Глава 6. Чёрный ангел

Роман «Признание Короля-звездочёта»
Часть 3 «Учитель»
Глава 6 «Чёрный ангел»

– Сегодняшняя лекция заставила меня скучать. Два часа зря потраченного времени! – сокрушался Серж, сидя на кухне у Алекса.
– У меня давно возникли подозрения, – тут же откликнулась Ольга, – что ты ходишь в университет за компанию с товарищем.
При этом она разливала чай по чашкам, а Алекс смотрел на друга и думал: «Интересно, что он на это скажет». Прошёл уже месяц с тех пор, как Високосный раскрыл своего демона, но разговор об этом так и не состоялся. После истории с сущностью друзья виделись только два раза и обсуждали лишь одно событие – расстрел Дома Правительства. Алекс всё ещё не знал, действительно ли Серж не помнит, что признался ему в своей любви, породившей ненависть, или помнит, но притворяется, что вышел из сновидения в бессознательном состоянии.
– Ты права, пора с этим заканчивать, – ответил он Ольге.
«Что он имеет в виду? С чем именно заканчивать?» – Алекс прислушивался к каждому слову.
Серж, сидя на диване, принял свою любимую вальяжную позу – нога на ногу, руки в замке на затылке.
– Я придерживаюсь постулата, что психика человека подчиняется тем же законам, что и физический мир, – начал разглагольствовать он. – «То, что вверху, подобно тому, что внизу». Не об этом ли гласит надпись на изумрудной скрижали Гермеса Трисмегиста? Познаем, как устроена Вселенная, – познаем и человеческую природу. Только вот с открытия Эйнштейна уже почти век прошёл, а современные физики никак не могут продвинуться дальше, чтобы объединить теорию относительности с квантовой механикой.
Он не смотрел на Алекса. Всё выглядело так, будто это замысловатое объяснение того, почему Сержа не интересует академическое изучение психологии, было адресовано Ольге. Претензии к физикам, конечно же, были камнем в огород Алекса.
– О, понеслось! Теперь, ребята, давайте без меня, – сказала Ольга и, поцеловав мужа в щёку, отправилась спать.
Оставшись наедине друг с другом, друзья выдержали небольшую паузу, после чего Алекс спросил:
– Так ты собираешься бросить университет?
– Посмотрим. А вот что ты там ищешь, мне до сих пор непонятно. Неужели тебе не достаточно твоих знаний? В одном только гороскопе можно увидеть и события жизни, и характер человека. Вот он – внешний мир как отражение внутреннего, и наоборот. Чего тебе ещё нужно?
– Думаю, то, что является внутренним миром человека, выходит далеко за пределы матрицы рождения. А я... наверное, ищу конкретные методики и практики, которые помогли бы людям почувствовать это.
– За что ты их любишь, Алекс?
– Кого?
– Людей. Тысячелетиями они доказывали и продолжают доказывать свою ничтожность. Ведь вся история человечества – сплошные войны, кровавые расправы с себе подобными. А что является причинами этих войн? Зависть, алчность, похоть.
Произнося последние слова, он загнул три пальца на правой руке, подчеркивая значимость выделенных им людских пороков.
– Ты говоришь так, как если бы мы с тобой являлись богами и взирали сейчас на смертных с Олимпа, – усмехнулся Алекс.
– А вот и нет. В данном случае я причисляю и тебя, и себя к этой жалкой братии. Люди ничтожны только потому, что могут потерять своё истинное Я, поддавшись примитивному искушению.

Алекс ещё раз внимательно посмотрел на Сержа. Они уже много раз говорили об этом и в своих рассуждениях давно пришли к выводу, что чем больше человек будет расширять своё сознание, тем чище будет становиться душой. Но сейчас Високосный явно хотел спровоцировать какой-то непонятный спор, взяв в оппоненты всех живущих и живших когда-либо людей на Земле. Алекс решил подыграть другу и посмотреть, что из этого выйдет:
– Если показать человеку, а это задача любого психолога, что у него есть всё, что ему нужно для счастливой жизни, он не поддастся искушению иметь что-то ещё.
– Ты так считаешь? – Серж обрадовался тому, что Алекс вступил в полемику. – А ты не думал, что можно поддаться другому искушению: искушению отдать что-либо?
– Отдать? То есть подарить? По-моему, искушением это назвать сложно.
– Не скажи. Если хочешь, можем попробовать. Я стану на время твоим искусителем, и проверим, сможешь ли ты устоять и не отдать мне то, что имеешь. Обещаю, что не буду применять гипноз и магию. Я использую чистейшей воды психологию, чтобы не только тебе, но и самому себе доказать, что знаю её не хуже профессоров.
Алекс посмотрел в глаза друга: демонической тоски в них не было, значит, сейчас в Серже говорит не та сущность, а кто-то другой.
– Согласен. Но если ты мечтаешь о моём диване, то я его тебе уже отдал, – пытаясь завершить неприятный разговор шуткой, ответил Алекс.
Они встали со своих мест и скрепили спор рукопожатием. Если бы в тот момент они доверились своим ощущениям, которые через горячие ладони подсказывали обоим, что их многолетний союз терпит крах, а расставание будет тяжёлым и навсегда, возможно, кто-то из них и пошёл бы на попятную. Но, как это повелось у них в последнее время, никто не хотел анализировать причину интеллектуальных стычек, стараясь игнорировать внутренние болевые симптомы. Поэтому оба сделали вид, что ничего особенного не происходит, оставив без внимания щемящее чувство в груди.
Серж отказался воспользоваться диваном на кухне и уехал ночевать домой. К утру Алекс изучил на потолке все полоски света, посылаемого уличными фонарями через занавески в комнату. Всю ночь он думал над тем, что произошло накануне вечером. Ему не было интересно, чем конкретно Серж собирается искушать его. Волновал вопрос «зачем». Ольга, ни о чём не подозревая, умиротворённо спала рядом.

Искуситель явился не сразу: неделю Серж не посещал университет и не звонил. И вот, выждав время, он зашёл в гости к Алексу, принеся с собой бутылку шампанского и цветы для хозяйки дома, чего раньше никогда не делал. В течение всего вечера друг семьи был обходительным и добродушным. Ни разу он не намекнул на свою исключительность и проявлял искренний интерес ко всему, о чём говорилось за столом.
– Что это сегодня с Сержем? – спросила Ольга мужа, когда они остались одни и уже готовились ко сну.
– Наверное, ему надоело кормить себя самому. Хочет быть желанным гостем к нашему ужину.
На самом деле Алекс знал, что игра уже началась и что, по всей видимости, объект, которым Серж намеревался завладеть в результате этой игры, находится здесь, в квартире «искушаемого».
Как и следовало ожидать, Високосный стал чаще посещать своих друзей, и однажды это случилось в отсутствие главы семьи, пока тот был в университете. Придя домой, Алекс присоединился к жене и другу, которые уже сидели за столом с бокалами вина и мило беседовали.
– Мы тут решили, – с наигранно серьёзным видом сообщил Серж, – что, пока ты отсутствуешь, я буду развлекать твою супругу. Ведь если один член семьи посещает скучные лекции, то второй не обязан в это время скучать. Ну а ты будешь приходить и излагать мне краткое содержание пройденного материала, потому что тебя мне приятно слушать, а нудного профессора – нет. И всем будет хорошо. Правда, Оленька?
И он обнял её за талию, так как сидели они рядом и это легко было осуществить.
– Нет, Серж, – возразила она с таким же серьёзным видом и, стараясь сделать это незаметно, отстранила его руку. – Лучше так: я посещаю университет и развлекаю зануду профессора, и тогда ты снова начнёшь туда ходить, потому что лекции станут гораздо интереснее.
– Хм, так действительно лучше. А что же Алекс?
– Алекс будет ждать нас дома с ужином, а мы ему расскажем, что было на лекции.
И они, уже не в силах сдерживаться, громко рассмеялись.
– Вы оба рискуете отощать от голода, – поддержал веселье Алекс. – Вдруг я и вправду соглашусь сидеть дома и готовить еду?
Он старался и дальше казаться естественным и непринуждённым, хотя внезапная догадка пронзила током виски: «Серж предлагает отдать ему Ольгу!» Високосный открыто демонстрировал это, выдавая жене друга комплимент за комплиментом и откровенно наблюдая за реакцией Алекса. Сегодня он явно хотел получить ответ на свой невербальный вопрос: «Ты понял, чем я тебя искушаю?» Но ответа не последовало.
Полоски света на потолке в эту ночь были несколько другими, видимо, фонари за окном светили иначе. «Почему он выбрал именно её? Он же прекрасно понимает, что я никогда не пойду на это! Похоже, Серж заигрался в Великого и уже не может остановиться. Значит, пришло время сказать ему об этом, и я завтра же с ним поговорю». Вариантов такого разговора было много: от грубого «пошёл ты...» до вежливого «не пойти ли вам...».
Утром, когда эмоции наконец легли спать, в голову стали приходить другие мысли: «Но ведь мы затеяли спор, и я могу выиграть его, если не поддамся искушению. А я не поддамся никогда, и значит, всё останется на своих местах. Но, стоп! Почему Серж называет это искушением? Он что, считает, что я только и жду возможности избавиться от жены? Или он думает, что я тайно мечтаю о том, чтобы он был третьим в нашей постели?»
В размышлении над этим он провёл ещё один день, но ответов так и не получил. Вечером Серж опять предстал перед другом в образе искусителя, придя на очередной семейный ужин. Алекс сидел за столом напротив него и Ольги и удивлялся тому, что может спокойно наблюдать, как они мило общаются друг с другом, и при этом не испытывать прежнего желания разбить Високосному в кровь его смазливое лицо. Он смотрел на них изучающим взглядом, как смотрят на картину в музее, не вызывающую никаких эмоций. Вот Серж виновато улыбнулся, делая вид, что случайно упустил ход беседы, якобы засмотревшись на Ольгу, а вот – его коронный жест – игриво прикрыл лицо ладонью и поглядывает на собеседников сквозь пальцы...
«Ну давай, Серж, – мысленно подбадривал его Алекс, прогнозируя следующий приём. – Сейчас в самый раз твоя недавно придуманная фраза».
И она прозвучала:
– Пока другие подбирают ключи к наслаждению, о котором мечтает каждая женщина, я открываю замок губами.
«Вот и славно, – веселил себя Алекс. – Будем надеяться, Ольга этого ещё не слышала и сейчас впечатлилась по полной».

Он заметил, что к его безучастному наблюдению за происходящим добавился интерес, и это позволило ему почувствовать себя сильнее своего хитроумного друга. Именно тогда Алекс задал себе тот самый вопрос, который в конечном итоге определил тактику его поведения: «А если всё же предположить, что я позволю ему соблазнить её и она мне изменит?» При этом он ощутил некое возбуждение, от которого появился сладкий привкус во рту, и по-настоящему испугался такой неожиданной реакции тела на недопустимую ранее мысль.
Ночью он вернулся к вопросу, на который прежде было наложено строжайшее табу: «Что если я соглашусь?» И он разрешил себе думать над этим, представить это и, наконец, захотеть этого. Свободный полёт, которым Алекс наслаждался в своих сновидениях, теперь ждал его и в обычной реальности. Он вдруг ощутил, какими тягостными за последние два года стали для него отношения с другом. Да и самому Високосному, судя по всему, было нелегко: тоскующий демон всё ещё жил внутри него. Позволив Сержу вступить в интимную связь с Ольгой, Алекс, прежде всего, расстанется с ним самим, так как не сможет поддерживать дружбу с любовником своей жены.

Вспомнилась история с Викой. Алекс до сих пор не мог простить ни себе, ни Сержу того, как они издевались над девушкой, которой явно требовалась психологическая помощь. Вместо этого двое молодых людей, называющие себя экстрасенсами, подтолкнули её к самоубийству. Сейчас, распрощавшись друг с другом, они смогли бы, наконец, хотя бы этим искупить свою вину перед ней.
А пренебрежительное отношение Сержа к клиентам Алекса? Как он мог не позвать его к телефону, когда звонил Егор?! А ревность к Ладе? Теперь уже ясно, что всё это, а также то, что именно Високосный задумал в качестве предмета спора, свидетельствовало о его сильной привязанности к другу, в которой низкие чувства рождались наравне с высокими. В эту ночь Алекс захотел во что бы ни стало порвать гнетущую связь. Главное – ему для этого ничего не придётся делать, а лишь следить за ходом событий. И эта мысль заставила окончательно замолчать того, кто всё это время подавал голос протеста из глубины души и мешал Алексу в его размышлениях.
Ольга. В конце концов, это её выбор. Никто не толкает её на измену: она вольна как отдаться Сержу, так и отказать ему. И что не говори, а ей, между прочим, предоставляется шанс устроить иначе свою жизнь. И как только эта, мыслящая простыми земными категориями женщина, терпела столько лет своего мужа-эзотерика, который смотрит на звёзды чаще, чем ей в глаза?! Сейчас Серж искусно показывал Ольге, чего она была лишена в семейных отношениях. Бесспорно, ей нравилось, как он ухаживал за ней, она почувствовала себя желанной. В таком состоянии женщина легко предпочтёт другого мужчину тому, кто вместо любовных ласк перед сном выполняет комплекс йоговских упражнений. И хотя Ольга пока ещё спала рядом, Алекс мысленно попрощался с ней, зная, что перед обаянием Сержа ещё никому не удалось устоять.

Итак, он решился. Но показывать свою готовность и уж тем более сообщать о ней Сержу было нельзя, ведь в этом случае спор сразу разрешится и дальше лёгкого флирта дело не пойдёт. Високосный будет самодовольно праздновать победу, и другого повода расстаться с ним навсегда не предвидится. Поэтому Алекс решил не показывать того, что он понял недвусмысленные намёки искусителя, и продолжал делать вид, что ничего особенного не происходит, даже когда Серж у него на глазах обнял и страстно поцеловал Ольгу после тоста «на брудершафт».
Алекс терпеливо ждал, забыв о своих практиках и уже не имея никакого желания осознавать себя во сне. Да нехватка энергии и не позволила бы ему сделать это. Все силы уходили на то, чтобы поддерживать себя в своём терпении. Ведь если поддаться минутной слабости и резко прекратить всё это безобразие, уйдя из дома, хлопнув дверью в сердцах, то в этом случае между Сержем и Ольгой может ничего не произойти. А Алекс уже не хотел прежней жизни. Он думал о том, что, когда всё закончится, можно будет наконец уйти из НИИ, не держась за фиксированную зарплату ради семьи. В изучении психологии он вплотную подошёл к практике и мог бы спокойно обойтись доходом от консультаций, в том числе астрологических. Он был рад, что Серж по-прежнему не появляется в университете, где уже шла активная подготовка к сдаче зимней сессии. А ещё там была Лада, сияние глаз которой уже не воспринималось светом недосягаемой звезды, а дарило надежду на возможную близость с небесным созданием. Правда, Алекс считал, что время для этого ещё не настало. Он даже не принял приглашение красавицы отпраздновать открытие её салона, а лишь сказал:
– Сейчас не могу. Мне нужно закончить одно дело.

Те же слова он произнёс в ответ на предложение своих друзей-астрологов, которые открыли школу и звали Алекса преподавать в ней. Он ждал. Ждал, пока не заметил, что его жена стала прихорашиваться у зеркала, готовясь принять Сержа, и щёки её начали наливаться румянцем при общении с ним. Вот тогда он и объявил, что едет в командировку, и попросил Високосного составить Ольге компанию, чтобы она не скучала.
Сутки он провёл в квартире родителей. На вопросы обеспокоенной матери Алекс отвечал, что ничего не случилось, ему просто нужно побыть одному. Он пролежал всё это время на кровати, ни разу не сомкнув глаз. Хотелось отследить свои мысли, но это оказалось невозможным. Не потому, что их не было: мыслей было так много, что они, путаясь между собой, образовали плотный клубок, который проще было проигнорировать, чем пытаться распутать.
Он вернулся домой на следующий вечер, надеясь получить от бывшего друга и жены признания в измене, чтобы уже покончить с этим, но не увидел ничего особенного, кроме смущённых лиц. Тогда он решил продолжить игру, в которой Серж был вынужден регулярно оставаться с Ольгой, пока его друг, якобы, пребывает в участившихся командировках. Алекс знал, что Високосный не станет долго терпеть унизительное положение. И однажды Серж перестал приходить.

– Я ухожу от тебя, – сказала наконец Ольга, разрешая молчаливое напряжение, утомившее обоих. – Мы с Сержем начнём новую жизнь, и в ней нет места для тебя. Прошу нас не беспокоить никогда и ни по какому поводу. Маме я всё объясню сама. Тебе нужен официальный развод?
Алекс смотрел на неё, не испытывая ни радости, ни печали, лишь отметив, что речь супруги прозвучала как-то заученно и театрально.
– Нет, – коротко ответил он на вопрос и раньше обычного ушёл на работу, предоставив Ольге возможность беспрепятственно собрать свои вещи.
В этот день он написал заявление об уходе и вечером, не спеша возвращаться туда, где недавно ещё теплился семейный очаг, решил пройти довольно длинное расстояние до дома пешком. Непонятно, как это случилось, но ноги сами привели его к метро, а поезд довёз почему-то именно до той станции, рядом с которой жила Лада. Он долго стоял в нерешительности возле её подъезда, но потом поднялся по лестнице и позвонил в квартиру.
– Неужели сам господин «здравый рассудок» пожаловал ко мне? – удивлённо и одновременно язвительно спросила красавица, открыв дверь.
– Так сложились звёзды.
– Я бы и без их указания тебя приняла. Заходи!
Алекс с интересом разглядывал земное пристанище сошедшей с небес богини, пока та нарезала салат, приглашая нежданного гостя присоединиться к своей скромной трапезе и сетуя на чрезмерную занятость.
– В салоне столько работы – не присесть! На учёбу времени совсем не хватает, не знаю, как дальше буду всё совмещать. Не хочется бросать университет...
Она уже раскладывала еду на тарелки, а Алекс продолжал расхаживать по квартире и изучать обстановку, конечно, с позволения хозяйки. Всё было подобрано со вкусом: и шторы, и абажур, и подушки на тахте. Вот только картины на стенах и полках были написаны в разных стилях и техниках и временами не совсем гармонировали с обстановкой.
– Сколько картин! Откуда они у тебя? – громко спросил он из комнаты, чтобы Лада на кухне могла его услышать.
– По наследству достались! – выкрикнула она.
И тут поздний гость наткнулся на небольшой холст, которой, видимо, не удостоился права висеть на стене, так как стоял на полу в тёмном углу. Алекс взял его в руки и был поражён увиденным. На фоне мольберта была изображена Лада. Обнажённая. В руках она держала большущую кисть, а взгляд её выражал королевскую надменность.
В эту минуту в комнату вошла сама натурщица:
– А... это как раз тот портрет, который написал с меня Егор.
– Я уже видел эту картину, – с сожалением и нарастающим негодованием в голосе сообщил Алекс, не отрывая глаз от холста. – Она явилась мне в воображении, когда я узнал о чете художников, привечающих у себя по вечерам молоденького парня. Похоже, картина привиделась мне ещё до того, как художник её написал. Кстати, действительно мастерски.
Он посмотрел на Ладу, у которой теперь был тот же надменный взгляд, что и на портрете.
– Я же говорила, это давняя история, и я уже не живу с тем человеком. В разное время мы проявляем себя по-разному, не так ли?
– Но теперь я знаю, что ты – это она! – И Алекс резко развернул портрет к её лицу.
– Это всего лишь часть меня, о которой ты не знал, несмотря на то, что составил мой гороскоп, Звездочёт.
Она забрала из его рук картину и поставила на место.
– Ты права, – печально произнес он, – я снова доверился схеме и не смог прочувствовать самого человека.
– Это что-то меняет?
– Да. Но дело не в тебе. Просто сейчас я в очередной раз разочаровался в том, чему посвящал себя десять последних лет. Да и от себя самого, если честно, уже тошнит.
Алекс оставил Ладу, последнюю зацепку за ту лучшую часть своего собственного гороскопа, которую она олицетворяла. Он ещё долго бродил по улицам, чувствуя, как промокают ноги в мартовской слякоти и ледяной ветер бьёт в распахнутую грудь. Сейчас это было то, что надо.

***

Он недолго летал, воспарив в белокрылом полёте,
наблюдая за теми, с кем раньше ходил по земле.
На глазах он слабел, целиком отдаваясь работе,
сострадая несчастным, вслепую погрязшим во зле.

Кто недавно в бреду алкогольном чуть в петлю не лазил,
снова пьёт без ума, не щадя ни жены, ни детей.
Кто божился вчера не украсть, самого себя сглазил...
С высоты было Ангелу больно смотреть на людей.

Каждый раз, возвращаясь с полёта в родную обитель,
он скорбел о беднягах, сошедших на самое дно,
и тогда замечал белых крыльев достойный носитель,
как средь перьев лилейных чернеть начинало одно.

И однажды он понял, как людям доставить прозренье,
показать, что добро есть, а что – беспросветное зло:
вновь на землю спуститься решил, поменяв оперенье,
потому перестал вырывать смоляное перо.

И когда Чёрный ангел возник на развилке дорожной,
повстречал он бродягу и вслед ему тихо сказал:
«Королю без короны по жизни идти будет сложно.
Искушенье свободой ты, видимо, брат, испытал».

Продолжение следует.