Рассказ пирата

(Детский рассказ для взрослых)

Закончил я седьмой класс без троек. Домой прихожу, мамане дневник даю. Она посмотрела, и радостно так говорит:
-Ой, да у тебя здесь одни птички – уточки , умненький ты мой, а мне в школе лишь троечки ставили , уж потом только, когда работать на ферму пошла «птички» получать стала.
Сама на стол накрывает….
От сердца отлегло, а думал пороть станет. Маманя  у меня всегда на голову слабая была, а тут люди сказывали бык пришлый ее на ферме подмял. Батя мой того быка голыми руками до смерти  забил. Руки правда покалечил малость. Его за это в санаторий на 6 лет отправили, здоровье поправить, а у мамани с того мозги вообще завернулись, тут на пенсию ее и спровадили. Так мы и жили в семером; я, маманя, бабка  отцовская, кот Касьян и сеструхи - недоноски . В общем как в сказке , но жить можно.
Убрал я дневник в портфель, руки сполоснул в рукомойнике , вскоре маманя обедать кликнула . За стол сажусь, кастрюлю открываю , а там отцовская рукавица в бульоне плавает. Вынул ее , бабке на печку кинул, ей все равно много жирного нельзя, и побрел из избы куда глаза глядят , вернее глаз. Правого то я еще в детстве лишился , батяня его оприходовал.  Пошел он раз с маманей в баню , ну и я за ними в дырку смотреть и замечтался. Батя шворень то в дырку и сунул , не со зла конечно, он меня за нашего соседа принял- Савеличя. Так я циклопом и сделался. Болел правда долго , но маманя выходила.
...... Вышел за околицу , по деревне шлепаю, жрать охота, смотрю на встречу Федька – опарыш ползет , пирожки с повидлом трескает . Знаю что не обломится , жадный он как курва. Жаднее его в деревне только Савелич . Да и не стал бы я хавать Федькины пирожки. Опарышем я его окрестил, дело по осени было. Пацаны возле церкви разрушенной , в яме, собаку большую нашли , из ружья была ранена,  наверно городские бросили. Ну мы все ходить за ней начали , из ямы побоялись вытаскивать. Нравилась она мне, глаза умные такие и тоскливые. Один раз даже в яме с ней ночевал, от мамани правда досталось сильно. Собака поправляться уже стала, а тут приходим с Коляном –нету .Сперва думали убежала , а зимой я Федькиного отца вижу , в шапке меховой идет, шкура то знакомая показалась. Я пацанам рассказал про то. Вечером отловили мы Федьку, он и признался , что отцу про собаку ту рассказал и до ямы довел. Они   вдвоем  на речке ее и разделали. Пацаны его отметелить хотели , а со мной припадок случился, завопил помню как резанный:
- Не бейте его,........... руками не касайтесь .
А после в снег с головой упал,.............  потом дома всю ночь плакал. Утром вместо школы гулять пошел, бреду сам не знаю куда. Холодно стало, огляделся на речке стою. Впереди у проруби   мужик ненашинский рыбу удит, смотрю он уже собираться начал. Подошел к нему поздоровкался, спросил для приличия :
-На что ловите?
А он мне :
- На опарыша.
И банку из под леденцов протягивает , бери говорит пригодятся. На завтра в школу пошел и банку собой прихватил. На большой перемене , в столовке с Федькой сел и сыпанул ему в компот опарышей незаметно. Зрение у него не важное , пока прочухал не ладное уполовинил их вместе с изюмом, а потом светопреставление было. Разглядел он их , и белый сделался как мел, застыл с открытым ртом  , словно рыба на крючке. А Колян , он напротив сидел, как заорет :
- Смотрите, у Федьки из  орта опарыши  лезут .
Федька на бок и повалился  в беспамятстве. Откачали его , но после этого заикой сделался. С тех пор , когда видел его , у меня перед глазами пелена красная вставала и собака та , без шкуры мерещилась. А тут смотрю как у него повидло с губ капает , и вместо пелены и собаки , такая злоба меня взяла, себя не помнил.  Подбежал к нему и говорю шепотом :
- Дело есть.
Он уши то развесил и повелся, а я его к дальнему колодцу  потащил, через низину. Пришли, на дно показываю , он дурак нагнулся , я за ноги его и поддел ……. Федька не вскрикнул даже , повидло помешало , а мне хорошо так сделалось, даже хавать расхотелось , только жарко очень стало. Опосля этого решил на ферму пойти, молочком заправится. Любили меня доярки , молока давали хоть залейся. Я им тоже помогал, чего тяжелое потаскать, я ведь в классе самый сильный был.
Чапаю значит на ферму, мимо будки трансформаторной, гляжу а в ней Савелич копошиться . Монтером он в совхозе числился, бобылем жил, жаден был как Кощей . В деревне про него говорили , что он не то ,что снега зимой,  дерьма летом не даст. Помню однажды  со скуки решил проверить . Прихожу к Савеличу с банкой, и говорю:
- Дядь Савелий навали мне дерьма коровьего .
Он глаза прищурил и спрашивает:   
- Зачем тебе трутень навоз  то?
Отвечаю , что мол нюхать буду. А он схватил меня за ухо и захрипел:
- Свое нюхай!
          И тянет к вверху. Я смеюсь, свое то говорю не пахнет, а он все тянет и тянет.    Невтерпеж стало, я и выпалил, что продавать на станции «столичным» буду. Он ухо сразу  отпустил, взял банку и в хлев. Выходит с пустой банкой, крышку на ходу закрывает, на говорит полная, запах ядреный, нюхай, а сам со  злобой скалиться.
      На утро иду мимо станции, а там торговля во всю идет . Подхожу ,Савелич за прилавкам стоит с банками трехлитровыми, этикетки даже наклеил., «Коровье выдержанное» , «Конский дар» , «Куриный помет отборный» и рекомендации столичным дает, как огурцы, помидоры и  зелень всякую на балконе вырастить, и куда какое дерьмо класть. Увидел меня ухмыляться начал, понюхать говорит не хочешь трутень, и на банку с деньгами показывает …
    Ну вот иду, вспоминаю  о Савеличе  разное , только одно дерьмо в голову лезет. Решил сделать вид , что не приметил его, а потом думаю поздаровкаться то надо, свой все ж , деревенский. Подхожу к будке, заглядываю внутрь, рта открыть не успел , а он мне первый сквозь зубы, иди мол куда шел – пират . До слез обидно стало , я ведь всегда с черным кружком на глазу ходил . Циклопом и пиратом только городские, лагерные дразнили. Екнуло что то в груди и померещилось , будто вместо головы у Савелича, банка с навозом .Руки сами собой к рубильнику и потянулись. Помню только треск и запах от Савелича пошел, вкусный такой, как из столовки совхозной, у меня а ж живот свело. Прикрыл я дверцу легонько и на ферму прямиком . Захожу , а ворота изнутри заперты , пришлось через лаз корячиться. Протиснул голову и обомлел. В углу у стенки , в корыте на ножках, куда дойку сливают, Манька-кривая с Олеськой,- голые сидят и в молоке плещутся. Меня увидели, как завизжат, повязка аж с глаза слетела. Потом признали, успокоились малость. Подозвали ласково и просить начали, что бы не кому не сказывал. После поклялись на крестиках, что не разу меня молоком после купания не поили. Я обрадовался, спросил только:
- Это для ворожбы или для гадания ?
Олеська смеяться стала , потом говорит:
- Для гламура, что бы кожа атласная была……
А я удивился и спрашиваю :
- В горошек что ли?
Тут Манька ржать начала, и Олеське:
- Дай ему потрогать то .
Та и встала из корыта …..С сеструхами не сравнить – царевна. Я потрогал …..Кожа и правда как галстук отцовский , только без горошка…
    Опосля накормили они меня до отвала, молоком и хлебом, хорошо так стало. Я Олеське на ухо и шепнул, что если бы она с Ксюшкой  купалась, то это ничего, молоко только слаще стало бы, а после Маньки- кривой,  зазорно людей  поить. Олеська аж багровая сделалась, думал орать будет и прогонит, а она дала полную  сумку снеди всякой и говорит :
- Мамане отнеси .
А сама глаза прячет. Добрая она, в мать свою пошла Надежду Савичну.  Та мамане  завсегда помогала, даже докторов из города привозила…..
    На следующий день сижу в избе, книгу про пиратов читаю, про капитана ихнего  Блада. У Глашки, сеструхи под подушкой нашел. Раньше то я думал, что пираты плохие все, а моряки военные - хорошие. Так все наоборот оказалось. Эх, думаю, прочесть бы мне эту книгу пораньше, живой остался б  Савелич. Тут сеструха малая вбегает, руками машет и лопочет :
-Ох случилось то что, переполох по всей деревне такой….Приехал из райцентра «упёр намоченный» какой то, по избам шастает и спрошает все, про Федьку - опарыша  и Савелича, а их то самих сегодня утром мертвыми нашли обоих, ужасть.
Потом говорит :
- Ну я до Савичны побегла, энтот сейчас у них там.
Я ей сумку Олеськину даю, и говорю :
- Занеси - ихняя .
 И книжку дальше читаю.Примерно через час Олеська в избу зашла, бледная и дрожит вся. В сени меня вытащила и как полоумная накинулась, просить стала, что б я этому из райцентра ничего про купания не сказывал, а потом за руку меня взяла и пробормотала  запинаясь:
- Я с Манькой-кривой  никогда в молоке купаться не стану, Богом клинусь!
И руку мою к своей щеке прижала.  У меня в мозгах завертелось все, Федька, Савелич, пираты, Олеська в корыте голая, помутнение такое вышло, будто в за правду я пират. Обнял ее за плечи и говорю не своим голосом:
- Не беспокойтесь не о чём, сударыня. Смею заверить Вас, что и под лютую  пыткой не выдам того, что знаю , честью клянусь и любовью к Вам. И Бога просить об одном стану, чтобы послал он счастья и благополучия на голову Вашу и дал спокойствия душе Вашей.

Слово в слово на всю жизнь запомнил.
 
Смотрю, а Олеська как каменная сделалась, долго так стояла, потом в лоб меня поцеловала и пошла на улицу по тихоньку.
После обеда «упёр намоченный» к нам пожаловал, важный такой как петух, на маманю взглянул - закашлялся. Потом ко мне подходит …А у меня в голове такая каша, сам не свой, ему с ходу и выпалил:
- Ну что гражданин начальничек, банкуй, твоя взяла…..
Он а ж попятился, а я дальше шпарю :
- Этих фраеров, Федьку и Савелича я замочил, запираться резона нет, мне так и так вышак маячит. А теперь слово для души тебе скажу, а не для протокола. Если бы я это раньше прочел, то вместо  Савелича, председателя нашего завалил бы…..
И книгу ему про пиратов протягиваю….Он глаза вытаращил, на книгу взглянул и промямлил :
- Ты читай, читай …..больше…..маме помогай….расти большой …
И выбежал из избы как угорелый. А я подумал про себя, мне то чего расти, я поди выше него на пол головы буду.
          Через два дня схоронили Савелича и Федьку. Бабка говорила, что два несчастных случая в один день, это знак свыше, предупреждение, но какое именно не сказывала. На поминках Олеська и Ксюшка рядом со мной сели, а Захарыч, председатель наш, увидел то и брякнул :
- Ну что девицы-красавицы, жениха себе нашли?.....
Засмущал он их сильно. У Олеськи  аж вилка из рук выпала, жалко мне их стало. У них у обоих женихи то были, из армии не возвернулись. У Олеськи погиб геройски, а Ксюшкин там остался, сказавали, что женился….Ну я и поддел Захарыча, говорю:
- Я на твоей Дуньке женюсь, когда подрастет. Пущай дура страшная, зато всегда с харчами буду.
Председатель аж затрясся от злобы. А народ, кто слышал, со смеху покатился.
    Стол хороший был, разносольный, даже колбаса была и бананы. Федькина маманя постаралась. Наелся всего в волю, от пуза. Потом  как гульба развернулась не шуточная,  пошел Олеську и Ксюшку провожать. Они на новой усадьбе жили, за рощей. Я их кругом поля повёл, хотел дупло показать, где совы жили. По дороге, от сытости, накатило на меня, стихи свои им читать стал:

В клюве у вороны
Божья коровка
Слышу ее стоны
Где дедова винтовка ?!

Нету не винтовки
Казака нет деда
А чёрная воровка
С божеским обедом

Девок только жалко
Счастья для них мало
Соколиков на свете
Почти совсем  не стало

Белая невеста
Как божья коровка
Тили тили тесто
Крестик да подковка

……..........................
………………….......
Поначалу смеялись они, а потом как вкопанные встали, обнялись и давай плакать, я аж испужался, успокаивать их дур начал, мол концовку ещё не дочитал, что коровка та живая осталась и на небо улетела, а они как услыхали это, так зарыдали, мне жутко стало … Чувствую холодею весь, и тут как заору:
- Хотите я для Вас всех ворон убью?!
А после как подкошенный навзничь упал, головой о землю. Глаз приоткрыл еле, смотрю, два пирата в тельняшках надо мной стоят, а больше ничего не помню…
       Очнулся дома уже, месяц потом в кровати пролежал, встать не мог,  такая слабость была. Все говорили, что это после похорон, расстройство у меня нервное. Сеструхи потом рассказали, что домой меня на машине привезли два парня городских. Они случайно на дороге оказались. В Бражино рыбачить ехали, им на Кончинино налево поворачивать уже, а тут услышали как Олеська  возле меня волчицей воет, ну на её голос  по просёлку и рванули, а пока везли, я всё время деда своего звал, Петра Васильевича, чудно даже. Его ещё в германскую, в четырнадцатом  годе убило, в казаках служил. Фотка его у мамани над кроватью висела,  усы мне его дюже нравились  и шашка, только с какого ляда мне его звать было…..не пойму.
       Олеська и Ксюшка почти каждый день заходили, отъелся я на их харчах, сам себя в зеркале узнавать перестал. Книгу про пиратов иногда читали, сам то по началу головы поднять не мог и вот, когда на поправку совсем пошёл, приходит Олеська, на кровать села и говорит :
- Из рощи, которая возле кладбища, все вороны улетели. И вообще их в деревни не стало .
Бабка на печке услыхала это, креститься начала. Потом прошамкала:
- Знать и правду войны не будет .
А я Олеське ответил, что наверно городские отдыхать понаехали, вот ружьями духовыми и балуют, ворона то птица стайная, умная, хитрая,  не то что мы …   Олеська посмотрела на меня как то странно и ушла .
   Через два месяца Олеська и Ксюшка вышли замуж, за тех городских парней, которые привезли меня  домой в беспамятстве. На деревне судачили, что обоим повезло, особенно Олеське. Свадьбы играли в городе наши то все разобиделись, а я сказал на людях , что правильно сделали. Если уж на поминках такой хай был, то на свадьбе точно облажались бы перед городскими. Савична услыхала это, ко мне подошла… Я думал позорить будет, а она в карман мне, незаметно от всех, сунула что то и сказала:
- Беги  золотой, тебя мать обыскалась… Поспешай …
Ну я домой быстрее, на ходу руку в карман сунул – бумажка, достал, глянул, а это сто рублевка!!! В канаву так и закатился, хорошо ноги не обломал.
      Перед своим отъездом, Олеська и Ксюшка  позвали меня  после вечерней дойки на  ферму, там лежали они голые в молоке, а  я гладил их атласную кожу. Иногда я зачерпывал молоко ладонью и пил его, и мне совсем не было противно, а даже наоборот, вкус его был необычайно сладким и так хорошо мне было, как никогда в жизни уже не будет.......
    Примерно через год, подкатывает  к нашему дому машина, серебристая, не нашенская. Из нее парень вылез, здоровый такой, выше меня на голову. В избу зашел и спросил у мамани:
- Кто тут…где..этот… Пират короче?
Меня увидел, подошел и коробку зеленую  в руку пихнул. Заулыбался и говорит:
- От капитана Блада тебе подарок.
Потом вышел, сел в машину и укатил. Я коробку открываю, а там крестик на цепочке и подковка. Красивые такие, блестящие. Сеструха старшая увидела, клянчить стала, отдал , мне то зачем, что я девчонка, а ей потом все подруги завидовали. Золотое всё оказалось. Меня долго потом все допытывали, где взял. Я говорил как было, но никто не верил, на смех поднимали. Да ну их всех.

В школе меня оставили на третий год. В начале сентября было у нас сочинение .Тему дословно не помню , про самое дорогое написать требовалось , ну что у кого в жизни есть. Я и написал;
Яма, возле разрушенной церкви.
Корыто на ферме, возле стены которое.
На третьем весь урок мучился, но так ничего и не надумал.
Через три дня вызвали к директору, а там доктор незнакомый  сидит, вопросы задавать начал разные потом спросил:
- Кем орел стать хочешь, когда вырастишь?
Я ответил:
- Пиратом!
Ну вот вроде и все, а через месяц меня сюда привезли..........


                От автора.
  В 2002 году я ездил на Цымлянское водохранилище, отдыхать и рыбачить, ночевал в доме на краю деревеньки, у деда лет 75. Как то вечером просушивая одежду возле печки, мое внимание привлекли пачки тетрадей и медицинских карт с красными корешками, лежащие на полке в покосившимся  шкафчике. Я взял в руки несколько карт. В это же время в комнату вошел дед и увидев меня, весело, и одновременно с какой то скрытой гордостью произнес:
- Библиотека моя…архив….
Потом рассказал, что практически всю жизнь проработал в одном из детских спец интернатов санитаром, а потом, выйдя на пенсию, еще около десяти лет был там сторожем. В 1999 году интернат закрыли и он перебрался сюда, поближе к дочери, а карты и тетради, прихватил так для смеха, на память. Мне стало интересно, я бегло  просмотрел несколько карт и тетрадей. Все было сильно  потрепано и пыльно. И тут мне бросилась в глаза обложка тетради, на ней довольно красиво был нарисован пират, с повязкой на глазу, и две девушки в развивающихся платьях в горошек. Рядом с ними сидела большая, рыжая собака. Открыв тетрадь я стал разбирать текст, почерк был довольно мелкий и не разборчивый. С трудом и кое как, прочитав пару страниц  я заинтересовался содержимым тетради и попросил у деда продать или подарить ее мне.  Дед, с доброй улыбкой на лице, махнул рукой на шкаф и сказал:
- Да забирай чего хочешь!
И добавил уже смеясь:
- Я в этом интернате 47 лет отработал без малого, такого насмотрелся, и смех и грех на всю жизнь.
Продолжая листать тетрадь, я задал ему вопрос, не знал ли он парня без глаза ? Дед перестал смеяться, удивленно посмотрел на меня и произнес резко изменившимся, глухим и протяжным голосом :
- Пирата  что ли ?
Я утвердительно кивнул головой. Он подошел к окну и глядя в серую пелену тумана, поднимающегося с залива, продолжил:
- Так погиб он, месяца у нас не прожил…Ребята не забижали его, он среди них самый сильный был, да и с  обслугой со всей ладил- тихим был. Ночью в субботу, в аккурат на октябрьские праздники   пожар у нас случился, в корпусе для малышат. Не приведи Господи, крики, визг, корпус то старый, деревянный, как спичка вспыхнул, а спальня на втором  этаже.   Все растерялись, бегают, я внутрь было сунулся, да куды там, жар, пламя, дым. И тут как гром с неба голос :
- Простыни несите! Простыни несите!   Простыни несите!......
Смотрю Пират на  березе, вровень с окном на втором этаже. Мы все кто был, в прачечную кинулись, за простынями, она как раз рядом с корпусом, похватали быстро и назад под окна. Натянули по три в Дед открыл окно, достал папиросу и закурил. Затянувшись несколько раз, продолжил:
- Дело быстро пошло. Из мальцов не один не погиб. Немного дымом потравились  и одна дочурка ногу вывихнула, простынь порвалась малость......почитай двенадцать сирот-страдальцев невинных от жути огненной спас, остальных-то родители, слава богу на праздники разобрали.
 Дед поднёс свой старческий,сморщенный кулак к лицу и замолчал. Дым от его папиросы клубясь выходил в открытое окно и смешиваясь с туманом, придавал рассказу необъяснимую энергию, которая с силой воздействовала на моё воображение.На минуту мне показалось, что я улавливаю в этом белом, мутном пространстве, те мысли, которые проносились в разуме Пирата. Докурив папиросу старик обернулся и глядя на меня влажными глазами сказал :
- Сам он не стал прыгать… Ему кричали, просили ….У медички нашей истерика случилась, девка молодая была…А он стоял в проеме окна и вдаль куда то смотрел …минут десять…пока крыша не обвалилась.
Помолчав около минуты он продолжил:
- Разбирательства ЧП около двух недель шло,коммиссия районная приехала, на месте пожарища ничьих останков не нашли, всё дотла выгорело, огонь то всю ночь полыхал,  пожарные то к утру только приехали,когда огня уже в помине не было, потому и причины возгорания установить не удалось,а примерно через тройку месяцев в интернат к нам две девчушки  приехали, подарков навезли всяких-уйму,телевизор даже цветной пожаловали,наш то чёрный еле показывал. Они попросили  показать место где Пират сгорел, ну я отвёл их и оставил.Из доля видел,что они там долго стояли,прижавшись к друг дружке, а когда уходили, я по их заплаканным лицам понял, что убивались они по нему дюже сильно, поэтому и не стал их не о чём расспрашивать и кем они ему доводились не знаю.
 Потом старик рассказал о своей жизни, о дочери, о внуках.
 Дослушав  деда, я взял тетрадь и пожелав ему спокойной ночи, отправился спать.
          На другой день сильно похолодало, зарядили проливные дожди и рыбалка моя кончилась. По приезду домой я решил разобрать и дословно переписать текст из тетради. На это занятие ушла почти неделя. Каждый вечер я расшифровывал и записывал отрывки чьей-то чужой, непонятной мне жизни . И когда наконец я закончил и прочитал все, это «ВСЕ» вдруг ожило, стало реальностью и потрясло  меня  до крайней степени…
     На следующий день на даче я сжег обе тетради, сохранив лишь обложку с рисунком.

 P.S. « Рассказ пирата» я написал почти через восемь лет по памяти. Используя реальные  события и имена, я не смог передать настоящий слог автора этих записей и мир в котором он жил, а может и не хотел, потому что когда давно я почувствовал на себе устрашающее дыхание этого чужого, первобытного  мира.

ЭТО ЕГО МИР!