Беседа с махатмой

Я вошел в хорошо освещенную просторную комнату и от неожиданности остановился, увидев сидящего за столом красивого молодого мужчину. В моем воображении махатма представлялся глубоким седовласым старцем и я невольно подумал, что этот молодой человек исполняет обязанности секретаря. К тому же я находился в Индии, а сидящий за столом мужчина совсем не был похож на индуса. Однако, комната в которой мы находились, не была похожа  на приемную, она больше напоминала рабочий кабинет писателя или небольшую библиотеку. Боковые стены этой просторной комнаты была полностью заставлены стеллажами с книгами. Махатма сидел за большим письменным столом и молча меня разглядывал.
Я в нерешительности переминался с ноги на ногу , все еще не веря в то, что передо мной сидит именно махатма, а не обычный индус и наконец выдавил из себя начальное слово любого человеческого диалога.
 - Здравствуйте, - негромко сказал я, начиная испытывать неловкость от того, что все мои мысли под пристальным взглядом этого необыкновенного человека спутались в снежный ком, не желая выстраиваться в стройную линию.
Все мои мысленные построения, которые я заготовил перед этой встречей, внезапно рухнули, и я окончательно забыл, с чего я собственно хотел начать и что узнать.
Махатма не ответил на мое приветствие и пауза начала затягиваться. Я чувствовал себя прескверно и глупо. Наконец, когда я решил извиниться и честно признаться, что к этой встрече я не подготовился, махатма внезапно пришел мне на помощь.
 - Я долго наблюдал за тобой, - заговорил он, -  за твоими титаническими попытками отыскать ясность там, где ее нет и в помине и в конце концов решил, что твое интеллектуальное упорство заслуживает того, чтобы кто-нибудь его перенаправил в нужную сторону.
Махатма взглянул на меня и, улыбнувшись, спросил:
- Ты будешь беседовать со мной стоя или все-таки сядешь?
Не получив приглашения сесть, я по-прежнему стоял как провинившийся ученик, переминаясь с ноги на ногу. Наконец, я отодвинул стоящий рядом с письменным столом стул и, в свою очередь улыбнувшись, ответил:
 - Да, пожалуй я сяду.
Устроившись поудобнее на мягком стуле рядом с махатмой, я приготовился к долгой и увлекательной беседе.
 - Ты даже представить себе не можешь, - снова заговорил махатма, - как тяжело разговаривать с обычными людьми.
 - Почему? - не понял я.
 - Потому что подавляющее большинство обычных людей неискренни.
 - Полагаю, ко мне это не относится? - осторожно спросил я.
 - Это относится и к тебе, - спокойно ответил махатма, - и именно поэтому ты не можешь достичь ясности, которую так упорно ищешь. Причина твоих титанических, но безуспешных усилий довольно проста — ты неискренен.
 - Мне, конечно, сложно подвергать сомнению ваши слова, - возразил я, - но я позволю себе с вами не согласиться. Я всегда был человеком искренним.
 - Я говорю не о правдивости, - махатма говорил мягким, но уверенным голосом, - я нисколько не сомневаюсь в том, что ты всегда говоришь правду, но правда и искренность это далеко не одно и то же.
 - Какая же между ними разница? - слегка удивился я, - эти два слова по сути синонимы.
 - Они являются синонимами для обычных людей, а обычные люди, как я уже сказал тебе, нескренни.
Я молчал, ожидая более детального разъяснения.
 - Правда подразумевает наличие лжи, - продолжил махатма, - а искренность опирается только на ясность, которой из обычных людей не обладает почти никто. Я сказал почти, потому что есть некоторые индивидуумы, вроде тебя, - махатма с улыбкой взглянул на меня, - которым посчастливилось родиться с поразительно острым интеллектом. Настолько острым, что ты легко распознаешь глупость, которая лежит на поверхности, но в упор не видишь неискренность, из которой эта глупость произросла.
 - Например? - с интересом спросил я.
 - В качестве примера можно рассмотреть начало нашей беседы. Я имею в виду слово «здравствуйте», которое ты произнес.
 - Где же тут неискренность? - поразился я, - говоря это слово я был предельно искренен.
 - Ты ошибаешься, - все так же спокойно возразил махатма, - ты поздоровался только потому, что так принято у обычных людей. Иными словами, просто потому, что среди людей существует такая договоренность. Этакие придуманные ими правила приличия. Давай рассмотрим эту ситуацию, при условии, что этой договоренности нет. Возникло бы у тебя в этом случае желание поздороваться?
 - Ну...,- я замялся, пытаясь представить себе группу людей, которые друг с другом не здороваются, - в этом же нет ничего плохого.
 - Ты прямо сейчас проявляешь неискренность, - сухо произнес махатма, - и даже не замечаешь этого.
Я вскинул на него удивленный взгляд, не понимая, что он хочет этим сказать.
 - Ты ушел от ответа на поставленный вопрос, - пояснил махатма, - я не спрашиваю тебя хорошо это или плохо, я спрашиваю возникло бы у тебя желание здороваться или нет?
 - Не знаю, - честно ответил я, - и не знаю именно потому, что не могу представить в своем воображении общение людей, у которых отсутствует эта договоренность.
 - Эта неискренность,  - неожиданно мягко заговорил махатма, - то есть, следование не своим собственным желаниям, а следование принятым схемам поведения, настолько въелась в каждую клетку твоего мозга, что ты даже в воображении не может представить себе общество людей искренних. И имея такую чудовищную неискренность, ты пытаешься достичь какой-то ясности.
Я молчал, кусая губы и глядя в пол.
 - Однако, в своем желании достичь ясности, - продолжил махатма, - ты упорен как вол. Я читал в интернете все твои произведения и могу уверить тебя, что тебе достаточно направить свое титаническое упорство и свой острый интеллект на достижение искренности и ты в сотню раз быстрее достигнешь того, чего желаешь достичь.
 - Но как это сделать? - спросил я, - то есть, с чего нужно начать?
Опираться только на желания. Я приведу тебе всего лишь пару примеров, но полагаю, что тебе их будет вполне достаточно, чтобы разобраться во всем остальном самому.
 - Я слушаю.
 - Итак, ты входишь и говоришь «здравствуйте». Скажи мне, есть в этой ситуации желание, чтобы я в ответ поздоровался с тобой?
 - Конечно, есть.
 - Есть, но только при  условии, что существует некая договоренность или схема поведения. А если этой схемы нет? Вдумайся. Ты реализуешь желание сказать слово «здравствуйте». Где ты видишь хотя бы намек на то, что это означает желание, чтобы я поздоровался с тобой? Его нет. Таким образом, если я отвечу на твое «здравствуйте», то тем самым я додумаю это желание, то есть проявлю неискренность. Еще один пример. Ты стоишь, переминаясь с ноги на ногу и, согласно принятой схеме поведения, ожидаешь приглашения сесть. Но если этой схемы нет, то откуда мне знать, есть у тебя желание сидеть или желание стоять? Следовательно, если бы я предложил тебе стул, то додумал бы твое желание сесть, то есть, проявил бы неискренность.
 - Но в таком случае получается, - удивился я, - что все эти схемы поведения, правила приличия, этикет и так далее выстроены на тупости?
Махатма внезапно поднялся и, не говоря ни слова, покинул кабинет.

Я продолжал сидеть в одиночестве, погруженный в свои мысли, как вдруг в комнату вошла поразительной красоты индианка.
 - Я прошу прощения, - тихо сказала она,  - но Махатма сможет принять вас только через неделю.
 - Что? - я вытаращил на нее глаза, - через неделю? А с кем я только что беседовал?
 - В с кем-то беседовали? - в свою очередь удивилась индианка.
Я поднялся со стула, совершенно сбитый с толку.
 - Так вас записывать на прием?  - спросила девушка.
 - Нет, - уверенно ответил я, - полагаю, что я не готов еще к встрече с Великим Махатмой.
 - Ну что ж, в таком случае до свидания, - индианка слегка поклонилась и я покинул это учреждение с твердым намерением стать человеком искренним.