Клавочка

Клавочка заболела. Еще вчера по многолетней привычке она тащила с базара сумки, а сегодня слегла.
- Инсульт – определила участковая.- Лучше бы в больницу…
- А везти как? А врачам платить? Это ж тыщи, наверное. – отрезала дочь.
Дочь Клавочки нервно прикидывала: мать готовила, убирала, что же теперь за ней самой придется ухаживать?
Докторица, повидавшая на своем веку всякое, вздохнула:
- С завтрашнего дня к бабушке будет ходить медсестра, делать уколы.
И началась у Клавочки совсем другая жизнь. Моторная, деятельная, теперь она лежала колодой. Дочь появлялась в комнате, брезгливо вытягивала из-под матери мокрую простыню, запихивала другую, не особо чистую,  кормила горелой кашей и, больно засовывая страдалице поглубже в рот ложку, приговаривала:
- Ох, и вони от тебя...
Клавочка давилась кашей и все думала о своей жизни.
Выйдя замуж за лейтенанта, она прошла с ним общежития, съемные квартиры. Карьера мужа складывалась успешно, и в семью постепенно приходил достаток. Супруги с удовольствием баловали позднюю дочку.
Дочь росла и становилась все требовательнее. Очередной скандал уложил мужа в могилу. Клавочка осталась одна с истеричной эгоисткой, лишь отдаленно напоминающей ее маленькую девочку…
Но она точно знала, за что её наказал Господь. Грех был. Давний, стыдный.
Юную Клаву изнасиловали, когда она поздним вечером возвращалась от подруги. Через месяц девушка поняла, что беременна.
Она безуспешно пыталась извести дурное семя: таскала тяжелые ведра, прыгала в ледяную воду. А когда пришла в больницу, было уже поздно. Клава смирилась, все больше ненавидя то, что росло и билось внутри тугого живота. От позора она уехала в город. Устроилась на завод, жила замкнуто.
Девочка родилась недоношенной. Клава наотрез отказалась даже взглянуть в её сторону и, подписав твердой рукой отказ от малышки, буквально сбежала из роддома.
Сменила работу и начала новую жизнь. Познакомившись на танцах с симпатичным лейтенантом, она вышла за него замуж и уехала, окончательно перечеркнув страшное прошлое.
И теперь, уже немощная старуха, Клавочка часто горько плакала в одиночестве.
Однажды дочь пришла в сопровождении незнакомки. Женщина напоминала испуганного воробья: взъерошенные волосы, бледное лицо.
- Тут к тебе из собеса.
- Не могли бы вы оставить нас наедине? – Подала голос женщина.
Дочь безразлично пожала плечами и вышла из комнаты.
Посетительница заговорила. Слова резали тишину и Клавочкино сердце.
- Меня зовут Надя, Надежда. Что-то среднее между найденышем и надеждой на светлое будущее. – Женщина горько усмехнулась.
-  Я все время болела, и меня никто не желал усыновлять. А я и не хотела, мне нужна была моя мама. Мне нужна была ты…
Упав на колени перед кроватью и, целуя скрюченную руку, она шептала:
- Мама, я так долго тебя искала. Архив сгорел, но я все узнала, во всем разобралась, я тебя не осуждаю.
Слезы душили Клавочку, язык беспомощно ворочался во рту.
- Если хочешь, я сделаю анализ ДНК. – Надежда по-своему поняла Клавино мычание. - Хочу тебя забрать, буду ухаживать…
Она легко вскочила и выбежала за дверь. Вернулась уже вместе с сестрой. Дочь, теперь уже младшая, обратилась к матери:
- Святошу всю жизнь из себя корчила. А сама? – Дочь сплюнула.
- Забирай свою мамашу.- Обратилась она к Наде. – Только пиши расписку, что от наследства отказываешься. А то много вас, желающих…
Надежда забрала мать к себе. Понемногу Клавочка стала поправляться: подниматься и чуть-чуть говорить. Она полюбила сидеть на балконе и наблюдать за прохожими, а вечерами слушать Надины рассказы о том, как прошел день. Тихое счастье поселилось в маленькой квартирке.
Как-то Надя пришла сама не своя. Молча села на пол рядом с Клавочкой и положила голову ей на колени. Так они и просидели до сумерек – тихонько плачущая женщина с отрицательным ДНК-тестом на материнство, в кармане, и седая старуха, неловко обнимающая дочь.
В окно упругими струями бился первый весенний дождь, а Клавочка все пела и пела, как могла, колыбельную давно уснувшей измученной Наде.

Клавочка ушла через год, на рассвете майского дня. Стремительно приближаясь по длинному тоннелю к яркому белому пятну, она слышала где-то за спиной приглушенные рыдания:
- Мама, мамочка… - И от этого душе было легко и покойно.