Феникс за решеткой

Часы показывают десять вечера. Я сижу на нарах и в ожидании заказа пишу вот эту историю. Кому, зачем - сам не знаю. Хотя когда через пару часов сюда ворвется начальник тюрьмы с толпой охранников, его, вероятно, заинтересуют эти записи. Пишу я в маленьком блокнотике огрызком черного карандаша (вчера их для менятайно пронес один из уборщиков, тот самый, что и сегодня взялся доставить заказ). Как только в коридоре раздаются шаги, блокнотик и карандаш скрываются в рукаве серой тюремной куртки, а сам я изображаю на лице бесстрастно-усталое выражение. Чепрез некоторое время мимо камеры проходит ночной охранник Дэйви и в сотый раз спрашивает:
 - Ну что, Люк, не спится?
 - Да вот, бессоница замучила, - в сотый раз виновато улыбаюсь я.
 - А живот не беспокоит? - интересуется Дэйви.
 - Сегодня, слава Богу, все нормально, - отвечаю я, и он, помахивая дубинкой, продолжает обход. Занятие, кстати, совершенно бесполезное. Кроме меня в этом блоке никого нет, потому что это блок смертников. Я - единственное, хотя и не совсем приятное, исключение. То есть поймите меня правильно, смертной казни у нас нет, но теперешние правители, Генералы, придумали кое-что получше. За убийство, изнасилование, крупную растрату и тому подобное вас не казнят, нет. Просто остаток жизни вы проводите в теле муравья или, скажем, бабочки. Удовольствие, должно быть, ниже среднего. Бедняги, которых забирали в "зоопарк" (так прозвали небольшое помещение в соседнем блоке, где происходит это "волшебное таинственное путешествие), обычно страшно орали и цеплялись за прутья решетки... Кстати, иногда они возвращаются. Неделю назад в путешествие отправился мой сосед по камере, нарк-убийца Хантер Уоттс. Когда егоуводили, он все шутил насчет предстоящего трипа, а сам, я заметил, тоскливо косился на коврик, лежащий у его койки. Вечером того  же дня я посмотрел, что же там скрывалось. Под ковриком оказался крошечный пакетик с белым порошком. В одном месте он был проколот. Или прокушен. В любом случае, пол вокруг отверстия был припорошен "пудрой", а рядом валялся здоровый такой жук. Я подозревал, что это Хантер вернулся за заначкой, поэтому давить жука не стал, а носком ботинка выпихнул в коридор.
Но я отвлекся. Рассказать-то я хотел о себе. Меня зовут Люк Крейтон,сел я сорок восемь лет назад, через месяц после своего двадцать первого дня рождения, за убийство последнего Президента. Давнее дело, по глупости вступил в одну банду, из тех, что называются "радикальной организацией", а мне промыли мозги, сунули в руки пушку и послали на митинг, где выступал Президент. В общем, дали мне четыреста лет тюрьмы. Пришедшие затем к власти Генералы амнистию мне не объявили (хотя если разобраться, препятствие с их пути устранил именно я!), но и не послали на переселение сознания. Приговор остался без изменений. Сначала я удивлялся, как это - четыреста лет тюрьмы? Значит, я умру, а мое тело будут держать в камере оставшийся срок?
Но со мной сделали совсем другое.
Я умер, а они вернули меня к жизни.
Когда мне было сорок три, я былдовольно большой шишкой среди заключенных, а тюрьма была переполнена (это было еще до введения переселенного сознания), один молодой из ранних решил сделать себе имя, показать какой он крутой, и для этого пырнул меня в душе заточкой, завернутой в полотенце. Я лежал на плиточном полу, наблюдал, как моя кровь смешивается со струями из душа и утекает в водосток, и слушал, как вокруг шепчутся: "Люк... Люка посадили на перо...", а потом просто выключился, как телевизор, шнур которого вытащили из разетки.
"Включили" меня в тотже день в городской больнице (я еще удивился, оживление покойников было жутко сложной и дорогой процедурой, которая была по карману лишь людям из высшегообщества или наркобаронам. Я не был ни тем, ни другим.) Врач сказал, что меня оживили, чтобы я отбыл срок до конца. Честноговоря, я тогда обрадовался, почувствовал себя чуть ли не богом. А выражения лиц заключенных, когда я неделю спустя появился в тюремной столовой, я не забыл до сих пор. Особенно рожу того парня, который меня порезал. Три дня после моего возвращения он ходил какой-то грустный и приставал к надзирателям с просьбой перевести его одиночку и поставить охрану. На четвертый денькто-то нашел егов подсобки при тюремной библиотеке с журналом, свернутым в трубочку и засунутым в глотку.
Второй раз яумер от инфаркта в шестьдесят четыре, и меня воскресили снова. После этого я стал задумываться о разном. О болезнях, например, от которых не лечат. Инсульт. Я представил себе, как меня разбивает паралич и я провожу оставшиеся годы (очень много лет) "растением".
А потом один парень в соседней камере умер от опухоли в мозгу. Его почему-то под конец не поместили в лазарет и он умирал несколько дней прямо на нарах. Страдал он ужасно, страдал все это время...
В общем, подощли к самому главному. Сейчас я объясню, зачем взялся писать все это. Дело в том, что некоторое время назад меня стали беспокоить боли в животе. Потом, справив нужду, я стал обнаруживать в унитазе кровь. Когда меня додумались отправить на обследование, рак желудка был уже в запущеной стадии. От этого уже не лечат. Я умру, меня воскресят, а боль останется. Я снова умру, меня снова воскресят. Деньги у Генералов есть.
Но я нашел выход из положения. Полчаса назад Дйэви ушел в подсобку смотреть какой-то фильм, и тогда сюда пробрался уборщик и передал мне мой заказ. Атомный распылитель, вроде тех, что состоят на вооружении у охраны Генералов. Как он его достал, неважно, главное, чтобы распылитель работал. Я позвал Дэйви и когда тот приблизился крешетке, проверил распылитель. Он работает.
В коридоре снова шаги. Хватились Дэйви и ищут его. Сейчас я нажму на курок и превращусь в пыль, в атомы. Это совсем не больно.
Интересно былобы посмотреть, как они после этого попытаются меня воскресть. Очень интересно.