Дети солнца

"Мы дети солнца, - вспоминал Брант страницы одной книги, закрыв глаза, - без солнца бы нас не было, солнце - наш бог и защитник". Писал это очень древний поэт, юноша даже не помнил, кем он был: греком, французом или сарацином. Сейчас последние для него - это особенная нация, складывающаяся из всех неверных, всех, кто вынудил его покинуть дома и жариться под этим страшным и ослепительным солнцем.
- Мы дети солнца, - пересохшими губами проговорил Брант, распахивая свои светлые глаза. Он любил солнце - этот большой диск, что каждый день встаёт из-за горизонта. Ночью, наверное, его гасят - хоть ангелы, хоть черти, юноше это было не интересно. Ему был интересен сам этот обжигающий круг, на который нельзя было смотреть.
- Если мы дети солнца, - сказал Джон с нелепой ухмылкой на своём подвижном лице, - то почему ты прячешься  в тени?
Брант пожал плечами и перевёл взгляд на этого уже немолодого мужчину.
Нельзя было сказать, как он жил до похода. Он никогда не говорил о себе, не интересовался другими; зато был хорош в бою. И он точно был неверующим. Иногда он втихаря мог поносить самого Бога, но никогда не сказал ни одного плохого слова о своём короле. Странный он был, этот Джон.
- Потому что мы боимся это солнце, как проказливый мальчишка боится строгого отца, - всё-таки тихо ответил Брант, облизнув губы.
- А что оно сможет нам сделать? - продолжил спрашивать Джон. Юноша слегка взглянул на него: если в самом начале похода они ещё могли распознать друг друга, то сейчас у всех была одинакова смуглая кожа: и неизвестно было - грязь это или такой загар? Одежда была уже несколько раз заплатана, волосы отросли, у многих выросла приличная, но довольно куцая борода. И пристрастились к грехам. Не было ни одного в этом войске, кто бы не разговаривал о Библии с хорошенькой куртизанкой.
- Оно сожжет нас, - чётко и резко произнёс Брант.
Они больше не разговаривали об этом в этот день. Солнце палило нещадно: на ярко-голубом небе не видно было ни облачка. Знамена грустно висели, совершенно не развеваясь. Стоял полнейший штиль.
Это яркое небо, которое в Англии никогда невозможно будет увидеть, отражалось в серых глазах Бранта. Он всё ещё вспоминал ту книгу. "Мы дети солнца, да? - спросил сам у себя юноша, обливаясь потом в этих тяжелых одеждах и в этой неудобной кольчуге, что несколько раз спасала ему жизнь. - Сколько людей уже умирало от такой жары, сколько сейчас лежит в бреду. Мы точно не дети солнца. Разве что оно - это жестокий отчим..."
Крестоносец закрыл глаза, представляя своим внутренним взором туманную Англию, холодную Шотландию; его небольшой дом, где живут мать с отцом. Он вспоминал и ту Даму: белолицую и чернобровую. Здесь таких точно нет: все смуглые еретички. Одна едва не очаровала Бранта, но тот вовремя вспомнил, что с такими, как она, нужно только бороться, больше ничего. Из-за таких, как она, он и покинул Шотландию...
- Вот бы пошёл дождь, настоящий ливень, - тяжело вздохнул Джон, охватывая своим орлиным взоров большую часть лагеря: все прятались в теньке, пытались скрыться от этой всепоглощающей жары, что лижет всё тело. Многие сегодня могут сойти с ума.
- А как же живут здесь люди? - удивленно пробормотал мужчина, зачерпнув горсть раскаленного песка.
- Они не христиане, служат диаволу, - чётко ответил Брант, чем и вызвал смех Джона. Тот не считал, что религия и вера - это самое главное жизни. Что было главным для него - никто не знал. Кажется, он просто жил в своё удовольствие, не задумываясь над тем, что будет после его жизни. Мало ли, вдруг он даже считал, что конец наступит?
"Конца не будет," - подумал юноша, втягивая в себя раскаленный воздух. Перед глазами всё плыло. Конца не будет всему: этой невыносимо жаре, этой пустыне и даже этой коротенькой двухдневной стоянке.
Скоро будет лето, в Англии наверняка уже поля покрылись цветочным ковром, вокруг жужжат пчёлы. Там приятно тепло, часто идут дожди, окрашивая каждую травинку в более яркий зелёный.
А здесь... Что вырастет здесь, кроме людских желаний дождя?..
- Мы точно должны поклоняться солнцу? - сам себя спросил Брант, вытянув руку, по направлению к пылающему яркому диску.

К вечеру начал дуть ветер. Знамена ласково обнимали всё такое же яркое и чистое небо, но настроение у всех заметно улучшилось. Даже Джон уже не так язвил и подшучивал над теми, кто с ним в одной лодке. У всех появилась надежда на дождь. Говорили, что король молился этому весь день: и его услышали. Джон отшучивался по этому поводу, мол, если завтра пойдёт дождь, то я уверую, что Иисус ходил по воде.
Брант осторожно пил из фляжки уже нагретую воду. Его уже достаточно длинные волосы мягко шевелил ветер, а большие глаза внимательно следили за песком: за этими небольшими песчинками, что мягко сдувал ветер.
Казалось, что уже не так жарко, ведь дело идёт к багровому закату, что обычно и бывает здесь. Скоро будет ночь, песок будет холодным: по нему будет приятно ступать босыми ногами...
Им надо было выйти к небольшому оазису, к реке, к озеру: у лошадей тоже наступила неописуемая жажда, как и у людей.
Все молились на дождь. Дети солнца уже презирали отца своего, ненавидели божество и хотели, чтобы их единственный защитник исчез. Сейчас солнце абсолютно не нужно. Лучше задернуть его плотными шторами и открыть только тогда, когда оно понадобится.

Утром шёл дождь. Джон не стал верующим - он просто отшутился, как всегда.
Их король, кажется, уже пожалел о том, что молился о дожде: ведь ливень просто мог смыть их из этой пустыни. Ветер нещадно терзал плащаницы, мол, сами звали, теперь терпите.
Все собирали воду в вёдра, бегали между палатками других крестоносцев и радовались аки дети малые. Но Брант только радовался этому обстоятельству: ведь все эти люди - убийцы, хоть и прощенные Господом Богом, но всё же они погубили очень много жизней. Еретиков. И теперь, словно забыв о том, что им пришлось вынести, что пришлось перенести, они веселятся, сбросив этот груз с себя. Но потом, когда они тронутся в путь, радость уже поубавится: под ногами будет каша из грязи, а груз всей той ответственности, что они несли до этого, навалится снова.
Юноша взглянул на серое стальное небо и тяжело вздохнул. Неужели, неужели он не рад дождю?.

Через два часа пути никто не был не рад дождю. Впереди войска, где шёл король, было очень мрачно и тихо. Остальной строй перешёптывался о том, что было бы неплохо, если бы выглянуло солнце и высушило их.
Джон, слушая эти разговоры, только смеялся и повторял:
- Мы дети солнца, великого солнца...
Брант улыбался и иногда тоже смеялся, слушая свой внутренний голос, что постоянно твердил: "Солнце, где ты? Прости нам, отец наш, защити от всей этой хляби небесной, согрей, высуши наш путь, укажи дорогу до Священного града! Прошу тебя, явись, великое божество! Ведь мы дети твои и ничьи больше!".
А пока только остается любоваться на сталь небес и надеяться на то, что скоро выглянет солнце и высушит все эти пресные слёзы, льющиеся сверху.
Брант не знал, что чувствует король Ричард своим Львиным Сердцем, но точно понимал: несмотря на свою стойкую веру в то, что существует единый Господь, он тоже надеется на золотой пылающий круг.
Только и юноша не понимал ещё того, что внутри у него точно такой же пылающий круг.