Первая любовь пионервожатой

          Мила заметила, что танцевал незнакомец красиво, будто специально этому учился. Вполне взрослый и симпатичный. «Может, хватит стесняться и подойти к нему самой, — подумала она, — обожаю военных».
             
          Лейтенант тоже обратил внимание на девушку с толстой косой вокруг головы в виде короны. После войны такая причёска стала очень модной, и женщины уже не стремились остричь волосы, чтобы сделать завивку. А какие манящие глаза у этой девчонки - не заметить невозможно! И когда прозвучали первые аккорды следующей мелодии, он подошёл к ней и взял за руку. Они станцевали фокстрот, потом вальс и все остальные танцы, которые играл гармонист в этом сельском клубе, заодно познакомились.
 
          - Василий, вы хорошо чувствуете музыку, - сделала ему комплимент Мила.

          Парень вместо ответа прижал девушку к себе, и она не отшатнулась.

          Когда закончились танцы, он вызвался её проводить, они вместе вышли на улицу и направились к дому Милы. Дорогой молчали. Девушка решила: видимо этот офицер подошёл к ней из-за жалости. "Хороша я, хороша, да плохо одета" - эта песня явно о ней! И без шуток. Одета в старую вязаную кофту да юбку, окрашенную школьными чернилами, зато на ногах новые резиновые ботики на каблучке.
 
          - Помогаете нашему колхозу? – попыталась она разговорить нового знакомого.
          - Молокозавод строим.
          - А сами откуда?
          - Из Белгорода.
          - Хорошо там?
          - В городе жить легче.
          - Тоже хочу в город.
          - Зачем? Село ваше красивое и богатое: виноград, груши, да и скотину народ держит.
          - Народ держит, - тихо повторила девушка и подумала, что она к этому благоденствию никакого отношения не имеет.
          - Работаешь или учишься? - неожиданно парень перешёл на «ты».
          - Работаю в школе старшей пионервожатой.
          - Ооо! А живёшь где?
          - Пришли уже. В этот дом председатель определил меня на жительство, - Мила махнула рукой в сторону беленькой чистенькой мазанки.
          - И как?
          - Хозяйка добрая.
          - Присядем? – предложил он.

          Они уселись на скамеечке у плетня. Василий обнял её за худенькие плечи и спросил:

          - А родители у тебя есть?
          - Мать со старшей сестрой живут в Киеве, а отец в войну пропал без вести.
          - Почему ты не рядом с матерью? Одну обидеть могут...
          - Райком комсомола сюда определил. С детьми спектакли для сельчан ставлю. Меня здесь любят!
          - Смелая!
          - Война такой сделала! Полстраны пешком прошла.
          - Понятно. Пойду я. До свиданья, Мила! Нежное у тебя имя, – внезапно он встал, прощаясь, опять прижал её к себе и пошёл прочь.

          «Иди, иди! Найдёшь себе богатую невесту», - с горьким сожалением прошептала ему вслед старшая пионервожатая.
 
          Не рассказывать же этому лейтенанту, как она с матерью и сестрой, бросив нажитое, бежали из родного города, а потом были только дороги и чужие дома. Что с начала войны вдоволь не ела и не носила хорошей одежды. Но жалость ей не нужна! Хочется человеческого тепла, мужской защиты и ласки. Ведь она вполне взрослая восемнадцатилетняя девушка!

***

          Оксана подружилась с Милой сразу, как та приехала в их приморское село. Ей понравилась эта красивая городская девчонка: начитанная, интересная, много пережившая для своего юного возраста. Хотя... Войну и смерть кого-нибудь из близких пережили все. Но не все бежали из родных мест. Кто-то смог дождаться мира в своём краю, потом потихоньку восстановить потерянное добро, позабыть страшное прошлое и, не спотыкаясь о житейские невзгоды, идти к прекрасному будущему.

          Оксана с матерью имели собственный домик с садом и огородом, во дворе бегали куры, а в сарайке набирала вес свинка. Работала девушка в сельском магазинчике, торгуя самым необходимым. Крупа, сахар, карамель, консервы, папиросы - обычный ассортимент послевоенного времени. А на вбитых в стену гвоздях, висели на вешалках, ожидая покупателей, пара платьев, детское пальто и мужская рубашка.

          Через несколько дней после встречи с Василием, Мила зашла к подруге в магазин. С утра в нём было пусто, только несколько старушек на крылечке ожидали привоз свежего хлеба.
 
          - День добрый! - поздоровалась она.
          - Здравствуй! Ты за хлебом?
          - Так зашла, - Мила огляделась, - о! Новые платья привезли. Куплю одно с получки.
          - Поторопись! Желающие есть, - ответила Оксана, а после не удержалась и  спросила, - как кавалер? Было чего?
          - Нет. Проводил и всё.
          - Пожалел, наверное.
          - С чего взяла?
          - Молоденькая, живёшь одна. Не переживай! Может ещё сладится, - Оксана попыталась поднять подруге настроение.
          - Ничего не сладится! Хозяйка сказала, что солдатики тут до осени. Молокозавод достроят и уедут.
          - Вон оно как! 
          - Сама чего на танцы не ходишь?
          - Мать не пускает. Говорит, чтобы дома сидела и Гришку из армии ждала. А то будущая свекруха узнает, что я по танцам шляюсь - не отмыться! И этого потеряю, и другого не найду.
          - Может она и права. Ребята вокруг - одни сопляки.
          - Вот именно! Всё из-за войны...
          - Оксан, пойду я! После обеда получку обещали, приду за платьем.

***

          Мила продолжала работать, иногда ходила на танцы, но новый знакомый на глаза не попадался, и она решила выбросить из головы этого зазнайку-офицера.
 
          А в середине августа её вызвал к себе директор школы.

          - Просьба к тебе! - обратился он к девушке.
          - Слушаю Вас, Иван Петрович, - заволновалась Мила.
          - Чем занимаешься?
          - Стены в классах крашу.
          - Брось пока! Найдём маляров. А тебе концерт нужно организовать. Праздничный!
          - Хорошо. По какому поводу?
          - Разве не в курсе?
          - Нет.
          - Ну, Милка, ты даёшь! Совсем заработалась! Молокозавод сдаём под красную ленточку. Всё! Уезжают ваши кавалеры.
          - Уже? Уезжают? - поникла Мила.
          - У самой есть кто?
          - Да ну вас, Иван Петрович! Нет у меня никого.
          - Ладно. Иди! Готовь концерт, - директор улыбнулся, - ребят собери.
          - Так все на каникулах.
          - Да какие каникулы! Если только младшие, а старшие маткам помогают: и на винограднике, и на ферме. Но вечерами все дома.
          - Хорошо. Всё сделаю.
          - Давай, отличись! Ты у нас девушка современная. Сможешь! С района гости будут, - со значением в голосе и, подняв указательный палец вверх, сказал он.
          - Не подведу, - отсалютовала старшая пионервожатая.

          Она собрала ребят и с удовольствием занялась своей непосредственной работой, которую очень любила, потому как была девушка не просто современная, а умненькая и артистичная.

***

          В начале сентября на площади перед сельсоветом построили небольшую сцену. С неё, приехавшие представители из райкома партии, строго смотрели на колхозников и школьников, демонстрируя свою великую значимость. Рядом суетилось местное начальство - председатель, директор школы, местный парторг и офицер - командир строительного отряда, возводивший в селе молокозавод. Это был Василий.

          Первым взял слово председатель колхоза:
      
          - Огромное спасибо нашей доблестной Армии за помощь. Она победила фашиста и помогает советскому народу строить светлое будущее. Наш молокозавод сдан в эксплуатацию. Мы благодарим всех солдат, которые хорошо потрудились и сделали всё, чтобы молоко от наших бурёнок было на каждом столе советского труженика. Слава Советской Армии! Слава трудовому народу! Слава товарищу Сталину! Ура!

          Все прокричали «ура», а громче всех кричали солдаты-строители.

          Потом выступало районное начальство и тоже славило Красную Армию и товарища Сталина. После торжественной части начался концерт. Он получился с песнями и плясками, «молдовеняску» исполняли на бис три раза, а председатель после завершения праздничного мероприятия пожал Миле руку. И она очень счастливая от успеха и признания её скромного таланта, так необходимого в здешних местах, уже собиралась пойти домой, как почувствовала, что её обняли за талию. В голове промелькнуло: «он»! Хотела отстраниться, но пересилила гордыню и встретилась глаза в глаза с Василием.

          - Останешься танцевать? – улыбаясь, спросил он.
          - Не собиралась.
          - Почему? Оставайся! Я принёс радиолу и пластинки с песнями Петра Лещенко. Он очень популярный в ваших краях.
          - Ещё бы! Румыния рядом...
          - А ты молодец! Твой концерт всем понравился!
          - Я рада.
          - И платье красивое! Тебе к лицу.
          - Спасибо.
          - Мои солдаты в тебя влюбились.
          - Смутил!
          - И как конферансье всем понравилась.
          - А тебе?
          - Очень!!
          - Я думала: ты меня забыл.
          - Если забыл, то сегодня вспомнил.
          - А стоит? - с усмешкой проговорила Мила.
          - Давай танцевать! Весь вечер только с тобой, - ему очень не хотелось что-либо выяснять.
          - Не обманешь? - пошутила она.
          - Не бойся, не обману.
 
          Он действительно не обманул и танцевал только с ней. Потом они гуляли по тёмным улицам села, шутили, пели песни из новых кинофильмов, после вышли за околицу и направились к виноградникам, ровными рядами огибающими холмы и пропадающими далеко в ночи…

          Луна отсвечивалась в каждой ягодке, которая так и просилась в рот. Василий сорвал пару крупных гроздей уже спелого винограда и подал его девушке. Ей было радостно: за ней ухаживают, и она сегодня с приятным молодым человеком! Казалось, что счастье вот-вот окутает её тонкую фигурку в новом платье и уже не уйдёт, и не бросит, потому что в её жизни случилось настоящее - появился Он!
 
          Они присели на небольшую копёнку сухой травы и кормили друг друга ягодами и даже слегка опьянели, потом целовались, а после случилось то, чего очень хотелось уже взрослому, прошедшему войну мужчине и охмелевшей от его поцелуев и зрелого винограда молоденькой девушке…
 
          С рассветом кавалер засобирался в казарму к солдатам, сказав, что ему обязательно нужно быть к их побудке, а она, засмущавшись и поправив растрёпанные косы, ответила: «Конечно, конечно!». И, подождав, когда он скроется из виду, незаметно от сельчан вернулась в хозяйский дом.

***

          Да, это случилось.
          И Мила была счастлива!
          Она любит и любима.
          Он не бросит её на произвол судьбы!
          Он обязательно придёт.
          Просто нужно немного подождать.
          Он человек честный!
          К тому же советский офицер.

          Прошло несколько дней...
          Василий не приходил.
         
          В одиночку терпеть сердечную боль девушка не могла и решила встретиться с подругой. Она была уверена: Оксана поймёт и не осудит. Дождавшись окончания рабочего дня, Мила взяла её под руку и они, не торопясь, пошли вдоль сельской улицы.

          - Не знаешь, от чего так тихо? Как будто кто умер, - с грустью в голосе спросила Мила.
          - Христос с тобой! Никто не умер. Наши строители уехали. Тебе и показалось.
          - Значит всё-таки уехали, - Мила чуть не плакала.
          - Ой! Кстати! Тебе тут письмо просили передать. Ты прости, что я забыла. Гришку жду. Вот-вот нагрянет, будем сразу свадьбу справлять, - Оксана достала из сумочки письмо.
          - А кто передал? - Мила вскрыла конверт с коротенькой запиской, которую тут же прочитала и убрала в кармашек платья.
          - Какой-то солдатик молоденький принёс, - радостная Оксана не замечала нервного напряжения подруги, продолжая делиться своим счастьем, - Мил, мы свинку резать будем. Работы непочатый край! Может, поможешь?
          - Помогу, конечно, - пообещала Мила.
          - А в письме-то чего?
          - Ерунда всякая! Оксана, я немного прогуляюсь. Помогать зайду позже.
          - Ладно, иди. Буду ждать!

          Мила пошла к морю. Оно слегка штормило. И, глядя, как волны разбиваются о валуны, думала: "Как у них всё просто: накатили, обрызгали и разбежались. А разве у людей не так? Да сколько угодно! Встретил один человек другого на дороге жизни, царапнул чужую душу, полюбовался на капельку крови незнакомца и, не извинившись, исчез навсегда".
         
***

          Пришла зима...

          С каждым днём скрывать своё "интересное" положение старшей пионервожатой становилось всё труднее. Живот рос, и зоркие глаза сельчан стали замечать, что молодая девушка уже и не девушка вовсе, а женщина, которая того и гляди родит. От кого – непонятно! А Мила чувствовала неловкость перед хозяйкой, перед директором школы, перед ребятами. На душе было не просто тяжело, а гадко.

          Как-то шла из школы домой. Навстречу ей попалась родительница одной из её пионерок. Увидев Милу, она демонстративно криво усмехнулась. А перед самым домом старик, живущий по соседству, будто ждал её нарочно у плетня, чтобы грязно выругаться и плюнуть вслед.

          Хорошо, что тётя Поля ещё с работы не пришла. Иначе бы Мила тут же разрыдалась. Войдя в дом, она сняла кацавейку, толстый платок и резиновые ботики - те самые. Уселась на кровать, покрытую лоскутным одеялом, устало вытянула ноги и заметила дырку на шерстяном носке. Лениво подумала: "Потом заштопаю, - но вспомнила, - а ведь у меня ещё одна пара была!". Достала из-под кровати чемодан и, роясь в вещах, вместо носков вытащила помятый листок бумаги. Это была записка от Василия с его белгородским адресом и припиской: "Мало ли что!" И только теперь она поняла значение этой фразы.

          - Аааа… Как же я сразу не догадалась! Не мало, дорогой! Ох, как не мало, - говорила она, будто несостоявшийся жених находился рядом, - мне ведь тогда в голову не пришло, для чего ты оставил эту писульку.

          Пришла с фермы хозяйка - невесёлая женщина, потерявшая за войну мужа и двух сыновей.

          - Мил, ты чего такая расстроенная? Ела? - устало спросила она.
          - Нет, тётя Поля, не ела и не хочу.
          - Ребёнка заморишь, давай ужинать! - а увидев у Милы в руке записку, поинтересовалась, - письмо? От кого?

          Мила не стала скрытничать и протянула бумажку хозяйке. А та, прочитав, неожиданно радостно воскликнула:

          - Так это же совсем другое дело! Ему нужно написать. Где это видано, чтобы офицеры своих детей бросали. А комиссариат на что? Можно и туда сообщить, чтобы приструнили…
          - Тётя Поля, миленькая! Не надо никуда писать. Любил бы – давно вернулся. Значит, не любил! Я ведь не знаю о нём ничего. Может, у него жена и дети есть!
          - Как же так? Мила!
          - Не спрашивайте! Мы же почти ни о чём не говорили. А как стыдно! Бабы шушукаются, пионеры хихикают. Давеча директор и тот высказался…
          - Он-то чего?
          - Ты же, говорит, не гуляла ни с кем! Не гуляла, а нагуляла… Такая вот расплата за минуту счастья.
          - Ладно. Не горюй! Вырастим твоё дитя. Чать, не война. Давай ужинать!
          - Устала я, голова болит, спать хочу.
          - Тогда ложись! Ложись и спи.

          Мила уснула. А хозяйка всё поглядывала на записку... Поужинав, помыла посуду, аккуратно вытерла стол, а затем,  вынув из тумбочки карандаш и чистую тетрадку, сначала занесла в неё белгородский адрес Василия, а затем старательно и подробно описала положение Милы. Закончив, вырвала исписанный листок, свернула вчетверо и сунула в карман своего полушубка.

***

          Весной Мила родила девочку. Она по-прежнему жила у тёти Поли, и та была этому рада. Оставшись одна, хозяйка Милы утратила вкус к жизни. Дни её были похожи один на другой - без эмоций и радости. А тут ребёнок. Пусть чужой, а всё равно маленькое чудо: вот лежит, посапывает, такая хорошенькая! Даже волна счастья накатывает и не отпускает, глядя на неё.

          После первомайских праздников к ним зашла почтальонка. Поздоровавшись, она не поленилась, прошла в горницу, посюсюкала с малюткой, порадовалась ранней весне, а потом, вручив удивлённой Миле письмо, попрощалась и ушла.

          - Дай-ка я его тебе почитаю. Аж трясёшься вся! Смотри, чтобы молоко на нервной почве не пропало! Присядь, успокойся и послушай! - предложила тётя Поля, а затем громко и с выражением стала читать послание из Белгорода. Оно было не от Василия, а от его матери. - «Здравствуй, Мила! Не надо было тебе отпускать моего сына, а надо было расписаться в сельсовете сразу, как между вами это случилось. А теперь уже поздно. По возвращению он женился на женщине с ребёнком. Живут они хорошо. У неё есть дом и корова. Но ты не переживай. Если согласишься, то можешь выйти замуж за моего старшего сына. У него была жена, но она умерла. Вася сказал, что ты не лентяйка, а потому подойдёшь для нашей семьи. Надумаешь, так напиши, и мой старший сын Витя за тобой приедет. Если ребёнок уже родился, то здесь распишитесь и здесь зарегистрируешь ребёнка на нашу фамилию. До свидания! Ждём ответ».

          - Тётя Поля! Ваша работа? - недовольно спросила Мила.
          - Помочь хотела.
          - Не надо было. 
          - Поверь! Такого ответа я не ожидала! - сокрушалась хозяйка.
          - Променял мой сокол нас с дочкой на тётку с коровой.
          - А может... Согласишься?
          - Нееет! Никаких Васек и Витек. Обойдёмся!
          - Прости меня - дуру старую! Гордая ты. Тяжело тебе будет.
          - Ничего… Проживём! Сами говорили: чать не война.
          - Конечно, проживём! Вырастим твою дочку, я помогать стану.

          Но в это непростое время Милу поддержала не только тётя Поля. Как-то в сельмаг с утра пораньше заглянул председатель и завёл с продавщицей интересный разговор:

          - Слушай, Оксана!
          - Да, Николай Иванович. Слушаю!
          - Спросить хочу… Как там Мила?
          - Всё хорошо. Скоро на работу выйдет. Только дочку в ясли определит.
          - Девочка здорова?
          - Здорова. Но маленько орастая!
          - Орастая это по-нашему. Значит, будет активная как мамка. Я вот о чём… Слышал, будто у тебя в очередях бабы ей кости моют. Это плохо! Пресекай их разговоры.
          - Поняла, Николай Иванович. Буду пресекать.
          - Ты пойми… А ежели она психанёт и от нас в район уедет? Нашу Милку туда с превеликой радостью возьмут. Намекали уже! Мы же первые места по художественной самодеятельности благодаря ей держим. Ведь народу ничего не нужно! У всех только собственное приусадебное хозяйство на уме, куры да свиньи Она одна как оглашенная по селу носится да из пионеров и старых бабок артистов делает. Так что - пресекай! Договорились?
          - Договорились. Только…
          - Говори, не стесняйся!
          - Жильё бы ей, Николай Иванович!
          - Жильё будет. Дом на семь комнат заложили, восьмая кухня. Кухня - общая, но ничего… Всё лучше, чем по чужим углам мыкаться. Можем и тебе с Гришкой комнату выделить? Будешь отдельно от матери жить.
          - Спасибо! Я уж лучше поближе к курам и свинкам.
          - Ну, гляди! А женихи для Милки и здесь найдутся. Вчера парня-связиста к нам в колхоз на работу принял, из армии ребята возвращаются. Пусть не горюет. Счастье там, где ты нужен. А Милка нашему колхозу очень нужна! Так ей и передай.
          - Передам, Николай Иванович. Обязательно передам!
          - Всё. Хлеб привезли. Торгуй, давай! - завершил свою речь председатель и ушёл.

          Так закончилась история первой любви старшей пионервожатой. И началась для неё совершенно другая жизнь. С новыми радостями и горестями, которые каждому человеку для чего-то даны!         

          P.S. После описанных выше событий, на адрес Василия пришла посылка с яблоками. Это показалось странным - на белгородчине и свои фрукты прекрасно вызревали! Яблоки вынули. На дне ящика увидели маленькую коробочку с пустым патроном. То, что посылка была от Милы, никто не сомневался, но предназначение странного подарка из коробочки разгадать оказалось не под силу. Мать Василия долго думала, к чему бы это? Потом пошла к гадалке и получила ответ: её сын теперь пустой! Больше у него детей не будет.

          Вскоре женщина слегла…