Поцелуй судьбы

«Одиннадцатая заповедь: «Не прелюбословь!» (Ежи Лец)

Предисловие.
Некоторые  меня упрекают, что о любви я пишу чёрство, сухо и вообще – не о том.
С целью исправления ситуации и написан сей опус.

1
Страсть кипела неугасимым пламенем,  периодически вырываясь пеной оргазма. Неистребимую жажду любви не могли утолить даже неиссякаемые потоки бесконечных женщин, проходивших через него. И ни одна из них не оставалась недовольной, следствием чего было постоянное преследование с их стороны с одним лишь требованием – возьми меня взад!
В смысле – обратно! То есть - опять! 

Но постоянно кипящий и булькающий огнь металла любострастия не затрагивал его сердца, оно оставалось леденяще холодным и сумрачным даже в самые ясные дни, потому что всю свою жизнь он любил только одну – ту единственную, которую так странно потерял ещё в девятом классе! 
В бессонные ночи, ворочаясь в жаркой постели, пропитанной горячечным потом одиночества, ему грезилось лишь одно – тот поцелуй на школьном балконе на новогоднем балу.
Больше они не целовались, что до настоящего времени переполняло его  душу и лилось через край неизбывной тоской по ним - мягким, податливым, жарким губам возлюбленной…   
Эта тоска занозой сидела в нём постоянно, хотя внешне он был весёлым и любвеобильным затейником с большой буквы.

2
И вот однажды, сбежав в очередной раз от преследования надоедливых любовниц, он очутился в глубине старого парка.
Стояла глубокая осень,  мёртвые листья уже покинули родные деревья и теперь отсвечивали ледяным глянцем под ногами.
Казалось, природа погружена в кому серого безмолвия межсезонья, что в полной мере  соответствовало душевному климату нашего героя, и он, чувствуя бесконечную благодарность от единения с природой, полностью отдался своей бесцветно-чёрной тоске.
Из этого состояния его вывела ворона, закаркаашая на вершине голого, корявого дуба.

Очнувшись, он огляделся и заметил метрах в пяти от себя обтрёпанную бомжиху, которая, скрючившись, ковыряла кривой клюкой в кустах в поисках пивных бутылок.
Отвлекшись от своего занятия, женщина бросила на него взгляд.
Их глаза встретились.
«Неужели!» - мелькнуло в его голове.
Да!
Это была ОНА! 
Истрёпанная, побитая и истерзанная нелёгкой женской долей… но  ОНА!
И губы!
Это были ТЕ губы, которые он исступлённо целовал в бреду бессонных ночей!
Ооо!
Они были по-прежнему прекрасно свежи и благоухали первой любовью юности, которую не могли заглушить ни перипетии, ни превратности, ни неурядицы жизни.

3   
Потом всё было, как во сне!   
Денег он не считал. Какие деньги, когда речь шла о счастье его любимой, с которой, так чудесно, невзначай воссоединила их судьба-разлучница!?
И вот они у него дома.
Она был прекрасна в свете десятка зажженных свеч, бросающих мягкий неровный свет на гипюровое, прозрачное,  длинное платье, обшитое живыми розами цвета утренней зари. Высокая причёска открывала, как всегда, милое для него лицо.
И эти губы!
Ооо!

В тонких высоких бокалах леденело, играя, вино.
- Я тебя вспоминал… - неуверенно начал он.
- Я тоже! – перебив его, мягко ответила она.
- Давай, за нас…
Он запнулся,  спазмы судорогой сжали горло,  говорить он больше не мог.
Она молча кивнула и пригубила бокал.
Он выпил следом.
Тысячи мельчайших пузырьков, беспорядочно шипя и лопаясь, острой струёй, прокатившись по гортани, со страшной силой вдарили по мозгам.
Мгновенно впав в блаженство, он воспарил над своей никчёмной жизнью и почувствовал, как безмерное счастье переполняет его истерзанную душу живительной влагой.
В нос шибануло, из глаз брызнули слёзы, и это сильнейшее потрясения швырнуло его в благостное небытиё.

4
Сознание возвращалось медленно и болезненно, а горькая сухость во рту не способствовала нормальному восприятию окружающей среды.
Когда он всё же сфокусировал мозги, то, оглядев комнату, обнаружил, что эта самая среда за ночь сильно обеднела.
В общем, обнесли его по полной!

Самыми странными были две вещи.
Со стенки исчезла «плазма» с экраном полтора на два тридцать, а на столике грабитель оставил магнитофон.
Немного поразмыслив, он нажал клавишу «пуск».
- Я тебя всю дорогу вспоминаю, сволочь, как ты жизнь мою  поломал! Забыл, жадоба, как математику не дал  списать на контрошке в последней четверти?! Вот оно наперекосяк-то и пошло  из-за той тройки в году!  Поживи теперь, как я – в нужде да нищете! Казёл безрогий! Ха-ха-ха!
Дальше запись  сорвалась на развесёлую Верку Сердючку: «Хорошо! Всё будет хорошо!....»

5
Он тупо смотрел на пустую стену и думал.
- Как же она телек-то смогла упереть!?  Как была дура, так и осталась! Он же не работает!

6
А за окном шёл дождь.