естественных сил, которые по­буждают разные области творческой продукции народа (язык и сказочный сюжет) протекать по сходным формальным категориям.

Кроме  названных  крупных  законов  композиции  в  сказке действует ряд  более  мелких,  например: 

..........а)  органическая  необяза­тельность  присказки  и  концовки, 
..........б)  нагромождение однородных функций и действий  (Аф. №  313),
..........в)  градационность нараще­ний (при утроении каждое последующее звено усилено или ослаб­лено сравнительно с предшествующим) и др.


Изучение  схематического рисунка сказочных действий, хода  сказки  с учётом композиционно-структурного порядка позволяет каждый конкретный вариант  сказки  сжать в простую схему, например:

(Аф. № 301, "Верлиока"): Вор [чудесный] + 3 (Дежурст­во [слабого] + Дежурство [неудачное]) + (Дежурство [героя] + Встре­ча  [с  врагом]  + Борьба  [героя]  +  Бегство  [героя])  +  (Выход  [героя]) + 4 (Добывание  [помощников]  +  Встреча  [с  врагом]  +  Борьба  [бой] + Победа [героя]).

Наблюдения над большим числом подобных схем позволили  Никифорову  выделить в  сказке  постоянные явления или инварианты:

1. Персонажи сказок не являются устойчивыми, напротив, они многовариантные. Постоянной является лишь функция персонажа, его динамическая роль в сказке.
Напри­мер, врагом героя часто выступает змей или Яга, но они же выступают
и другом героя [Аф. № 208]; женщина добывает смерть Кощея для ге­роя [Аф. №  156], и, наоборот, женщина добывает смерть героя для его врага [Аф. №  208, 209] и т. п. Очевидно, что  постоянны лишь функ­ции — дружбы, вражды и добывания смерти, а не их носители.

2. Персонажи в  сказке  бывают только двух типов: герой как главный персонаж и вторичные персонажи —  помощники, сотрудники героя или его враги, противники, количество которых не ограничивается  сказкой. Героиня в сказке мужского типа (см. ниже)  носит функции  вторичных персонажей,  когда  выступает  ак­тивно действующей.

3.  Круг  функций  каждого  из  типов персонажей весьма невелик:

-----Сказочный герой носит функции так сказать биографического порядка (чудесное рождение, быстрое развитие, проба сил, добывание орудия, коня, помощников, выбор цели, путешествие, бои, решение трудных задач, добывание чего-нибудь, счастье  и  т.п.);

-----вторичные персонажи носят функции  авантюрно-осложняющего порядка: помощи герою (в разных видах), препятствий ему (прямая вражда или косвенная помеха) или функции объекта его домогательств (невеста, чудесные предметы  и  т.п.)».

-----Биографическая функция героя позволяет знать о нем больше, чем о вторичных героях, часто мотивы их действий неясны, непонятны, они появляются ниоткуда  и, потерпев поражение в противостоянии с героем, исчезают в никуда, их судьбы неинтересны для  сказки.

-----Основой сложения сказочного сюжета  служат различные комбинации функций главного героя  и  второстепенных персонажей между собой по принципу свободных сочетаний. Причем группировка частных функций главного персонажа и вторичных персонажей  в  некоторое  количество  комбинаций  по  принципу
весьма (но не абсолютно) свободных сочетаний и составляет ос­новную пружину сказочного сюжетосложения. Факторами сочета­ний являются  реже посылки  каузально-логического характера, ча­ще  частные  мотивировки  (чудесные  или  бытовые)  отдельных функций, вовлекающие в известное сочетание функций новые, наи­более  ходовые  в  сказках  данного  территориального,  племенного
или культурного района.

4. «Функциональная связь вторичных персонажей со стержневыми, выступает всегда в виде устоявшихся, типизированных тематических двучленов, трехчленов  и  даже многочленов». Такие комбинации являются постоянными, неменяющимися единицами. Поэтому в  сказке  нет свободы сочетаний мелких элементов (частных функций, тем, мотивов) между собой. А.И. Никифоров  до В.Я. Проппа  и  К. Леви-Строса выделил  и  указал роль бинарных оппозиций в  сказке.

Все чудесные (волшебные)  сказки   Никифоров  разбивает на три большие группы:  сказки  мужские, женские  и  нейтральные.

-----В мужских  сказках  выделяются три наиболее характерные типа схем:
........а)  сказки  о добывании (главным образом невесты),
........б) о трудных задачах,
........в) о специальном обмане (ловкое воровство, состязание с кем-нибудь  и  т.п.).

-----В женских  сказках  преобладают два типа схем (отличающиеся  морфологически  от мужских  сказок):
........а) о женских страданиях,
........б) о добывании (в основном жениха).

В нейтральные  сказки  включаются все остальные схематические рисунки.

Каждый их этих типов обладает своим функциональным набором связей между персонажами.

В небольшой по объему работе  Никифоров  предложил емкую  и  проработанную систему  морфологического  анализа волшебной  сказки  за два года до выхода книги В.Я. Проппа «Морфология волшебной сказки».

Кроме того, предлагаемая А.И. Никифоровым схема буквально предвосхищает  "структурную  модель  деятелей" в  "структурной  семантике" А.Ж. Греймаса (1966).


1. Никифоров А.И.  К вопросу   о   морфологическом   изучении   народной   сказки. // Сборник в честь академика  А.И. Соболевского. Л., 1928.
2. Никифоров А.И. Мотив, функция, стиль и классовый рефлекс в  сказке. // Сборник статей к сорокалетию ученой деятельности академика А.С. Орлова. Л., 1934.
2. Никифоров А.И. Севернорусские сказки в записях А.И. Никифорова, 1961
3. Никифоров А.И. Сказка, ее бытование и носители, 1930
4. Никифоров А.И. Сказка и сказочник. М., 2008