Часть 2. Степень изученности проблемы

Ранняя генеалогия литовских князей по белорусско-литовским летописям XV-XVIII вв. и русским родопомянным источникам XIV-XVII вв.
(Автореферат диссертации...)
Специальность: 07.00.09. – Историография, источниковедение и методы исторического исследования
(Часть 2)
-----
7. Степень изученность проблемы. Историография, имеющая отношение к диссертационной теме довольно обширна. Генеалогия литовских князей (в том числе ее ранний период) интересовала историков давно. Первыми историографами ранней генеалогии литовских князей с некоторой долей условности следует считать труды польских хронистов XV-XVII вв. В какой-то мере их сочинения находятся на стыке понятий источник и историография. Систематическое научное изучение литовской княжеской генеалогии, тем не менее, началось лишь во второй половине XVIII в.
Первым отечественным историком, кого заинтересовала история Литвы, стал В.Н.Татищев. В первом томе своей “Истории российской” он говорит о легендарном происхождении литовских князей. Он ссылается на Петра из Дусбурга, Длугоша, Меховского, Стрыйковского, Мартина Кромера и Альберта Коеловицкого, сравнивая их показания. Высказывается мнение, что первыми легенду в свои сочинения поместили именно Длугош и Меховский, позаимствовавшие некоторые данные о Полемоне у Петра из Дусбурга. Текстами БЛЛ Татищев не пользовался (в научный оборот они были введены позже). Главный источник легендарных сведений для Татищева – хроники Стрыйковского. Легенду о римском происхождении литовских князей он считает «явной басней» . Изучение прошлого ВКЛ и его князей получило свое продолжение и стало предметом исследования многих специалистов во второй половине XVIII в. Вслед за Татищевым, передовые ученые своего времени отвергали легенду о римском происхождении литовских князей, помещенную в свои хроники М.Стрыйковским в конце XVI в., делая упор в своих выводах на явные неувязки в ее тексте. К тому же на тот момент не существовало каких-либо данных о других источниках, содержащих эту легенду (первые БЛЛ будут открыты только во второй четверти XIX в.). Стоит упомянуть о начале формирования в XVIII в. обширной историографии русского летописания, а также теоретических основ научной публикации исторических источников (работы И.С.Баркова, С.С.Башлова, Г.Ф.Миллера, И.Е.Глебовского, М.М.Щербатова, Г.В.Козицкого, митрополита Платона, Н.А.Львова, А.Л.Шлецера). Именно в это время были осуществлены первые публикации русских летописей (Новгородская I Старшего извода, Новгородская Уваровская, Никоновская, Воскресенская, Типографская, Степенная книга и др.).
К прошлому ВКЛ обращались Н.М.Карамзин (“История государства Российского”), С.М.Соловьев (“История России с древнейших времен”) и др. XIX в. по сути стал началом изучения литовской истории, и не только как составной части истории Российского государства. Карамзин и Соловьев, а впоследствии И.Лелевель  относились к легенде о Палемоне и римском происхождении литовских князей скептически. Их антогонистом в этом вопросе был Т.Нарбут, чьи работы впрочем далеки от современного понятия научности. В середине XIX в. берет старт издание Полного собрания русских летописей (далее: ПСРЛ). Появляются в печати научные публикации источников, имеющих отношение к средневековой Литве. Кроме того печатаются сочинения иностранных хронистов и путешественников: Генриха Латвийского, Сигизмунда Герберштейна , Михалона Литвина  и др.
Первооткрывателем БЛЛ стал И.Н.Данилович, который обнаружил, а поз-же опубликовал список, получивший название Супрасльской летописи. Он же первым занялся их изучением и научным описанием. Продолжили это начинание Н.И.Костомаров, И.А.Тихомиров. В течение века было открыто и напечатано большинство других памятников БЛЛ: летописи Красинского, Волынская, Хроника Быховца и т.д.
Польский писатель Ю.Крашевский в приложении к своей книге “Wilno od pocz;tku jego do roku 1750” сделал первую попытку специального критического разбора сочинений Стрыйковского. А.И.Соболевский, в специальной книге дал обзор иностранной литературы, появившейся в России в допетровское время, указал ряд переводов хроники Стрыйковского на русский язык и установил два основных списка этих переводов, а также предположил существование западнорусского перевода. С.Пташицкий (1888 г.), в свою очередь, представил небольшую библиографическую справку, касающуюся данного вопроса. Кроме того, ему принадлежит книга, посвященная историческому наследию Я.Длугоша.
В начале XX в. в рамках ПСРЛ была предпринята первая попытка собрания в едином томе всех БЛЛ и хроник (на тот момент по сравнению с нынешним периодом ученым не была известна лишь Хроника Литовская и Жмойтская, открытая в нескольких близких списках в 1960-1970-х гг.). Польский историк Я.Якубовский занимался исследованиями литовской культуры, в связи с чем интересовался БЛЛ как источником, а также трудами средневековых хронистов, в частности, трудами М.Стрыйковского. Якубовский, изучавший БЛЛ в контексте истории культуры Литвы, предполагал, что легендарное сказание перекочевало в летописание через местных феодалов. Последние, будучи выходцами из университетов (в частности Краковского), нашли латынь очень схожей с литовским языком. Взяв за основу данные Длугоша, они принялись их разрабатывать и «додумывать», что и привело к развитию легендарного текста. Якубовский верил в существование Рауданской хроники, выдуманной Нарбутом. Ее фантастичность позже подтвердил К.Ходыницкий. И.Ярошевич, издавший сводную работу по истории Литвы , видимо не верил в легенду, тем не менее, домыслы Т.Нарбута критиковал очень осторожно.
Последним дореволюционным исследователем в области изучения БЛЛ стал Ф.Сушицкий. Его монография “Западнорусские летописи как памятники литературы”, выходившая в течение восьми лет (1921–1929 гг.), тем не менее, создавалась до революции.
Огромную работу по восстановлению и изучению летописных текстов, в том числе белорусско-литовского происхождения провел А.А.Шахматов. В своей главной монографии “Обозрение русских летописных сводов XIV–XVI веков”  одну из глав он посвятил исследованию БЛЛ. Тут автор рассматривает только русские источники и приходит к выводу, что таковыми для БЛЛ, которые он называл “западнорусскими”, были Новгородская IV, Софийская I, митрополичий свод, доведенный до 1446 г. и смоленские погодные записи. Наиболее древними Шахматов считает Супрасльскую, Уваровскую, Никифоровскую и Академическую летописи. Продолжателем дела Шахматова стал М.Д.Приселков. В книге “История русского летописания XI–XV вв.”  он согласился с предшественниками в том, что исходным пунктом в развитии БЛЛ был Смоленск. За основу своего летописания взяли Митрополичий свод (Редакция 1446 г.), который подвергли обработке путем при-бавления некоторых сведений о местных событиях. Источником послужили смо-ленские погодные записи 1431–1445 гг. Таким образом, Приселков среди всех источ-ников БЛЛ выдвигал на первый план именно Митрополичий свод, являвшийся в свою очередь продолжением свода 1418 г. Из него смоленский переписчик почерп-нул все вводные статьи, несколько вставок до 1309 г., сплошной кусок от 1310 г. – до 1388 г., несколько вставок 1389–1418 гг., сплошной кусок 1419–1427 гг. и вставки 1427–1446 гг. Однако, отмечает автор в конце главы, в Белоруссии так и не сложилось устойчивого центра летописания.
В эти годы большой вклад в изучение истории Литвы внес М.А.Ючас. Его исследование, вышедшее в 1968 г.  освещает три больших вопроса: во-первых, что представляет собой летописание ВКЛ. Здесь он особое место уделяет легендарной части и подробно рассматривает мотивировку критиков легенды; во-вторых, история создания Хроники Быховца; и в-треьих, труды М.Стрыйковского. Ючас четко разделяет сведения, полученные Стрыйковским из летописей, и сведения, основанные на собственных наблюдениях и догадках польского хрониста. Степень достоверности последних он проверяет отдельно. В дополнении автор дает обзор источников, использованных в своих хрониках Длугошем, Меховским, Кромером и Бельским.
Новый подход к БЛЛ обнаружил В.А.Чемерицкий. Он пытался рассматривать их через призму политической обстановки в ВКЛ. Чемерицкий видел основной недочет в прежней классификации этих источников в том, что прежде все БЛЛ считались списками с одного единого свода, тогда как, согласно его виденью, они возникали на основе как минимум трех источников. Он отмечал, что они близки, но не тождественны по составу и тексту. Историк полагал, что каждый из этих сводов возник путем обработки и соединения в одно целое самых разнообразных историко–литературных материалов, причем одни источники были использованы более полно, другие – только в кратких извлечениях. Свою точку зрения исследователь доказал, найдя различия в легендарной части в списках Красинского и Рачинского. Чемерицкий разделил все эти летописи на четыре группы. В общем, соглашаясь с мнениями А.А.Шахматова и Д.М.Приселкова относительно того, что общерусская часть на первых этапах развития летописания в Беларуси до появления литовской части пополнялась смоленскими погодными записями, он называет среди них более конкретные памятники: “Смоленскую хронику”, созданную человеком, близким к местному митрополиту Герасиму, “Похвалу Витовту” и смоленские летописные записи 40-х гг. XV в.
В 1981 г. темы Хроники Быховца в специальной работе коснулся Ю.И.Драгун. Он указал в ней на хронологические несоответствия и особо отметил, что хроника написана латиницей, но при этом на старобелорусском языке, что может говорить о желании автора подчеркнуть свою причастность к западному миру.
Нельзя не сказать в данном разделе о работе Н.Н.Улащика. Он подвел итоги более чем стопятидесятилетней истории изучения БЛЛ и создал свод всех известных на момент выхода монографии сведений и палеографических данных по всем основным источникам по средневековой истории Белоруссии и Литвы. От-дельно автор рассматривает “Хронику” Стрыйковского, белорусские городские хроники XVII–XVIII вв. и дает краткий анализ сведений, представленных в леген-дарных частях БЛЛ.
Польский ученый А.Н.Робинсон говорит о несправедливости пренебрежительного отношения историков XVIII–XIX вв. к легендарным сведениям, приведенных в источниках и у хронистов. Он считает, что, изучая “выдумки” с учетом политической направленности той или иной фантастической теории, рассматривая ее с точки зрения приемов исторического повествования, свойственного тому времени, можно получить реальные результаты.
“Хронике” Стрыйковского посвятил отдельную книгу А.И.Рогов. В ней, помимо самой хроники, подробно рассматриваются ее источники, вопрос, когда хроника создавалась, богато иллюстрируется картина того времени, а также целая глава отведена под жизнеописание самого Стрыйковского. Отдельной главой дана зарубежная и российская историография, начиная со второй половины XVII в. Из недавних исследований, посвященных деятельности Стрыйковского следует выделить работы Марии Карплюки (лингвистический анализ его произведений), Юлии Радзишевской (биография хрониста, разбор его поэтических опусов), Збислава Вотковяка (текстологический и исторический разбор хроник Стрыйковского).
Тесно связаны с генеалогией работы С.М.Карташева, В.Л.Янина, М.Е.Бычковой, А.А.Зимина. “Сказание о князьях владимирских”, продолжая работу дореволюционного историка И.Н.Жданова, исследовала Р.П.Дмитриева. В работе даны историография, подробное описание списков исследуемого источника, текстологический анализ (вместе с публикациями текстов), а также обстоятельные рассуждения о месте и значении сказания в исторической науке.
В сборнике “Польша и Русь” приводится статья польского историка Е.Охманьского , который на материале древнего сказания “Задонщина” или “Слова о Куликовской битве Сафония Рязанца” выводит основателя династии Гедиминовичей – некоего Сколоменда, в добавление к чему обобщает сведения обо всех последних открытиях в области литовской княжеской генеалогии. Кроме того, сле-дует отметить несколько работ этого историка, касающиеся проблематики нашего исследования.
С распадом СССР разделилась и советская историческая наука. Российская наука стала ее преемницей. Специальных работ по генеалогии литовских князей в новейшей российской историографии пока не было. Тем не менее, отдельных ее аспектов некоторые историки касались. Весьма интересный подход к изучению генеалогии представлен в книге Л.В.Столяровой “Древнерусские надписи XI–XIV вв. на пергаменных кодексах”: используя в качестве источника надписи и писцовые пометы в древних пергаменных рукописях, можно обнаружить уникальные генеалогические сведения. Справедливо отмечается, что нередко на полях встречаются имена тех лиц, которые в других источниках не упоминается. Только благодаря этим, до того слабоизученным источникам, мы знаем о многих исторических персонажах. Среди них церковные иерархи, представители администрации, посадники, тысяцкие, некоторые князья, их жены, женское потомство княжеских семей, а также имена князей, умерших в младенчестве. В контексте нашей темы, особенно ценно открытие при помощи записи на поле л. 40 Служебника, созданного на рубеже XIII–XIV вв., даты смерти княгини Марии, жены псковского князя Довмонта – 6 ноября 1317 г.
Интереснейшим (и в значительной степени новым, малоизученным) источником в изучении генеалогии (как литовских князей, так и других родов и фамилий) являются синодики. Как и в случае с пометами писцов, в синодиках могут содержаться уникальные сведения о лицах и событиях, неизвестных нам по другим документам. Данной проблематикой на данный момент активно занимаются С.М.Каштанов, А.А.Турилов, С.В.Конев, И.В.Дергачева, С.В.Сазонов  и др.
Помимо российской исторической науки в конце 80-х – начале 90-х гг. XX в. сформировались национальные исторические школы в бывших советских республиках, а также освободившаяся от цензурных ограничений, продолжила свое развитие историческая наука в странах бывшего советского блока. В связи с нашим исследованием, мы рассматриваем последние достижения польской, литовской, белорусской и отчасти украинской историографии. Современные литовские историки в этой области: Альфредас Бумблаускас, Альвидас Никжентайтис, Томас Баранаускас, Артурос Дубонис и др. Изучение БЛЛ в их работах занимает видное место. К легенде о римском происхождении литовцев серьезные исследователи в Литве относятся скептически, однако, иногда можно встретить отдельные предположения о возможном отражении действительности в некоторых отдельных ее частях. Нельзя не отметить среди прочих книгу Э.Гудавичюса “История Литвы с древнейших времен до 1569 года”, которая представляет собой перевод на русский язык литовского оригинала (2002).
Среди современных польских историков, занимающихся проблемами близкими нашей теме, мы выделяем Я.Теговского, Т.Василевского, Е.Л.Вирозумского, Г.Блашчика, Ф.Шьелицкого, Я.Поверского и К.Пьеткевича. Из числа работ белорусских исследователей, касающихся истории ВКЛ и генеалогии его князей следует отметить исследования А.К.Крайцевича , М.И.Ермоловича  и особенно А.Н.Нарбута . В четырехчастной “Генеалогии Белоруссии” (и в продолжающей ее “Генеалогии Украины”) данный историк приводит подробное описание всех литовских фамилий, ведущих свое происхождение от различных литовских княжеских родов. Подробное исследование родословной Гедиминовичей провел Л.В.Войтович. Он рассмотрел все источники, отражающие исследуемый вопрос и иллюстрировал свои выводы исчерпывающими генеалогическими таблицами. Этого же вопроса касается В.Л.Насевич.
Не обошли вниманием проблему истории Литвы и западноевропейские историки (и даже американские). Помимо Литвы на западе вызывает интерес различные русские средневековые источники. В Германии серьезно озабочены проблемой северо-восточного направления крестоносного движения. Работ, посвященных колонизации немецкими рыцарями земель южной и восточной Прибалтики, образованию, функционированию и ликвидации Тевтонского и Ливонского орденов, их взаимоотношениям с соседями (в т.ч. с литовцами), вопросам местного источниковедения, бесчисленное множество. В некоторых из них подробно рассматривается деятельность первых литовских князей. Особенно выделяем исследования английского ученого Стивена Ровелла, среди которых “Литва – языческая империя в центре Восточной Европы. 1295-1345”.
К сожалению, часто попадаются сочинения откровенно конъюнктурные, политически ангажированные, а порой откровенно шовинистические, не имеющие ничего общего с наукой, но в целом работа по изучению генеалогии литовских князей не стоит на месте. В последнее время появляется все больше добросовестных и новаторских исследований, так или иначе касающихся данной тематики.
-----
[Текст дан без ссылок]


Рецензии