19. Грудь мачехи

     Дима заметно отставал в развитии от своих сверстников. Он был несколько
ниже среднего роста, очень худой, угловатый, какой-то вялый и безраличный ко
всему. Его не увлекали ни техника, ни спорт, ни книги. Но зато впечатлитель-
ность и платоническая влюблённость не столько в своих сверстниц, сколько в
уже сформировавшихся физически девушек и молодых женщин, доходили у него, пря-
мо-таки, до болезненных размеров.
     Он мог часами смотреть в окно на прохожих, сразу же выбирая из людского
потока и пожирая глазами полных и, преимущественно светловолосых женщин.
Именно они были его навязчивой мечтой и пробуждали в нём неясные желания ино-
сти. И образ Маргариты Евгеньевны, как бы, сфокусировал в себе все эти ещё не
осознанные чувства и являлся для Димы очень сильным раздражителем его мужс-
кого естества.
     Вскоре после женитьбы - то ли по собственной воле, то ли по просьбе Вик-
тора Парамоновича - она перекрасила свои шатеновые волосы в белый цвет и с
тех самых пор стала для Димы ещё неотразимеее. Засыпая, он каждый раз мечтал
увидеть её во сне. Ну, а уж когда видел наяву, то смотрел на неё с таким
трепетным восторгом, что это, конечно же, не могдо остаться для мачехи неза-
меченным.
     Как-то раз, когда они обедали вдвоём на кухне, Маргарита Евгеньевна не-
осторожно смахула локтем вилку со стола. И она, и он одновременно наклони-
лись, чтобы поднять её и чуть не столкнулись лбами. При этом верхние крылыш-
ки её халата немного разошлись и Дима, прямо-таки, обомлел от открывшегося
его глазам зрелища. Он тупо вперил свой взгляд в глубокую ложбинку грудей
мачехи и был поражён их белизной и объёмом...
     "Ты почему так смотришь на меня, Дима?" - нарушила молчание Маргарита
Евгеньевна. Он начал бубнить что-то не членораздельное, не зная что отве-
тить. И в этот момент раздался спасительный звонок - пришёл с работы Виктор
Парамонович.
     Когда у Маргариты Евгеньевны родилась девочка, и всей семьёй стали ду-
мать, как её назвать, то перебрали десятка два имён. Наконец, решили по
предложению Димы назвать её Светой, и он несколько дней не находил себе ме-
ста от радости.
     Однажды он вернулся из школы раньше обычного, бесшумно прошёл в гости-
ную и оттуда услышал, как Мачеха нежно говорит своей дочери: "Наша Светочка
хочет кушать? Потерпи, потерпи, моя милая! Сейчас я тебя накормлю".
     Дима на цыпочках подкрался к двери спальни и заглянул в замочную сква-
жину. Мать подошла к кроватке дочери, неторопливо расстегнула кофточку и
дала ей грудь. Светочка, причмокивая, начала пить из этого живого источника,
закрыв глазки от удоволствия.
     Дима же неотрывно, с вожделением, смотрел на полную, набухшую молоком,
ослепительно белую грудь Маргариты Евгеньевны и молил судьбу, чтобы это зре-
лище длилось бесконечно долго.
     Когда же мать, закончив кормление, застегнула кофту и уложила Свету в
кроватку, он воскресил в памяти то, что только-только наблюдал, и вдруг по-
чувствовал, как сердце его сладко защемило и от головы по всему телу прошла
горячая волна. Он даже не понял сейчас, что с ним произошло, но ему нестер-
пимо захотелось вновь и вновь испытать это ни с чем не сравнимое ощущение...

                *     *     *