Космический кораблик

  Кому как, а мне повезло: у меня есть двоюродный брат Андрюша. Определяющее слово в этом словосочетании – брат. Мы почти ровесники, год разницы в его пользу. И пусть росли мы не вместе, самые яркие воспоминания детства связаны у меня с ним.
  Первое: я - в лежачем, он сидит. В небе полно одуванчиков. Или это солнечные лучи?
  Второе: день его рожденья. Мы сидим на пианино, он говорит, что настоящие десантники не боятся высоты и нужно прыгать на "три-четыре". Это примерно соответствует нашему возрасту. Он прыгает, я - нет. Глубоко внизу, на пёстром ковре он кричит от боли, а меня тошнит от ужаса.
  Третье: любимое. Мы валяемся на траве в больничном дворе - Андрюше вырезали гланды и теперь в моих глазах он совсем герой, почти Чапаев. Накануне мы с дедушкой купили дефицитные мандарины, и сейчас Андрюша чертит пальцем по небу белые реактивные следы и говорит, что когда его выпишут из больницы, мы будем ходить по магазинам и собирать около касс копейки:
 - Там их полно, взрослые всё время теряют.
 - Зачем? - Я ещё не понимаю, что уже живу в очередной Андрюшиной фантазии.
 - Будем копить.
 - На что?
 - На самолёт. Чтобы самим летать в Африку за мандаринами.
 - А дорого стоят самолёты?
 - Нет! - Андрюша стремительно садится. - Лучше!
 - Что лучше? - Сажусь и я, отмечая зелёные травяные локти на моей розовой рубашечке.
 - Самые лучшие самолёты – космические корабли!
 - Почему лучшие?
 - Потому что самолёту нужно всё время лететь, и трудно на большой скорости что-то разглядеть. А в космических кораблях есть специальная такая кнопочка – нажал её, корабль остановился, можно выходить. Вокруг же невесомость, падать не нужно.
  Но я уже тогда знал, что все космонавты – Герои Советского Союза. А какой из тебя герой в четыре года? Ну, однажды не испугался хромой собаки, и даже ни разочка не глянув в её сторону, прошёл от песочницы до подъезда. И ещё было: ударил детским утюжком по голове подлого Провалёнка – неудачная фамилия. И, хотя ударил за дело – не надо было у Тани Татариновой забирать пластилин - потом неделю от кухонного окна не отходил, ждал милиционера с наручниками. Так что этот случай даже не считается. Но брат сказал, что его папа работает на специальном космическом заводе, и запросто после смены сделает для нас маленький космический кораблик. Были бы только материалы.
 - А какие материалы нужны для космических кораблей?
 - А любые. Главное, чтобы много. Папа потом сам разберётся.
  В то лето обоих внуков забрала к себе бабушка. Неделю. Сейчас мне кажется, что никак не меньше, мы с братом жили этой идеей. Вставая по утрам из общей постели - бабушка, скрепя сердце, иногда позволяла нам спать вместе - безропотно давали себя умывать и одевать, чтобы ни на мгновение не задерживать обязательный завтрак. Потому что сразу после него была улица и тяжкий, но такой благодарный труд по сбору камней, досок, старых автомобильных покрышек для будущего корабля. Однажды мы выкорчевали из земли покосившийся бетонный столбик дорожного ограждения и два дня, за множество подходов подтаскивали его к растущей куче в углу двора, куда должен был приехать Андрюшин папа на самосвале, всё аккуратно собрать и увезти к себе на завод. Однажды утром кучи во дворе не оказалось. Дедушка, не отрываясь от газеты, сказал, что папа приезжал ночью и всё увёз. И что теперь нам остаётся только ждать. Ждать, когда с космического завода придёт заказное письмо в ярко-голубом конверте, в котором будет приглашение в цех выдачи готовой продукции, где мы сможем забрать наш космический заказ. И мы ждём. Неоднократно сменив место жительства, и даже разъехавшись по разным городам, мы нет-нет да и заглянем в почтовый ящик в надежде разглядеть в кипе рекламно-ненужной продукции уголочек голубого письма.
  Я часто бываю летом на Украине. В степной её части. Ночью, после обильного арбузно-пивного ужина с песнями и игрой в подкидного дурака выхожу голышом за изгородь двора. Стерня грубовато покалывает ноги. Тугой и тёплый ветер насмешливо поглаживает выступающие части тела. А я заворожено смотрю в низкие звёзды и трогаю их прохладно-колкие, как шапки одуванчиков, бока. Вдруг самая большая, иссиня-оранжевая, как искорка бенгальского огня, вздрагивает и медленно катится по небу. И я понимаю, что это космический корабль. А память робко подсказывает: уж не тот ли самый, сделанный на заводе папой брата?