Нонсенсы, приколы и отпады

(беглые записки)



* * *

         На днях пришлось побывать в Нежине Черниговской области по печальному случаю: умер тесть, доживший до глубокой старости. Наслушавшись и насмотревшись СМИ, мы с супругой отправились в дорогу, как в тревожную неизвестность. Однако проводники поезда МОСКВА-ЧЕРНИГОВ сразу же нас разуверили: на границе всё тихо и спокойно, что вскоре и подтвердилось. Как оказалось, не нужны ни загранпаспорта, ни, тем более, визы.
         Напрягала пустота киевского вокзала; с нами в вагоне ехали всего ещё человек десять, да и то многие вышли - кто в Калуге, кто в Брянске. Таможенники вели себя подчёркнуто аккуратно, даже вежливо, ни слова лишнего, как будто выполняли установку свыше.         
         Поразила страшная политизированность нежинцев, которые по примеру киевлян тоже свинтили памятник Ленину на главной площади своего города. О чём бы речь ни зашла, а заканчивалась одним: Россия хочет завоевать Украину… Путин… Как и у нас после возвращения Крыма, здесь патриотический подъем такой, что уже на следующий день после поминок я, патриот России, поневоле почувствовал себя ещё и патриотом Украины… что в общем-то одно и то же.За поминальной рюмкой самогона свояк прочитал мне украинский народный стишок:
         
В углу стоять мои носки…
Чи порубать их на куски,
Чи, може, просто постирать…
Да мать их так!.. нехай стоять.

НА ВОЗВРАЩЕНИЕ КРЫМА

Ничего тут не попишешь…
Русским всё даётся свыше.



* * *

Опять, народные витии,
За дело падшее Литвы… (Лермонтов)


* * *

Поеду я на Украину,
в древнейший Нежин, где моя
пока ещё жива родня
и тень прохладная под тыном.
Быть может, там меня не ждут,
но стоит мне туда явиться -
там и накормят и нальют,
и на обратный путь дадут,
чтоб мне в дороге не журиться.


* * *

В Киев-граде
я валяюсь, я тащусь... я в отпаде.


* * *

         …дело Ленина живёт и побеждает… На повсеместный снос памятников в Украине его гигантская фигура возвращается в новом блеске согласно закону диалектики. Кто-то ведь не случайно обронил, что мы ещё вернёмся к Ленину; там все-таки была наука.
         Известно: украинские паны гораздо более жестокие, чем, например, русские баре с их азиатчиной.
         Мне рассказал узбек, водитель московской маршрутки, как их бунтовщиков ещё недавно без лишних слов расстреляли из автоматов, трупы сгребли экскаваторами и зарыли в глухом месте в общей яме.


* * *

         Прочитал в ЛитРоссии (№09, 2014) по-профессорски многословную статью М.Синельникова о Юрии Кузнецове. Сложилось впечатление, что всё это написано ради одной фразы, спрятанной в литературоведческих закоулках: «Но он (то есть Кузнецов) был не столь справедлив по отношению к Бродскому, который был, конечно, более крупным, то есть подлинным, поэтом». Так и хочется сказать: вот и хрен ты угадал…
        Далее автор решил усилить свою мыслЮ, желая тем самым ещё более возвысить Бродского над Кузнецовым: «И я думаю, что Кузнецов – бессмертный, нетленный поэт».   
         Хитёр, гад… А хитрость, которая видна, называется по-другому…

* * *

        На днях любовался в Нижнем буфете на главных графоманов МГО. Они настолько вошли в роль мерзавцев, что уже этого и не скрывают.

Уже под ними и земля горит,
и мало что осталось от державы,
но праздник продолжается, шумит...
без чести и без совести.., без славы.

        Кто-то сказал: «Пир Валтасара…»



* * *

         Проблема не в том, чтоб всё прочитать и всё знать, а в том, чтоб из всего выбрать своё.

 
* * *

         Литературный пылесос всё всасывает и ничего не высасывает.


* * *

        Сколько себя помню, моим любимым было слово – русский. В нём горечь, жестокость, восторг, любовь, Пушкин, скорбь, вера, неверие, смерть, воскресение, страдание, мука, терпимость, одиночество, аскетизм, воровство, Гоголь, широта, свет, тьма, дух, Бог, дьявол, Лермонтов, теплота, холод, вечность, водка, водовка, водяра, тоска, талант, надежда, слава, победа…


* * *

         Часто вижу в Нижнем буфете известного колумниста Литгазеты Анатолия Макарова. Появляясь в клубе в конце трудового дня, он берёт сотку, бутылку пива, закуску…  Ужинает, растягивая удовольствие, просматривает прессу, поглядывая на мигающий большой экран буфетного телевизора. Я обратил внимание, что он там читает… Оказывается, ЛитРоссию… 
        «Ага-а-а…» - подумал я.


* * *

         В последнем предновогоднем номере «ЛитРоссии», как подарок под ёлкой, спрятан триптих Владимира Андреева. Хочется поздравить его. Стихи того заслуживают. Знаю Андреева так давно, что кажется знал его всегда… По-мужски сложно красивый, смахивающий одновременно на Мастрояни-Сличенко-Водяного он целую жизнь как бы валял дурака, как это только умеют делать стихотворцы, и вот выдал:

Сижу один на дне зимы.
Стоят над крышами дымы.
И в снежных толщах вязнет шаг.
Январь устроился шикарно.
Мы с ним одни. На брудершафт
Пьём самогон элементарно.

Далее о самогоне:

Как скучен век его в бутылке!
Скучнее, чем в томате кильке.

        Два других стихотворения надо бы цитировать целиком. В них есть нечто новое не только для Андреева, но и шире - для современной поэзии. Ощущение новизны усиливается тем, что стихи опубликованы в канун Нового года. Это ещё и прекрасная редакционная работа.

* * *

       Застилизованный Ерёма.


* * *

       В названии «Общеписательская литературная газета» слова «писательская» и «литературная» - лишние.


* * *

       Вижу в метро идущих вразвалку двух кавказцев. Имитируют вальяжность, громко говорят, дерзко смотрят… Дразнят русского медведя…


* * *
 
ГолубниЧный
такой циничный, такой циничный…


* * *

        Убогий Иван в просветлённом гробу.



* * *

        Завершил работу очередной сЪезд пейсателей в Калуге. Буквально на следующий день на пороге журнала «Наша молодежь» курим с прозаиком Сергеем Иониным. Появляется Станислав Куняев, только что вернувшийся из родной Калуги. «Как здоровье?..» - спрашивает Ионин. «Здоровья нет» - сделав серьёзное лицо, не моргнув, отвечает Куняев, как будто у него попросили здоровья взаймы. «Судя по виду, я бы так не сказал» - притворно-завистливо замечаю я. Куняев принимает комплимент, улыбается, хлопнув меня по плечу, и ныряет прямо со ступенек в поджидавшую его у подъезда персональную машину.
       «Мда…» - говорит Ионин.
       «Да-а-а…» - продолжаю я.


* * *

       Наши итоги сЪезда: «Союз писателей ликвидировать за ненадобностью. Оставить ЦДЛ для интимных встреч графоманов».



* * *


ПЕЧОРИН
 

Пускай Кавказ, как прежде, непокорен,

высок Эльбрус, сияя как алмаз.

Мне интересно, что б сказал Печорин?,

когда б он жил сейчас.

 

Из штопора мир переходит в ступор,

и вечно побеждает мелкота…

Печорин и сегодня – просто супер,

Печорин и сейчас – суперзвезда.

 

Пусть непроглядна мгла и путь наш чёрен,

и целый мир готов разбиться вдрызг,

всегда я думаю, что сделал бы Печорин?,

сегодня среди нас он окажись.

 

Проходит вечность или же минута,

по-прежнему: Печорин – это круто.

 

Ведь никого умней наш мир не знал

и глубже ничего не накопал,

и может не окончиться добром -

борьба бобра с ослом, бобра с ослом…

 

И нет ни для кого авторитетов,

и каждый сам себе и царь, и бог,

но все-таки из всех приоритетов

печоринский я б выбрал, если б мог.

 

Пусть наш удел и темен и не ясен,

и нам не светит русская звезда…

Но все-таки Печорин – он прекрасен,

но все-таки Печорин – навсегда.

 

Хотя он и не блоггер и не рупор,

и времена другие и страда…

Но и сейчас Печорин – это супер.

Но и сейчас Печорин – это да!...



* * *

         Есть авторы, творчество которых представляет собой нечто большее, чем литература. Их немного... Байрон.., Пушкин, Гоголь, Лермонтов… Остальное – литература…


* * *

        Часто приходится слышать: в Советском Союзе была дружба народов, сегодня её нет, в Советском Союзе было сельское хозяйство – сегодня нет; там были образование, армия, наука, искусство, кино, литература.., а тут... 
        И только одной лишь свободы не бывало ни-ко-гда.


* * *

         К вопросу о поиске национальной идеи.
         Идею нельзя найти или придумать, с ней надо родиться.


* * *

         Борис Примеров считал меня умным, и всегда подсаживался в Нижнем буфете или в Пёстром зале выпить по рюмке. Всякий раз при встрече он многократно и, как мне порой казалось, лукаво повторял одно и то же: «Коля, ты очень умный…». - «Смеёшься?...» - говорил ему.  Это было время, когда я «окунулся безоглядно в водоворот всей жизни молодой и, прожигая время беспощадно, как сном, забылся праздною душой», а проще – валял дурака.    
        О Примерове я слышал, ещё с литинститутских времён. Нищий, разбитый, кажется, инсультом он говорил мало и с трудом, но, главное, не лез, как многие, со своими стихами, чем и располагал к себе. Он олицетворял собой судьбу русских поэтов постсоветской поры, и я подумал, не ждёт ли меня та же участь… Я любил эту его русскую «местечковость», идущую бог знает откуда и с каких времён, поскольку я и сам такой, но мне всегда этого было мало… или много…
        Самоубийство Примерова стало логическим завершением его судьбы; не такова ли судьба  всей нашей литературы, болтающейся в русской петле.


* * *

       Жизнь сама по себе уже есть насмешка над всем живым.


* * *
      
       Невольно думаешь, глядя в небо: эта красота с луной и солнцем не могла возникнуть случайно.



РЕЙТИНГ

        На сайте газеты «Российский писссатель», на этой ярмарке идиотизма, объявили рейтинг 100 лучших прозаиков и поэтов… Цифра 100 в последние годы стала магической: 100 лучших книг, 100 политиков, 100 самых богатых уродов, 100 стихотворений, 100 эпиграмм, 100… Завершился подсчёт голосов. Естественно Дорох в лидирующей тройке, знакомой до слёз. Невольно приходит в голову: от врагов литературы всех мастей и то меньше вреда, чем от некоторых наших, мать их.., патриотов.


ВСТРЕЧНОЕ ДВИЖЕНИЕ

        Трудно заподозрить власть в любви к искусству, судя по состоянию дел в этой сфере, однако в одном интервью Путин признался в любви к литературе, которой намерен заняться по окончании государственной службы. Ничего удивительного. Литераторы рвутся в политику, политики - в литературу: Сурков пишет, Лужков рифмует, Лавров… И у тех и у других, мягко говоря, получается не очень… Может, наконец, Путину, взявшись за стило, удастся поднять в России престиж искусства слова, после чего пейсатели из полубомжей превратятся в уважаемых граждан. Остается пожелать Президенту удачи на этом, ещё более тернистом, чем занятие политикой, пути…


ПОЭЗИЯ НЕ НУЖНА…

     Доносятся стоны: поэзия сегодня не нужна…
     Думаю, она всегда была не нужна, просто раньше за неё по недомыслию платили, а сегодня не платят. Умнее стали. Есенин, например, опубликовав где-нибудь в «Красной нови» несколько стихотворений, мог жить безбедно до следующей публикации.
    

…ИЗ-ПОД ПОЛЫ

         В ЦДЛ столкнулись с Евгением Сидоровым. По моей просьбе он подписал мне свою новую книгу «Записки из-под полы», и я был почти удивлён своим совпадениям с большинством суждений и оценок Сидорова. Тем досаднее, кстати, несовпадения. За некоторой прохладой стиля есть в книге нечто прямо противоположное. Я валялся, перечитывая: «…Молодой Блок любил Россию талантливо, а не бездарно, не так, как некоторые наши самодеятельные державные орлы…»
        С литинститутских времён мы при встрече приветствуем друг друга то кивком, то рукопожатием, как старые знакомые... хотя между нами пропасть в прямом смысле.
        Сидоров – человек-улыбка, человек-праздник, способный вызвать зависть своей, на первый взгляд, лёгкой, блестящей литературной и светской жизнью.
       

КОРИДОРЫ ВЛАСТИ

         Коридоры власти…, здесь я сразу впадаю в кому… Так было со мной в Мэрии, так было и в Думе. Не каждому дано там комфортно себя чувствовать, тем более работать.
         О, эти думские коридоры!.. Одно время я туда частенько забегал по журналистской нужде. Впоследствии заглядывал в Думу не только из простого любопытства. Там водовка дешевле и не только… Сколько там скрытой жизни за высокими тяжелыми дверями кабинетов.., воздух которых наэлектризован блуждающими токами большой политики, напитан ядами всего мира. Только попадая в Георгиевский переулок, начинаешь понимать, насколько вредна думская жизнь здоровью народных избранников, которым многие завидуют… Я пока обошел все фракции, заглянул в конференц-зал, покатался в лифте, глазея на известных политиков, постоянно вертящихся перед глазами, устал жутко. Ноги просто гудели от какой-то пустой усталости. Оттаивал в буфете... Должен признаться, я сам себе больше нравлюсь поддатым, да и вообще в России быть трезвым стало невыносимо. Правда, водка уже не берет, и, как говорил один мой знакомый, надо бы придумать новое пойло…
          Мне в Думе скоро стало тоскливо и скучно, и теперь я туда ни ногой. Находясь там, испытываешь особенно непреодолимое равнодушие ко всему, что творится в мире за непроницаемыми стенами этого дома, тем более где-нибудь в российской глубинке. Это сытое место привлекает многих, особенно женщин, которые толкутся здесь, как куры на насесте. Вся Россия стоит здесь с протянутой дрожащей рукой подобно брошенной всеми старушке, молящей за Бога ради о спасении в подземном переходе метро.

Не надо ходить по делам Думным,
не надо быть умным,
и так все видно насквозь -
до самых глубинных слез.

        Такие дела… вот такая жизнь. Если кто-то думает, что где-то есть другая, тот заблуждается. Везде одно и то же на всех уровнях – от Думы и до помойки.

Я тут однажды в Думе побывал,
дешевле водка там для депутатов,
потом не раз в Гос. Думе поддавал,
средь многочисленных избранников поддатых.
И каждого я видел на экране –
и все не лучше и не хуже нашей пьяни.
Послушал как-то Жирика живьем,
он, как всегда, блефует о своем.
Я думал, что хоть здесь все по-другому,
но я ошибся, в Думе - как везде.
Потом я тусовался в Белом Доме,
наивный человек, весь мир - в одной узде…
Попредставлялся в президентском кабинете,
там все действительно не так, как в целом свете,
последних чувств-с едва что не лишился.
И тут же нагрузился…
Из кабинета долго любовался
на золото крестов, колокола –
последнее, что на Руси осталось
от веры – колокольни, купола…

Какой-то мен мне сделал замечанье,
мол, дескать, здесь не принято курить,
но я спокойно продолжал дымить…
И он решил, что я  не просто так
случайно подвернувшийся вахлак,
раз на его слова не обратил вниманье.
И бесконечно этот мир распался,
и я к каким-то бабам приставал…
Но и в Кремле я, как и везде, надрался…
А это все… скандал…

Как ни трагичен мир, земля и мирозданье,
жизнь все-таки смешна в простом житейском    
                плане.
И рад бы в рай - грехи не отпускают,
и как от смеха мне избавиться - не знаю.
На улице, в метро, на службе и в тюрьме
смешно бывает - все нутро трясется,
но этот смех рождается в уме,
а сердце не смеется…

         В Парламенте обязательно надо побывать, литератору особенно.
В мире пошлость победила, и мир облегченно вздохнул. Хотя знание заложено в нас до опыта едва ли не с младенчества, надо было пройти кругами своего ада, чтоб убедиться во всем самому. Убедился?.. Лучшие силы отданы на преодоление нелепых препятствий, и теперь находишь слабое утешение в том, что никому смерти не миновать. В этом, может быть, и состоит высшая в мире справедливость.
         Бог милостив.



НА НИКОЛИНОЙ ГОРЕ


        Сначала показались два пастуха-киргиза, за ними, брякая колокольчиками, кремлёвское пятнисто-рыжее стадо коров, каждая с волочащимся по земле, набухшим в полкоровы выменем. Сроду таких не видел.
        Российские совхозы прекратили свое существование. Кроме одного.
        Эта панорама открылась нам в воскресный день из машины по пути на дачу к Петру Кошелю, что на Николиной горе. Нет смысла описывать эротическую (и не только) красоту здешних мест… Это известно каждому.
        Пётр Агеевич предложил завернуть в село Аксиньино и затеплить там, в Никольской церкви, свечи.
        На прилегающей к церкви территории, запаркованной сияющими иномарками и джипами, негде было приткнуться. Кошель купил шесть свечек на двоих, выложив косарь. Круто, подумал я, хотя ничего удивительного – Рублёвка…
        Мы протиснулись поближе к алтарю, и я узнал стоявшего рядом в окружении многочисленного своего семейства самого Никиту Михалкова. Склонив голову, он нараспев бормотал молитву. Говорят, Михалков регулярно отстаивает здесь утренний молебен, поскольку его знаменитая дача тут неподалёку.
        Атмосфера службы больше напоминала всего лишь ритуал. Реально религия увядает, однако церкви и храмы восстанавливают, строят новые, хотя они отдают музейщиной; ещё теплятся остатки веры, но выйдешь из храма - и начинается такое…

Восстанавливают храмы, церкви,
Новые возводят, между тем.
А вокруг цветёт такая плесень..,
Что не понимаешь – а зачем?
На молебне и светло и ясно,
Но из церкви выйдешь за порог -
Начинается такое мясо…
Не дай Бог…



* * *

Бог на этом свете есть,
Он придёт однажды…
И начнёт такую жесть…
Бог приходит дважды.


 

АССОРТИ

                «И вот поднял топор палач…
                Народ кричит: х…! х…!...»


       Сегодня все заговорили о культуре; а кое-кто при слове культура хватался за пистолет.
       С невольной усмешкой вспоминаются семинары в Лите, на которых учили, что нельзя рифмовать «ботинки – полуботинки». И это после:

Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог.

«Занемог - не мог» – те же «ботинки – полуботинки». И таких рифм у солнца русской поэзии – море.
       Там же впаривали, мол, надо бояться глагольных рифм. Цитируем Александра Сергеевича:

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я   в л а ч и л с я,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне   я в и л с я.

И глагольных рифм у него – как грязи.
      Бессмертна лженаука с ёё высокомерием в отношении живого творчества.., прям, летающий остров по Свифту.
      Во дворе Литинститута появились скамейки, которые при ректоре Есине убрали, потому что, по словам Есина, на них бомжи совокупляются, в смысле е…
      Я люблю это место.
      В ускоренном потоке сознания проносится смазанная картина мира…
      Многие бегут из страны. Мир стал взаимопроникаемым – без границ, без правительств, без царя, без Всевышнего…
      В поисках национальной идеи никому не пришло в голову сдать страну в аренду лет на двадцать-тридцать. Нормальный ход… Заодно пригласить зарубежного президента, как приглашают заграничных футбольных тренеров, пусть на нас поработает.      
      Не обойтись и без самоцитат из прошлого:

Но скучно б без войны жилось,
придумать что-нибудь пришлось.

И наблюдаем дни и ночи:
кто, наконец, кого замочит...

         На даче, в подмосковной деревне Зарайского района, замшелые мужики тоже жутковато шутят: «Кого бы изнасиловать и… зарезать?..» Усиливает впечатление пейзаж:

В село приедешь... никого вокруг,
лишь только гребни сиротливых хат,
как будто бы надгробий ветхих ряд,
терзают взор. И мучает мой слух
глухая тишина…
Лишь иногда, хромая, на дорогу
собака выйдет, поджимая ногу,
да пропоет петух,
или взойдет луна…


         Происходящее не поддается определению; политики сломали язык на исчерпывающе-всеобъемлющих формулировках японской, ливийской, сирийской… трагедий.


Мир катится к самоистреблению.
Пусть катится…
Мир всегда движется в нужном направлении…


         Япона мать.., одним словом.


      
«СЛАВА БОГУ, ЧТО Я НЕ ЕВРЕЙ!..»


        Встретился во дворе Лита с Сергеем Есиным. На ходу обменялись короткими репликами.
       - Вот мы с тобой, - говорил Есин, - при должностях, при зарплатах… А как живут другие литераторы… не знаешь?..
        - Знаю.., тихо помирают…
Помолчали…
        Затем он как-то глухо обронил:
        - Надо было родиться евреем…
        И тут я вспомнил стихотворение Олега Кочеткова, из которого мне запала только последняя строчка, но содержание его я помню. Оно довольно длинное, и рефреном речь в нем идет о бесчисленных бедах и напастях, выпавших в мировой истории на долю евреев, и что неведомо, сколько им еще предстоит… Кочетков рисует весь кошмар, перечисляя факты гонений, истреблений, погромов и прочих ужасов, начиная с библейских времен, одним словом, ничего нового, а в заключение неожиданно бросает: «Слава Богу, что я не еврей!..» Эта последняя строчка (с определенной долей юмора) и вытягивает стихотворение на свет Божий.



* * *

Не хватает русской речи,
не хватает русских лиц,
не хватает русской встречи
между русских двух столиц.




ТРУДОЛЮБИВАЯ  БЕЗДАРНОСТЬ


       Это выражение запомнилось мне на VII всесоюзном совещании молодых литераторов. Впервые увидев гигантский муравейник из копошащихся графоманов, что мне даже стало плохо, я пришёл к неутешительному выводу.
       Возьмём любого. Человек начинает графоманить задолго до того, как прочитает нужные книги и относительно созреет, а когда поймёт, что влип, то уже поздно бросать пачкать бумагу. А если он успел к этому времени ещё и окончить Литинститут… плюс собственная бездарность, то ему вообще – труба. Столько лет отдано сочинительству - взять да всё и бросить… Как так можно?.. жалко… И вот начинается изнурительное карабканье наверх. Давно замечено: бездарные – часто весьма трудолюбивые. А что мало их - лауреатов, доцентов, профессоров, председателей...
        Помню, первую лекцию по античной литературе в Лите незабвенная Аза Алибековна Тахо-Годи начала фразой: «Ну что вы тут собрались. Всё давно написано…»
        К сказанному можно добавить: литературу в школе надо бы изучать в обратном порядке: сначала - вплоть до 8-го класса – в основном советскую литературу, и только в старших, 9-10-х, классику, как нечто гораздо более сложное.
        Может, это понизит уровень графомании, принявшей у нас характер стихийного бедствия.



«НА СТРАЖЕ ЯЗЫКА»…

       На сайте «Российского пейсателя» появилось заявление СП РФ, в котором речь идет о необходимости защиты русского языка от вредных влияний.
       Читал это матерясь...
       Невольно пришло в голову, что язык наш нуждается прежде всего в защите от подобных заявлений, написанных по-казённому тупо. Судите сами: «…Осознавая свою ответственность за состояние государственного языка  Р о с с и и,  Союз Писателей  Р о с с и и   призывает Президента  Р о с с и и   и  Правительств всех уровней и регионов  Р о с с и и  узаконить ответственное отношение к русскому языку и культуре и их действенную защиту, как важнейшего начала существования, созидания и безопасности нашего Отечества.
      Да здравствует и процветает русский язык, государственный язык  Р о с с и и!»
      Ещё цитировать?.. Думаю, достаточно.
      Патриоты, мать их...


* * *

      Если человек бездарен, то бездарен во всём.



У ВЕЧНОГО ОГНЯ

        Прочитал в инете рассуждения одного знакомого зубоскала по поводу пуссирайт. Он приводит резонансную историю про бездомного, которого повязали, за то, что тот пытался поджарить курицу на вечном огне.
        Подобные параллели с пуссирайт имеют юмористический оттенок, вызывая, если не смех, то невольную горькую усмешку.
        Кто-то сказал: у нас ни одна система общественного устройства не успевает стать традицией, поскольку раньше на смену ей приходит другая.

И вновь ведет дорога к храму,
его давно пора бы срыть,
чтобы потом восстановить,
трагедию разбавить драмой.
А, может, целый мир взорвать,
чтобы потом воссоздавать?..
И при Хруще церковку нашу
до основанья развалили,
теперь ее восстановили,
но новая не стала краше.
Не удивлюсь я, если там
когда-нибудь ее взорвут.
Мир поделился пополам
на там и тут, на там и тут.
В состав России бы вошло
мое село, мое село...
Скорее бы церквушку срыли,
а после вновь восстановили.
Сказать, по правде, скучно жить,
чтобы чего-нибудь не срыть.
На бочке мы пороховой,
салют увидим над Москвой:
того гляди, храпящий поздно,
взлетает спальный наш район
дымящею хрущебой в воздух,
затмив луну и небосклон...
Мир разделился пополам,
его когда-нибудь взорвут...
Построят верующие храм,
неверующие - разнесут...

А мы не те и не другие,
мы строим храмы неземные...



ПАМЯТИ ГЕЛИЯ КОРЖЕВА

Чувствую по-божески
Всегда одно и то же:
От живописи Коржева
Проходит дрожь по коже.



ПоПЕР

        Помню, хвативши лишку в Пестром зале, Анатолий Поперечный достал всех своей популярностью, педалируя на всенародной любви к его «Малиновому звону». Слоняясь меж столов, как медведь-шатун, перебивая всех и затыкая рты, он, как всегда, тянул одеяло на себя. Большинство, кто знал Толю, всегда относились к этому спокойно-иронически. Наконец он плюхнулся к двум  незнакомым дамам и давай сексоваться: «Я – Анатолий Поперечный, - развязно-небрежно представился он бабьим голосом, блеющим как из-под телеги, - я народнее Пушкина…и Некрасова…»
       «Что-о-о!?.. - шикнули ядовито, взбешенные такой наглостью, барышни, красивые сложной красотой и в немыслимых вечерних нарядах в стиле «винтаж». - Пшёл вон отсюда.., бы-ы-р-о-о…»
       Поперечный, как оплеванный, отшатнулся от них и даже вскочил, не в силах хоть как-то возразить, и, поникнув подковой своих усов, перемахнул за другой столик.
       С него мигом слетел хмель.      
       Да, есть женщины в русских селеньях, невольно подумал я. К счастью Попера, среди шума и гама, со всеми юморАми Пестрого зала, никто не обратил внимания на его конфуз.   
       Стоит переступить порог этого Лукоморья - враги найдутся… Тут, как известно, надо быть готовченко ко всему…




СТРАННОПРИИМНЫЙ ДОМ

Наш ЦДЛ – странноприимный дом,
он как стоял, так и стоит на том,
откуда я порой не выползал;
с утра, бывало, спустишься в подвал,
где водовки хватает за глаза,
а это всё – пропал.
Но я сильнее водки был всегда,
поскольку водка для меня – вода.
Здесь ничего (ха-ха) не светит никому,
но каждый – верьте иль не верьте -
надеется (хо-хо), что именно ему
уж памятник поставят после смерти.
Вон памятники, как грибы, растут
то тут, то там в Москве… то там, то тут…
Я отщепенец, откололся от среды,
и это без булды.
В себя я ухожу и ухожу,
и там сижу… сижусижусижу…
того гляди, кого-то приложу...
И не с кем в Доме побухтеть,
бывает,
и всё вокруг не те, не те, не те…
не то, не то вещают.
Ещё не всё…
Но, слава богу, в Клубе нашем,
как прежде, есть Познанская Наташа,
бог мой,
непознанная мной,
а значит - всё мазё.
Ффсё.



* * *

       Мой армейский дружбан, в прошлом электронщик и журналист, а сегодня, само собой, предприниматель, часто бывает в Москве, где безуспешно пытается развивать свой малый бизнес. Как-то сидим в ЦДЛ, вдруг он и говорит со свойственной ему иронией:
      - А я «Войну и мир» так и не дочитал до конца…
      - Не один ты такой умный, - говорю ему, - думаю, ты не дочитал до конца не одну только «Войну и мир»…


* * *

       В нашем литкружке зашла речь о врагах, о которых в библии говорится, что первые наши враги - это наши близкие. Кто-то уточнил: в библии потому и сказано, поскольку в жизни так, а не наоборот: в жизни так, потому что так сказано в библии.

МУХА

Люблю домашних мух, вселяющих покой,
Жужжащих мирно у меня над ухом.
Я мухи не обижу, бог ты мой…
Уставлюсь в потолок, точнее - в муху.
Пока она снуёт туда-сюда –
Незыблем мир, земля и мирозданье.
Не брезговал я мухой никогда,
Пускай хоть в рот влетит мне, как преданье…
Пусть мухами засижен белый свет,
Но ничего надёжней мухи - нет.
Не ловим мух мы в этой жизни бренной,
Нам, как известно, море по колено…
И сдуру не прихлопну я свою
Ползущую по мне родную муху…
лежу себе и в потолок плюю,
Без видимой причины крепну духом.

Особенно, когда под мухой…



ПУТИНИЦА

В пучине всеобщего маразма
Стал мой ровесник Главой государства.
Он не испорчен борьбой за власть,
Его миновала эта напасть.
Другой бы сошел с ума на вторые сутки,
И это не шутки.
Чокнулся б ещё на иннагурации,
Потерял бы дар речи, офигел
И в полной прострации
В институт Сербского загремел.
Закончил бы летальным исходом,
Узрев с высоты Кремля
До чего же огромна
Многострадальная наша земля…
Может, миру и смешна эта маета,
И Русь вечно смотрит сквозь поросшую мхом дремоту,
Но угадывается в путинских чертах
Глубинная, духовная мужская работа…
Даже те, что его поливали,
На его сторону перекочевали…
Можно всех поименно назвать,
Да замучаются они пыль глотать…
Всё путём. Давите их, Путин!
Родина вас не забудет…
С этого Родина начинается…
Русская путиница продолжается…


Николай Сербовеликов (Серб Великий)