Человек, который делал всё один раз-

Возможно, многим мой образ жизни покажется странным, но я уже давно перестал обращать на это внимание. Некоторых я удивляю, некоторых откровенно раздражаю, но в целом произвожу такое же впечатление, как и любая диковинная вещица в этом безумном мире.
Во-первых, я не различаю цвета. Вернее я их различаю, но там где я вижу синий, все видят красный. Но если с этим моим отклонением мир ещё может смириться, то следующее уже не лезет не в какие ворота. Дело в том, что я могу выполнять какое либо действие всего, лишь один раз. Не знаю, как это объяснить, словно в моем мозгу срабатывает какой-то выключатель. Взять, к примеру, самое простое рукопожатие. Я поздоровался с человеком подобным образом только единожды. Теперь, когда мне протягивают руку, я просто говорю привет. Мне часто бывает от этого неудобно, но ничего не поделаешь. Ирония происходящего заключается в том, что мой мозг всё понимает. Я понимаю, что должен протянуть руку в ответ, и поздороваться, но моё тело словно отключается. Сложно сказать, чем всё это вызвано, возможных причин может бать уйма. Это может быть связано с тем, что в детстве, когда мне было четыре года, моя мать пыталась утопить меня в ванной. Сказать по правде я не помню как это было, но тем не менее это могло повлиять на моё адекватное восприятие мира. Ещё меня часто били, и били не так, как все представляют себе, насмотревшись голливудских фильмов, а по настоящему. Так, что лицо превращалось в кровавое месиво, а по всему телу были кровоподтёки и гематомы. Возможно, это стало причиной моего странного недуга. По крайней мере, различать цвета я перестал после одной из таких потасовок. Мне конечно кажется, что я отродясь не мог этого делать, но диагноз дальтонизм мне поставили, когда в очередной раз привезли в больницу с сотрясением.
Моя особенность очень сильно портила мне жизнь, и мне приходилось изворачиваться и придумывать такие хитроумные планы, что бы делать обыденные для любого человека вещи, что никому бы такое и в голову не пришло. Мой организм даже научился обходиться без еды, причём это произошло как-то само собой, и я не испытывал при этом какого-то особого дискомфорта. Были, конечно, и исключения из данного правила, к примеру я мог оправлять естественные нужды, пить воду, и спать. Причём в случае со сном, всё происходило тоже не как у людей. Я словно выпадал из реальности на некоторое время. У меня не возникало чувство усталости, просто, когда я моргал, проходило не 400 миллисекунд, как у обычного человека, а семь восемь часов. Причём это было абсолютно незапланированным событием, как когда вы ложитесь спать, и могло случиться со мной в любой момент времени. Это, пожалуй было самым неудобным и неприятным, из всего того неудобного и неприятного, что со мной происходило. К примеру, со мной случился такой случай.
Как-то я возвращался домой, было где-то полдвенадцатого ночи. Я практически подошел к подъезду, как вдруг не с того не с сего, я оказался в компании каких-то полубомжей-полуалкашей, которые сидели возле костра на котором медленно подрумянивалась освежеванная собака. Они бесцеремонно совали мне в руки пластиковый стаканчик, в котором, судя по запаху, был спирт, и предлагали выпить с ними за мир во всём мире. Они, конечно, легко могли принять меня за своего, так как мыться мне в жизни также довелось один раз. Я бы наверное и вовсе превратился в заплесневелый кусок грязи, если бы не одна хитрость. Когда я слышал, как в прогнозе погоды передавали, что сегодня обещают дождь, мне приходилось выходить на улицу и гулять, дожидаясь этого природного душа. Правда, даже это было связано с огромными неудобствами. Так как оказалось, что даже такую безобидную штуку, как прогулку под дождём, я могу совершить лишь один раз. И поэтому когда я выходил на улицу, в ожидании дождя, чтобы освежится, и как только он начинался, я зависал как старый компьютер и не мог пошевелиться. Мне удавалось возобновить контроль над телом лишь тогда, когда дождь заканчивался. И как только это происходило, я изо всех сил бросался бежать под навес, пока он не начался снова, чтобы вновь не превратиться в живую статую. Люди могли проходить мимо, и очень редко кто-то подходил, когда видел меня в таком состоянии.
О личной жизни можно было вообще забыть. Признаюсь честно, я не девственник, у меня был опыт интимных отношений, но и как в случае со многими другими аспектами моей жизни, надеяться, что это когда-либо повториться, мне не приходилось. Я пытался сохранять оптимистический настрой, но чем дальше, тем сложнее мне это удавалось. Единственное в чем я мог дать себе полную свободу, так это в своих мыслях. Соображаю я вполне адекватно, по крайней мере, мне так кажется.
Интересный случай произошел со мной в военкомате, когда мне исполнилось восемнадцать лет. Мой недуг, чуть было не сыграл со мной злую шутку, когда меня хотели забрать в армию.
Психолога и офтальмолога я прошел без труда, так как они просили меня сделать, то чего делать мне пока ещё не приходилось. В их глазах я был самым обыкновенным призывником, который был годен. Проблемы у меня возникли в кабинете у хирурга, когда меня попросили раздеться. В данном вопросе мне помогал отец, после того как он скончался, мне пришлось прибегнуть к услугам специального человека, который переодевал меня каждый день. Он и сейчас помогает мне в повседневной жизни, но речь сейчас не об этом. Когда меня попросили раздеться, я ответил, что не могу этого сделать. Но вот объяснить, почему я не могу это сделать оказалось куда более сложной задачей. После десяти минут нашей беседы хирург изрядно напрягся. Наверное, он думал, что вновь какой-то очередной умник хочет закосить от армии, придумывая какие-то нелепые отговорки. В конце концов, не выдержав с криками: «Сукин, сын ты снимешь штаны или нет!», он подбежал ко мне и стянул с меня джинсы. Странная, скажу я вам, была картина, но тут уж ничего не поделаешь. Так ведь на этом-то главное ничего не закончилось, надеть штаны обратно я тоже не мог. Просить хирурга натянуть на меня джинсы обратно, было не самой лучшей идеей, но что мне оставалось. Самое интересное началось после того, как собравшись с духом, я это сделал. Мне показалось, что сейчас-то он точно меня убьёт. Вены на его шее вздулись от напряжения, а глаза налились кровью.
- Ты что сопляк, совсем оборзел?!
- Но я ведь предупреждал вас о своем недуге.
Но хирург уже не слушал. Схватив меня за шкирку, он швырнул меня в коридор, со словами: «Чтобы я тебя здесь больше не видел!».
Просить кого-то из кучи незнакомых парней в коридоре одеть мне штаны, было гиблым делом. И вот в таком виде я иду в кабинет к психологу, надеясь на его понимание и помощь. Он мне помог, правда, несколько не так, как я хотел. В тот день, я впервые попал в психиатрическую лечебницу. Ну да ладно, это дела давно минувших дней, и вспоминать их нет никакого желания. Сейчас моя жизнь протекает в каком-то непонятном равновесии между тем, что я могу сделать, и чего не могу. Осознав всю плачевность своей ситуации, мне приходиться беречь свои первые разы, для какого-нибудь особого случая. К примеру, я ещё ни разу в жизни не держался с девушкой за руку, прогуливаясь по парку. Мне кажется, что с моим образом жизни мене и не представиться подобная возможность, но всё же я берегу этот свой первый раз, для особенного человека.
Иногда мне удаётся совершать действия, которые мне уже приходилось делать. Для этого мне приходится перекодировать свой мозг, убеждая его в том, что я делаю это первый раз. Взять к примеру самое простое действие, такое как открывание дверей. У меня в доме дверей нет, их все поснимали для облегчения моей жизни, а на входной двери у меня стоит сенсор, который сканирует меня каждый раз когда я встаю напротив двери, и автоматически открывает её. Но как быть в миллиардах других случаев. Для этого мне приходиться придумывать, что-нибудь хитренькое. Мне приходилось открывать двери и ногами, и локтями, и задницей, один раз я сделал это даже при помощи бомжа. Пришлось, конечно, ему заплатить, но результат был достигнут.
Надомной, проводили целую кучу медицинских и научных исследований. У меня в теле, наверное, не осталось не одного выделения, которое бы не прошло целую кучу всевозможных проверок. Что со мной только не делали, я наверное смело могу говорить, что прошел наибольшее количество обследований организма из всех живущих на этой земле людей. Но как бы доктора не ломали себе голову, никто из них так и не смог дать внятного ответа, что со мной происходит. Меня даже внесли в несколько медицинских справочников, как необъяснимое явление природы человеческого организма. В конце концов, я просто смирился со своим печальным положением.
Со временем человек может привыкнуть ко всему, и я был не исключением. Мне пришлось нанять помощника, который должен был делать моё существование более менее сносным, пришлось также подстраиваться под ритм жизни, но в конечном итоге мне это удалось. И вот жизнь, стала обыденной и размеренной, конечно не такой размеренной как у всех остальных людей, но всё же. Мне даже удалось устроиться на работу в одну из местных газет. Меня взяли вести колонку полезных советов. Это конечно была не какая-то грандиозная рубрика, но и на этом спасибо. У меня был небольшой столик в углу общей комнаты, и собственный стенографист который печатал всё, что я ему говорил. Его звали Жак, он был приятным малым, и мы с ним быстро сдружились. Он не стеснялся меня подкалывать в отличии от всех остальных, и относился ко мне как к самому обычному человеку. Я был ему за это очень благодарен, но порой его шутки раздражали.
Однажды он подложил мне на стул канцелярскую кнопку. Ничего не подозревая об этом, я на неё сел, и как только я это сделал, то почувствовал, что-то новое и не приятное. Та самая колющая боль, когда твоё мягкое место бесцеремонно пронзает холодная сталь кнопки. Самое хреновое во всём этом было то, что я не мог встать. Еле сдерживаясь, чтобы не убить Жака, я прохрипел ему не своим голосом: «Подними меня быстро!». Каким же облегчением было достать эту маленькую металлическую дрянь из своей задницы. На следующий день Жак провернул тот же самый фокус, но на этот раз ожидаемого эффекта не последовало. Всё дело в том, что испытав, какое либо негативное ощущение моё тело блокирует его в дальнейшем. Вот так, я могу испытать тысячу разных болевых ощущений, но только один раз. И так Жак ожидал увидеть мое перекошенное от боли лицо, но сегодня этому было не суждено случиться. Но этот гад оказался куда более изобретательнее чем я думал. Он начал экспериментировать с разными видами кнопок, и это сработало. Достаточно было наималейшего отличия от предыдущей кнопки. Мои болевые ощущения казалось бы ничем не отличаются друг от друга, но видимо мозг всё же улавливал разницу, и не блокировал их.
Благодаря этому я понял, что если изменить ощущение на какую-то ничтожно незначительную часть, можно заново ощутить некоторые давно забытые радости. К примеру, моё тело уже лет эдак десять не воспринимало тепло и холод. Я решил поэкспериментировать, хуже мне от этого всё равно бы не стало, так, что я ничего не терял. Самым первым из моих экспериментов, был опыт с чаем. Мне стало интересно почувствую ли я, как горячий чай спускаясь по моей гортани растекается по желудку. В этом случае меня ждал успех, сделал первый глоток, я сразу же почувствовал как тепло растекается по моему телу, обволакивая меня невидимой плёнкой. Это было настолько приятно, что я бы расплакался от удовольствия, если бы только мог. Многие испытывают это чувство каждый день, даже не подозревая, как же им повезло. Это тепло напомнило мне о доме, о каком-то незримом, далёком месте в котором я чувствовал себя в полной безопасности. Когда горячая жидкость растворилась в желудке, мне захотелось испытать это чувство ещё раз, но сделав второй глоток, я ничего не почувствовал. Это было так словно вам на рождество подарили игрушку, о которой вы мечтали, разрешили поиграть с ней пару минут, а потом забрали её навсегда.
С огромным воодушевлением воспринял я свою небольшую победу. Для меня это послужило первым звоночком для продолжения своих опытов. Мои амбиции были грандиозны, но в конце концов они так же грандиозно провалились.
Всё началось с одной девушки, возможно, это и банально, но все всегда начинается с девушки. Это такой негласный закон, которому починяется всё, любая история, связанная с мужчиной всегда начинается с девушки. Так вот, я не был исключением.
Мы познакомились, в одном из этих огромных, безликих торговых центров. Я стоял возле полок с хлебом, и выбирал, что взять, когда она показалась из-за стилажей. В её походке была грация, она была словно балерина, кружащаяся в танце, между продовольственными рядами. В её поступи было, что-то величественное, что-то необъяснимо манящее, и затуманивающее разум. Я стоял, нагло глазея на это прекрасное создание, и не заметил как у меня из рук выпала буханка хлеба. Дальше всё происходило по стандартной схеме. Я застыл над хлебом, в попытке хотя бы на этот раз пересилить себя, и поднять его с пола, но всё было четно. Меня это начинало очень сильно раздражать, и я готов был на всё, чтобы поднять этот хлеб. У меня иногда случались приступы гнева, которые мне с трудом удавалось подавлять. В такие моменты жизнь казалась особенно нестерпимой, и отвратительной. Но вот словно луч солнца разрезавший кромешную тьму появилась она, та которая несколько секунд назад пробудила во мне, что-то прекрасное и тёплое. Она подняла упущенный мною хлеб, и дала его мне в руки.
Она была прекрасна, словно ангел, спустившийся с небес, чтобы пробуждать внутренний свет в сердцах людей, и забирать их боль. В этот момент, когда наши взгляды встретились, казалось, что больше ничего не имеет значения. Я забыл об о всём, что меня беспокоило, весь мир исчез, и существовали только мы вдвоём.
В чувства меня привели её слова.
- С вами всё в порядке?
Какой же чудный, милый голосок, подумал я про себя.
- Мистер с вами всё в порядке?
- А…, да теперь всё хорошо. Спасибо, что помогли с хлебом.
- Да, не за что.
- Понимаете, просто у меня специфическое, я бы даже сказал уникальное расстройство.
- Оно как-то связано с хлебом?
- Наверное, в некотором смысле можно сказать и так.
- И, что же это если не секрет?
- Я могу выполнять какое-нибудь определённое действие только один раз.
- Что, что?
- Да, именно так. Меня даже внесли в несколько научных медицинских пособий. Если вы мне не верите, то можете взять энциклопедию психосоматических расстройств, и проверить.
-Ну, конечно.
- Если вы не верите мне, то мы можем провести небольшой следственный эксперимент прямо сейчас.
- И как же мы это сделаем?
- Давайте вы бросите мне, что-нибудь, а я это словлю, а когда во второй раз вы сделаете то же самое, то убедитесь, что я могу делать одно действие, один раз.
- Но ведь вы можете сделать это нарочно.
- А мы возьмём, что-нибудь такое, что здоровый человек не захотел бы на себя опрокидывать, к примеру, бутылку кефира.
- Ну, что же давайте.
Честно признаюсь, я этого не ожидал, но и отступать мне тоже не хотелось, поэтому мы начали наш маленький эксперимент. Моя милая ассистентка взяла с полки пол-литровую бутылку кефира, и без предупреждения швырнула её в меня. Ещё бы немного и она попала бы мне в голову, но мне всё же удалось её словить.
- Я думал, мы сделаем это несколько иным путём. Станем друг напротив друга,  и по счёту вы бросите мне бутылку.
- Но тогда я не как не проверю подлинность ваших слов.
После этой фразы вторая бутылка полетела в мою сторону. По моим скромным предположениям бутылка должна была попасть мне в грудь, беря во внимание её траекторию. Для меня ход времени изменился, и уже в замедленном действии я наблюдал как переворачиваясь в воздухе, бутылка до краёв заполненная белой жидкостью медленно приближается. Мне даже стало интересно, какой из оттенков боли я испытаю, при попадании в меня кефиром. Я был более чем уверен, что испытаю хоть что-то, так как подобного опыта в моей жизни пока ещё не было.
И вот наконец-то всё произошло. Бутылка попала мне в грудь, и прошлась своим донышком по парочке рёбер. Скажу честно ощущения были не из приятных. После этого, она упала на пол и разбилась, а я корчась от боли согнулся пополам.
Увидев всё это, девушка поспешила мне на помощь.
- Боже мой, почему вы её не словили?
- Я же вам объяснял причину.
- Неужели вы действительно делаете всё только один раз.
- Вы не поможете мне разогнуться?
- Да, конечно.
Её прикосновение было чем-то новым, и я это почувствовал. Это было очень приятно, и в тоже время так знакомо. Словно пытаешься вспомнить полузабытый сон, который снился тебе когда-то давно. Ты пытаешься вспомнить его, вызываешь в своей памяти какие-то невнятные размытые образы, и уже кажется, что ты вот-вот всё вспомнишь, но он всё же выскальзывает из твоих мыслей. Прикосновение ангела, прекрасная симфония нейронных связей пронизывающих мою сущность. По моему телу пробегает дрожь, я чувствую её горячее дыхание на своей шее, это самое приятное ощущение которое, мне когда-либо доводилось испытывать. Усиленная физической составляющей, волна новых ощущений плавно растекается по моему организму, наполняя каждую клетку моего тела смыслом.
- Ну, что с вами всё в порядке?
- Теперь уже да. Извините, но я не могу не спросить, вы не хотите со мной пообедать, прямо сейчас? Я знаю одно превосходное место, где подают самые вкусные в этом городе тосты. То есть мне не доводилось их пробовать, но все кто их ел, отзываются о них лишь положительно.
- Даже не знаю.
- Соглашайтесь, неужели, что-то может помешать двум взрослым привлекательным людям, насладиться компанией друг друга, и приятно провести время?
- Это может сделать моя дочка.
- Я люблю детей, хотя наверное эта фраза прозвучала неуместно. Извините, я не знал, что вы замужем.
- А я и не говорила, что замужем.
- Это значит, что у вас просто есть парень?
- И снова не верно. Говоришь, что делаешь всё только один раз, а при мне уже дважды ошибся.
- Тогда разрешите, я хоть проведу вас до дома.
Так я повстречал свою первую и единственную любовь. Эта девушка впоследствии стала моей женой, и мы прожили пять счастливых лет вместе. За это время я практически забросил свои эксперименты, мне не хотелось ими заниматься. Я полностью был поглощен семейной жизнью, и всё свое свободное время уделял малышке Маше. За то время, которое я провёл в этой семье, она стала мне родной, и я воспитывал её как собственную дочь.
Но то, что я так беспечно забросил свои опыты и тренировки, сыграло со мной злую шутку. Моя болезнь как оказалось хоть и медленно, но уверенно прогрессировала. Этого было практически не заметно, до того проклятого дня, когда я вышел на прогулку, и не смог вернуться. И как только это случилось, болезнь с пугающей скоростью начала разрушать мою жизнь. Во-первых, я перестал моргать, это случилось как-то неожиданно, как-то само собой. Я даже не сразу это заметил, я обратил на это внимание только тогда, когда мои глаза начали печь, из-за того, что пересохли. Мне пришлось руками закрывать и открывать себе веки, чтобы хоть как-то с этим бороться. Наверное, со стороны зрелище было занимательным, но мне в тот момент было не до смеха. У меня начался приступ паники, которых у меня признаться честно не было уже давно. Мне стало действительно страшно, что вслед за этим может произойти, что-нибудь действительно страшное. Например, я сейчас могу сделать последний вздох в свой жизни, и задохнуться на месте. Лишь через несколько минут мне удалось преодолеть паническую атаку.
Во-вторых, пройдя где-то десять кварталов, я понял, что не могу остановиться. Мои ноги перестали меня слушаться, и несли меня неизвестно куда. Через пару часов я уже был за городом, ноги несли меня по обочине бесконечного, серого шоссе, которое как мне казалось, вело меня в никуда. Я не мог остановиться, не мог повернуть назад, как оказалось, я даже не мог говорить. Ещё через пару часов я утратил контроль над руками, и всеми остальными чувствами. Глаза пересохли, и наверное жутко болели, хорошо, что я ничего не чувствовал. Моё шествие продолжалось уже как минимум восемь часов, и мне казалось, что мои ноги уже стёрлись до крови. Запертый в своей собственной голове, я был немым наблюдателем. У меня не оставалось иного выбора, кроме как просто смотреть в перёд в надежде, что какая-нибудь проезжающая машина не заметит меня и собьёт. Единственное, что меня тревожило, так это то, что я больше не увижу свою семью, что у меня больше не будет возможности прочитать моей Машеньке сказку перед сном, что я больше не смогу вдохнуть аромат своей жены, и заглянуть в её прекрасные зелёные глаза. Было больно осознавать, что я больше никогда их не увижу.
После этих мыслей мною завладела злость, я ненавидел себя за то, что ничего не могу с собой сделать. Чёрт побери, в конце концов, это ведь моё тело, неужели мне не удастся с ним совладать? Нужно собраться с силами, и взять контроль на себя. Мне показалось, что вся моя сущность напряглась, но тело оставалось в таком, же состоянии как и было, абсолютно никаких изменений не произошло. Эта неудача лишь заставила меня действовать с двойной силой. Я напрягался изо всех сил, чтобы вернуть управление над телом себе, но всё было напрасно. У меня не получилось пошевелить даже пальцем, на руке. Неужели это означало конец? Неизбежный, бесславный конец моей жизни, которая оборвётся вот так посреди ночной дороги, под колёсами какого-нибудь джипа, или ещё какой-то машины. Меня это не устраивало, единственное, что у меня было это надежда, и я не собирался сдаваться. Нужно было что-то придумать, сделать, что-то такое, что перезагрузило бы мой организм, и вернуло бы мне над ним контроль. Нужно было снова мыслить не стандартно, но за столько лет размеренной обыденности, я абсолютно утратил этот навык. От этого зависела моя жизнь, а я ничего не мог придумать. Идей у меня не было, я был бесполезным наблюдателем, запертым внутри своего черепа. Хотя ведь именно мысль порожденная разумом, даёт команду организму и тот воплощает её в жизнь. Ну, а разум вроде пока ещё на моей стороне. Для начала нужно сконцентрироваться на чём-то незначительном, например, пошевелить мизинцем на левой руке. Все свои силы я бросил на это, мне казалось, я сейчас взорвусь от напряжения, но ничего не происходило. Моё бездумное тело неслось по обочине, на встречу восходящей луне, и ничего не делало. Минут пять я бился над этой непосильной задачей, и вот наконец-то это произошло, мой мизинец на левой руке согнулся. Этот успех меня подстегнул, и я попытался вновь овладеть своим телом, которое как мне казалось вот, вот развалиться если я не остановлюсь, и не присяду отдохнуть. Практически целый день ноги несут меня неизвестно куда, и за всё это время я не выпил ни капли воды и ни разу, не моргнул. Какая же адская боль меня наверное ждала, после того как я приду в себя. Но мне было наплевать на это, главное вернуться домой к семье, которая меня ждёт. Всё это только раде них, чтобы ещё раз заглянуть в любящие глаза, и понять, зачем я живу. Эти мысли оказали на меня очень сильное влияние, я почувствовал такой прилив сил какой не чувствовал уже многие годы. Мне казалось, что сейчас я способен абсолютно на всё, и для меня не существует невыполнимых задач. Собрав всю эту мощь в единое целое, я приказал своему организму остановиться, и это сработало. Ноги остановились, но тело по инерции продолжало двигаться, и я кубарем покатился вперёд. Пролетев несколько метров, мне всё же удалось остановиться. Первым, что я почувствовал, была адская, нестерпимая боль. Болело всё тело, но сильнее всего ноги и глаза. Оказывается, вся подошва на моих кедах стерлась, из-за того, что я постоянно шаркал, и все ноги были в крови, они скорее напоминали рваные ошмётки плоти, нежели ноги. От одного взгляда на них мне становилось страшно, и появлялись рвотные позывы. Но и глаза не давали о себе забыть. Когда я возобновил контроль над своим телом, и моргнул впервые за десять часов, мне показалось, что кто-то насыпал битого стекла мне в глаза. Я сразу же расплакался, но от этого было ещё больнее. Таким беспомощным мне ещё не приходилось себя чувствовать, даже тогда когда меня поднимали с кровати, из-за того что сам я этого сделать не мог.
Час ночи, вокруг меня стеной стоит лес, за последние пару часов я не видел не одной машины, и у меня с собой нет телефона. Ситуация попахивает безнадёжностью, но отчаиваться не стоит, иначе сдавшись я могу здесь и умереть. К тому же вот уже несколько часов меня не оставляет чувство, что во мне, что-то изменилось.  Это было смутное ощущение на уровне догадки, но всё же оно меня не покидало. Тогда я попытался подняться на ноги, и каково же было моё удивление, когда мне это удалось. Чёрт побери, моё сердце забилось чаще, а дыхание сперло. Неужели, неужели болезнь отступила? Нужно было это проверить, и я хлопнул в ладоши, потом ещё раз, и ещё раз. Не знаю что со мной произошло, но теперь я был свободен, свободен от того недуга, который делал мою жизнь невыносимой, вот уже столько лет. Я радовался как младенец, по моим щекам безудержным потоком текли слёзы, которые так же являлись подтверждением моего чудесного исцеления.
Обернувшись, я заметил как на меня несётся машина. Водитель, по-видимому, не видел меня и не собирался тормозить, а у меня не было сил, чтобы отпрыгнуть. Холодный свет её фар, который в темноте напоминал глаза какого-то неведомого зверя, будет последним, что я увижу в этой жизни.