Реальная Фелксиопа. 1

Глава 1
В студии царило странное настроение. Все смотрели не в мониторы, а на темные стены. Здесь не могло быть дождя, но все пытались разойтись по углам. Не мог здесь дуть страшный ветер, но люди прятались за воротниками кофт, словно они продрогли. Застывшее кофе люди пьют литрами, не стремясь возвращаться на свое рабочее место. И все бегут друг от друга, как от огня.
 Раньше этого не было. Здесь была творческая атмосфера. Люди постоянно шутили, радовались и забывали на работе обо всех своих проблемах, потому что они черпали отовсюду прекрасное настроение и вдохновение. Поэтому столы находились так близко друг к другу – сейчас же это казалось неимоверной проблемой. Работники компании пытались спрятать себя за нагромождением серой пыли, потери источника своей творческой силы.
Как говорится, рыба гниет с головы. И если пройти на шестой этаж этого большого здания, а потом, как обычно говорит среднестатическая секретарша, «по коридору до конца и налево», то можно было увидеть коричневую дверь без надписей, выдающих имя того, кто находился за этой дверью.
В этот кабинет прошел мужчина среднего роста в черных брюках и темной рубашке. Он допил остывший кофе и, поставив на кофейный столик пустую чашку, сел на длинный диван темно-синего цвета. За ноутбуком сидел еще один мужчина. Рядом стояло две пустых чашки – они были частым явлением в этом месте – и лежал в чехле графический планшет. Мужчина откинулся на спинку высокого стула в кожаной обивке и накрыл ладонью уставшее лицо.
-Ничего нового, - констатировал он.
-Совсем?
-Черт подери, да. – в голосе – ни капли раздражения. Это было похоже на долгий вздох.
Молчание затянулось. Мужчина на диване закинул ногу на ногу и скрестил руки на груди.
-Ты не думаешь, что надо как-то выходить из этого положения?
Он промолчал.
-Я, конечно, понимаю, что тебе нравится сидеть и ни хрена не делать…
-Мне это не нравится.
-Но ты бы тогда делал хоть что-то. Черт, Ам, это просто игра. В чем дело? С тобой стряслась депрессуха, брат, и черт знает, как ее отодрать от тебя.
«Вы увидите ужас в первозданном виде». Он говорил это примерно месяц назад. Но дело было в том, что придумать этот ужас у него не было сил. К сорока годам его доконала вся его работа, хотя он был к ней привязан. Это не скучная офисная жизнь – нет, это полный красок мир, созданный им самим. Мир, в котором соединяется материя и его разум – то, что неподвластно никому. Так почему же его мир, где царит бесконечная фантазия, вдруг стал рассыпаться и чахнуть?
«Глазами Алисы мы увидим внутренний мир этих великих умов…» Но его Алиса не хочет ничего видеть. И это отчасти его вина. Почему? Да просто потому, что он – геймдизайнер, и мир реальный обязан ему созданием безумной, больной Алисы Лиддел. А теперь он сам болен, и он должен отправиться в дальний путь к краю своего разума, чтобы увидеть и создать новую Алису.
Видя, что босс замолчал снова, мужчина поднялся с дивана и подошел к окну. Было солнечно. Дороги стали очищать от стремительно опадающих листьев. Листопад в Шанхае начинался в ноябре.
-Тепло сегодня.
-Пойду прогуляюсь, - резко сказал он и, взяв планшет и сорвав с вешалки у стены черное пальто, выскочил за дверь.
Музыкант Крис Вренна посмотрел на дверь и покачал головой.
Он шел, сам не зная куда. На улице было очень тепло, но он очень хотел, чтобы дул ветер. По крайней мере, он надеялся, что лишние мысли сдует из головы и он сможет что-нибудь создать. Вместе с ним шли люди, и едва ли кто-то в занятом Шанхае не был уверен в том, куда он идет. Все шли торопливо, куда-то спеша – только у влюбленных парочек шаги были в унисон парящими.
Он любил Шанхай. Ему нравилась культура Китая, к которой он привык. Обосновавшись здесь, МакГи знал, чего ждать, и был доволен результатом. Ему было в радость работать рядом с такими открытыми людьми. Кто сказал, что в душах китайцев правит социализм? Это нисколько неправда, если узнать их лучше. И он был благодарен этим людям за все, что они сделали.
Да и в конце концов, ему нравилась их кухня. Он часто забегал в магазины за их рыбой, консервированными овощами или за разными булками. «Неминуемо мы все разжиреем», - сокрушался помощник арт-дизайнера Вэнг Хаулон. Здесь, в этом большом, гостеприимном городе можно было на каждом шагу увидеть кучу арабских, французских, немецких забегаловок и ресторанов, и от вида меню просто разбегались глаза. Америкэн часто заходил в Сифуд, но в последнее время его привлекало только кофе, которое покрепче.
Он посетил довольно много достопримечательностей в этом городе, когда создавал Алису. Вместе с блокнотом и авто-ручкой он посетил знаменитый Чжуцзяцзяо, город на воде, построенный более 1700 лет назад. Он посетил и чайный дом, перепробовав там все мыслимые и немыслимые сорта чая. В шутку он прислал как подарок восемь брикетов чая Энтони Джейкобсону, исполнительному директору его компании в США, вложив в посылку отксерокопированную фотку своей задницы. МакГи хотел как-нибудь побывать еще и в Большом театре Шанхая, и он его посетил, когда пришла в голову идея создать уровень «Обманчивые глубины», где над разумом и светом властвовал Плотник.
Америкэн надел пальто и остановился на одном из тротуаров. Он уже достаточно отошел от студии, где его ждали хмурые сотрудники, и он вдруг как будто бы очнулся. Он находился на пересечении Миддл Ринг и Дачанджен. МакГи вздохнул. Его тянуло, как это ни странно, к людям. Но ведь вокруг было полно людей – и женщин, и мужчин всех возрастов. В основном, конечно, он видел сейчас женщин, потому что рядом находился огромный торговый центр Рэд Стар. Америкэн пошел прочь от него, и шел, пока не наткнулся на кафе Сифуд. Машинально мужчина зашел туда и сел за самый дальний столик.
Ему принесли меню. Он достал планшет и украдкой оглядел сидевших здесь людей.
Сколько же здесь умов… Сколько разных жизней! И все это на него давит, накатывает, как черная волна. Слишком много людей… И к каждому Алиса может проникнуть в разум, узнать тайные страсти, понять или осудить… Увидеть те образы, которые пугают или же приносят радость… Но ведь он сам этого понять не может!
«Алисе нужен враг. Но Червонной королевы больше нет. Так кто же? Кто-то более коварный, более хитрый и… безумный? Нет, хитрость не нужна. Нужна жестокость, неимоверная жажда крови».
Он попробовал линию стилуса. Нарисовал круг, подправил и превратил в линии скул и висков. Узкие глаза, желтые зрачки. Тонкий нос. Пухлые красные губы, чуть раскрытые так, что видно длинные клыки.
«Нет! Слишком канонно. Это стандарт женской красоты. А мне нужен страх». МакГи стер все и застыл со стилусом в руке.
Что может пугать людей в красоте? То, что незримо ощущается в ней. Или видимый изъян, который перечеркивает всю красоту… Но должен ли этот изъян быть в характере? Ведь Господь сначала создает душу, а потом ее вкладывает в тело. «Что-то меня не туда понесло…» - подумал мужчина и стал бездумно водить стилусом по планшету. Черные линии рассекали друг друга, и ему пришло на ум его собственное сердце, исполосованное почти так же.
Он сменил цвет линии на красный и начал вырисовывать линии таким образом, что черные линии пересекали линии сердца. Он сохранил этот рисунок и в первый раз за все полчаса пребывания в кафе взглянул на меню. Официант подошел к нему, видя, что он готов сделать заказ.
-Кофе, - отмахнулся от него Америкэн и, скрестив руки, стал смотреть на других посетителей.
Около аквариума с экзотическими рыбами («да, экзотические рыбы в Шанхае» - подумал он) сидела девушка. Типичная азиатка: маленькая, с плоским лицом, темными прямыми волосами. На вид ей было лет тридцать. Ей только что подали какое-то блюдо из риса.
В другом конце сидело двое мужчин, один азиат, а второй более похож на европейца. Они о чем-то спорили, и азиат отчаянно жестикулировал. Видимо, европеец оказался непроходимо глуп и не понимал того, что ему пытаются донести.
«Интересно, я веду себя так же, когда Крис пытается до меня достучаться?»
Ему принесли кофе. Он отпил его, поставил чашку и больше к ней не притронулся. Он вытащил из кармана пальто несколько смятых купюр и выложил на стол, взял планшет и вышел.
Он не знал, куда идти дальше. И, как ни странно, доверился своим ногам.
Они понесли его по Западной Вэчен к парку. Он был окружен резными воротами, и в этом парке находился единственный в Шанхае памятник зарубежному писателю, русскому Пушкину.
Мужчина сел на первую попавшуюся скамейку и вновь достал планшет из чехла. Искра вдохновения вновь исчезла, и МакГи опять не мог понять, какой враг нужен его героине. Он упустил из вида какую-то важную деталь, и, по правде говоря, его бесило это состояние. Но Америкэн никогда не злился открыто, хотя в голове у него порой и творилась целая психоделика. Он бездумно поводил стилусом по планшету, все стер и запрокинул голову. Под веками крутились яркие пятна. Он вновь открыл глаза.
«Я ненавижу это состояние. Я не бессилен, но тем не менее, не могу с этим справиться! Что за черт… Я не понимаю, что нужно для создания ужаса. Что может быть такого ужасного, кроме безумия? Я не должен так говорить… Мы все безумны. И ведь это не совсем ужасно. Первозданный ужас… Где я найду этот ужас?»
Он так и сидел, рассуждая и сетуя о потерянном вдохновении, и не заметил, как кто-то оказался рядом с ним.
Америкэн, повернув голову, увидел на скамейке, стоявшей на другой стороне дорожки, согнувшуюся женскую фигуру. Девушка в темно-синем пальто, закрыв лицо руками, старалась заглушить рыдания. Ее била дрожь, и она вряд ли заметила находившегося рядом МакГи.
Он, повинуясь внутреннему порыву, поднялся со своей скамейки и подошел к этой девушке. Она, даже если и заметила его, не перестала плакать.
-С вами все в порядке? – спросил Америкэн, нагнувшись над ней.
«Черт, с ней ни хрена не в порядке», - ответил он сам себе. Девушка вздрогнула, подняла на него блестящие от слез зелено-голубые глаза. На щеках черные подтеки от подводки, губы искусаны так, что четкого контура не видно. Красные пятна были по всему лицу.
Она резко опустила голову, но плакать перестала. Он опустился на скамейку и, сунув руки в карманы, обратил взор на нее. Девушка судорожно всхлипывала.
-Успокойтесь… скажите, что с вами случилось? У вас кто-то умер? – он подумал, что это звучит по-идиотски, несмотря на трагичность слов.
Она только отрицательно помотала головой. МакГи отметил странную деталь: ее волосы были рыжего цвета, а длинная прядь, которая сейчас упала на плечо, - бирюзовая. Точнее, это не было странным: особа была молода, а сейчас молодые девушки творят со своей внешностью что хотят.
Он не знал, нужна ли этой девушке помощь, и что с ней случилось, но все-таки что-то внутри него хотело выяснить причину и как-то помочь.
-Так что с вами?
-Извините, мне надо идти. – она резко встала и, прикрывая лицо, быстрым шагом ушла по направлению к воротам. Он проводил ее взглядом, а потом откинулся на спинку скамейки. «В кои-то веки я хотел кому-то помочь, а меня вот так послали…» - подумал Америкэн.
Девушки в парке уже не было. Он медленно встал, побродил по дорожкам. Стало прохладно, и он застегнул одну пуговицу на пальто. Под ногами геймдизайнера шуршали красные и оранжевые листья, и их МакГи нещадно мял ботинками.
Здесь стоит памятник Пушкину… Пушкин вдохновлялся осенью. Он писал очень красивые стихи, если уж даже в Шанхае ему поставили памятник. А что делает он, Америкэн МакГи? Он, создатель темного мира Алисы Лиддел? Почему его осень так не вдохновляет?
Эти листья – особенно те, которые красных оттенков, - они напоминали ему лоскуты содранной кожи. Но ведь это уже было – в замке Червонной Королевы. Его поклонники уже были там… Им нужна новая идея, новые мысли. Он хотел проникнуть в головы других людей, великих ученых, профессоров и художников. И все для того, чтобы понять: что можно назвать безумием? Кого можно назвать психом? Ван Гога? Или же рядового лейтенанта, служившего на благо английской короны? Так что же, неужели ему, бывшему креативному директору Electronic Arts, вновь не создать безумный мир, не воплотить в жизнь идею многих людей?