Сбой

Алан с удивлением рассматривал листок. Как это могло получиться? Он не понимал. Если бы листок был один, то Алан заподозрил бы одноразовый сбой программы. Но программа сбоила ежедневно. Доказательством тому было полтора десятка похожих друг на друга листов.
- Я это не программировал, - сказал он, поднимая глаза на жену.
Ульрика, сложив руки на груди, с вызовом смотрела на него, чуть прикусив губу. Визуальный ряд преобразовался в яркий сигнал: «Она хочет устроить скандал». Короткий внутренний монолог, анализ чувств, - Алан понял, что и он хочет наорать на кого-нибудь, возможно, разбить тарелку или даже, - о, какая заманчивая мысль, - подаренную тещей вазу из розового стекла. Все потому, что другого выхода своей растерянности он не видел.
- Я это не программировал! – куда резче повторил он, нахмурившись.
- А кто же это мог сделать? Это программа! Сама по себе она не перестраивается! – голос Ульрики казался колючим, звучал неприязненно. Алан не любил ссориться с женой, но сейчас это было лучшее, что он мог придумать.
- Но я ее не перестраивал! – процедил он, замечая, как челюсть чуть съехала вправо, а верхняя губа поднялась, обнажая зубы. – У твоей мамочки бывают иногда странные идеи. Может, это ее рук дело, а мы зря голову ломаем?
- Как ты смеешь?! – взвилась жена. – Причем тут моя мама? Почему ты все время ее в чем-то обвиняешь?
- Не знаю. Может, потому что она все время вмешивается в нашу жизнь? – выдвинул предположение Алан, вспоминая еженедельные визиты и почти ежедневные звонки тещи. Он любил жену, но ее одну, а не в комплекте с Сабиной. Ему казалось, что теща все время настраивает Ульрику против него, рассказывая, что Алан, по ее мнению, должен делать для жены, для дома. Попытки ограничить общение Ульрики с ее мамой приводили только к ссорам и обидам. Иногда из-за этого они с женой не разговаривали несколько дней. И Алану приходилось просить прощения, потому что жену он все-таки любил. Очень.
- Ничего она не вмешивается! Она помогает мне, помогает нам! – Ульрика завела знакомую аудиозапись. По закону подлости именно в этот момент должна была раздаться трель телефона, а на настенном экране должно было появиться объемное изображение «обожаемой» Аланом тещи. Поэтому он даже не удивился, когда пару мгновений спустя услышал трель звонка и увидел перед своим носом до боли знакомый портрет.
- Извини, что я накричал на тебя, - выдавил Алан, пока жена не успела ответить на звонок. – Я просто не знаю, что делать и что думать.
Ульрика открыла было рот, чтобы по своему обыкновению сказать резкость, но прикусила язык и, кивнув, тоже попросила прощения. «Пойти к семейному психологу было хорошей идеей», - подумалось Алану. – «Действительно помогает».
- Мы справимся с этим, - она улыбнулась растеряно и грустно.
Он кивнул и вышел из комнаты. Слышать голос Сабины ему хотелось сейчас меньше всего.

Ирма сбоила по-прежнему. К графическим сбоям добавились и аудиопомехи. Она выдавала какие-то неопознаваемые обрывки мелодий, меняя мотивы по нескольку за час. Алан наблюдал за ней все выходные. Ульрику отправил к Сабине. Та ссора на неделе была первой ласточкой нервного срыва, как объяснила Алану психолог. Жене нужен был перерыв, смена обстановки, а потому Алан, как любящий муж, предоставил ей такую возможность.
Поведение Ирмы ему не нравилось. Она исправно выполняла основные команды, но самовольно включила в арсенал своих действий новые. Он думал, что изучил ее в полной мере, за четыре-то года. Но оказалось, что это не так. Теперь Алан задумчиво следил за созданием Ирмой нового графического шедевра, поглаживая чуть выпуклые рубцы у себя на руке. Пунктуальность, обязательность, честность, откровенность, любовь к родителям, моногамность,  деловое чутье, умение быстро оценивать психологический настрой собеседника и многие другие. Всем этим наделили его родители и современная наука. Под привычными, родными рубцами скрывались нейрочипы, усиливающие в нем положительные качества, подавляющие негативные. И нейрочипы никогда не ошибались, их трудно было повредить, их тонкие настройки сохранялись больше столетия, обеспечивая счастливую жизнь миллиардов и нулевую преступность. Как побочный эффект. Когда-то давно Алан интересовался этой отраслью, разработками, историей нейрочипов. Самые первые версии, конечно же, не были совершенными. Их настройки мог сломать простой вирус, например грипп. И тут Алана осенило, вдруг с программой Ирмы то же самое? Мало ли, вдруг, какой компьютерный паразит?
В понедельник он пропустил работу, повез Ирму на тестирование. Подумав, как следует, в этот же день подкорректировал один из своих нейрочипов, добавив терпимость к теще. Надоело ругаться с любимой женой. Алан понимал, что ни к чему хорошему постоянные ссоры не приведут. Ирму оставили в центре на три дня и лишь потом разрешили забрать ее домой. Сотрудники центра заверили, что нашли способ решения проблемы. Для Алана и Ульрики составлена новая инструкция. Ее было рекомендовано изучать вместе. Под воздействием нейрочипа «терпимости к Сабине» Алан даже предложил Ульрике пригласить маму. Инициатива была тут же с воодушевлением подхвачена. И вот они втроем сели за стол, распаковали безликий белый пакет с инструкцией. Вместо ожидаемого кристаллического экранчика в пакете обнаружилась книга и сопроводительное письмо. «Уважаемые господин и госпожа Верли! Все происходящее с Ирмой  совершенно нормально. Чтобы узнать подробности, внимательно прочитайте приложенную книгу». Но больше всего Алана поразили последние фразы, написанные огромными буквами: «ГОРДИТЕСЬ СВОЕЙ ДОЧЕРЬЮ! ОНА – ТВОРЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ!». Трое взрослых молча, не находя слов от изумления, смотрели на эту надпись.
Ирма, напевая какую-то песенку, вскарабкалась на стул рядом с Аланом и сунула папе в руки новую картинку. Схематические фигуры троих взрослых, - одного мужчины и двух женщин, - и одна детская, с длинными, как у самой Ирмы светлыми косичками. Все люди улыбались, держась за руки, а над ними висела радуга и сиял желтый круг солнца.

Опубликовано на СИ 01.07.2013