Воровство

История эта произошла много лет назад, в сталинские суровые времена. Но прежде чем
рассказать о ней, я хотела бы поведать о своей бабушке, Анастасии Перфильевне,
в детстве и юности просто Насти или чаше её называли Стася. Родилась и росла она
в бедной, если не сказать нищей семье, ещё при царе Николае втором, т. е. в дореволюционное время. И вот когда ей исполнилось четырнадцать лет её родители
отдали в прислуги в богатый дом. Житьё было там не сладкое, была она и нянькой,
много работы по дому приходилось выполнять, рано вставала, поздно ложилась. Платы
никакой не получала, работала за то что её кормили и давали ночлег, а родителям
одним ртом меньше. И приехал как-то раз к её хозяевам сапожник из соседнего
села, весьма обеспеченный молодой мужчина. Слыл он по округе очень умелым сапожником, мог не только чинить но и шил обувь любого образца и фасона,даже модельные туфельки для модниц. Вот он и приехал чтоб снять мерку у хозяйки, чтобы сшить туфли. Тут он и увидел Настю, приезжал не один раз, и запала она ему в душу. Побоялся к ней подойти, в чувствах признаться, но, подумав какое-то время пошёл к её родителям и сосватал Настю. Конечно те были рады выдать дочь за обеспеченного мужчину, Настя приняла волю родителей безропотно, даже с радостью,настолько уставала от работы беспросветной без выходных,с утра до вечера. Только жених ей очень уж взрослым показался, было её пятнадцать лет, а жениху около тридцати, смущалась и побаивалась его. После венчания и свадьбы увёз он Настю к себе в село, в свой дом. Дом был добротный, достаточно просторный, в полуподвале была мастерская со всевозможными машинками для шитья обуви и инструментами для ремонта. Мужа звали Яков, был он добр, обходителен, и души не чаял в своей Настеньке. Стася быстро привыкла к нему, как-то незаметно для себя самой полюбила и привязалась всей душой. Она нигде не работала, её задачей было вести домашнее хозяйство, поддерживать чистоту и порядок, готовить еду. Стали рождаться дети, одна беда, была в те времена высокая детская смертность, эпидемии уносили детские жизни. Дифтерия, полиомиелит, скарлатина и другие болезни, не было в те времена прививок и необходимых лекарств чтобы справляться с этой напастью. Так и у Насти с Яковом дети рождались, и один за другим умирали. Произошла революция, пришла Советская власть, но это не коснулось их жизни, по прежнему в мастерской хватало работы, в доме был достаток, и детки стали выживать, Настя вполне довольна была своей жизнью, добрый муж, дети, достаток в доме, что ещё нужно для счастья. Но пришла беда, пришла она в каждый дом. Война. К тому времени у них было пять детей, старшие, сын Алексей и дочери Матрёна, Вера и маленькие Люба и Тоня. Якова забрали на фронт, изредка приходили от него письма, Настя с детьми жили своим хозяйством, огород пахали на быке со старшими детьми, была у них корова, быка же и запрягали, зимой в сани, летом в телегу. Яков вернулся в сорок третьем году, комиссовали в связи с тяжёлой контузией. Он почти не говорил, плохо понимал обращённую к нему речь. Но хорошее питание, уход и внимание Насти и детей принесло результат, Яков стал поправляться и даже вернулся к своей профессии. В сорок пятом году у них родилась ещё одна дочь, Таня - это была моя мама. Когда ей было два года Яков скоропостижно умер от осложнения контузии. Тяжело перенесла утрату Анастасия и старшие дети, которые очень любили своего отца. Алёша был женат и жил в городе, Матрёна замужем, жила в соседнем селе, С Настей остались маленькие Люба, Тоня и двухлетняя Таня. Взрослая Вера жила в городе и работала в суде кассиром. Но беда редко приходит одна и об этой истории я хочу рассказать.

 Случилась в кассе где работала Вера большая недостача, не иначе, как воровство. Обвинили в краже Веру, завели на неё уголовное дело, и по сталинским временам грозил ей огромный срок. Веру арестовали, убитая горем Анастасия ездила к дочери на свидания. Спрашивала:
 - Вера поклянись, что не брала денег. - Вера клялась со слезами: - Мама я и в глаза эти деньги не видела. Работал с Верой только один человек, некто Коровин, инвалид войны без обеих рук, который вместе с ней работал бухгалтером и имел доступ к деньгам. Приспособился культями писать и на счётах считать. Анастасия
решила: - Он, этот гад Коровин украл деньги, больше некому. - Дочери она
верила всем сердцем.

 Спасли деньги вырученные от продажи имущества Веру, договорилась Анастасия со следователем, и в кассу возместила недостачу. И не стало у неё с детьми дома, хозяйства, которое в войну их выручало, всё продала чтобы выручить из беды дочь. Оставшееся имущество уместилось на телеге, на которой вместе с маленькими дочками, Любой, Тоней и Таней переехала в соседнее село. Там на последние гроши сняла "угол", небольшую комнату, и устроилась в школу работать техничкой, проще говоря Уборщицей.
 
 Голодно было в послевоенные года в Поволжье, хлеб продавали по нормам, чаще всех за хлебом посылали младшую Таню, и мечта была у девочки чтоб хлебушек дали с довеском, его можно было съесть по дороге домой чтоб никто не знал. Настолько ей было голодно и хотелось есть. Денег, что получала Анастасия катастрофически не хватало на троих детей, прокормить, одеть, обуть в школе чтобы были не хуже других. Голод заставлял детей ходить по вечерам под окна, просить
милостыню. Кто-то жалел голодных детей и давал какие-нибудь продукты, в основном хлеб, которому дети радовались, как конфетам. Всё приносили домой и честно делили между собой. Немалая часть денег уходила за оплату съёмного жилья. Вера после всего случившегося осталась опять в городе, устроилась снова на работу кассиром, только в другое учреждение. К матери и сёстрам почти не приезжала, стесняясь их нищеты.
 
  Летом ещё было терпимо девчонкам, в платьях и босиком можно было бегать на улице целый день. Играть, купаться в маленькой речушке, которая протекала в селе. А вот зимой было сложней, на троих Были одни валенки, да и одежды зимней не хватало, поэтому зимой в школу ходили по очереди,  так же и на улицу гулять. Пока кто-то из девочек гулял, катался с горки на ледянке, или играл в снежки, остальные девочки томились дома от скуки, и глядели в окно, ожидая возвращения сестры и заветных валенок чтоб вырваться в морозные объятия зимы со всеми её детскими развлечениями.
 
 Однажды в школе директор остановил Анастасию, давно он заметил бедственное её положение. А ему не хватало в доме помощницы по хозяйству, убрать, приготовить, так как его жена, тоже учительница, занята была, как и он в школе до самого вечера, да и не приспособлена она была вести домашнее хозяйство, выросла в семье интеллигентов, где её не особо-то к этому родители и приучили.
 
 - Анастасия Перфильевна,- Задержал он Настю, подходя к ней,
 - Не смогли бы Вы помогать мне по домашней работе после того, как закончите здесь уборку,
 - Об оплате естественно договоримся - Анастасия была безмерно рада такому предложению, работы она не боялась, с детства привыкла трудиться не покладая рук и копеечка в доме ой как была нужна,
 - Конечно, Николай Павлович, - тут же согласилась Настя. И стала работать ещё у директора, тот купил корову, чтоб у него в семье было молоко, Настя приходила чуть свет подоить корову, потом шла в школу работать. Летом было легче, уборка классов, коридоров, а вот зимой приходилось ещё и печки топить, самой пилить и колоть дрова, так что шла сначала часа в три ночи в школу, растапливала все печки на обоих этажах, потом к директору доить корову, и снова в школу, после уборки двух этажей снова шла к директору, убираться, готовить ужин, доить корову и домой возвращалась поздно вечером. Девочки шли после школы, помогать убираться, летом в огороде, пололи грядки, мотыжили картошку, в общем работы хватало. Зато стало полегче, не так голодно, потому что директор не только платил деньгами, но и продукты со своего огорода давал.

  Много лет моталась Анастасия по чужим углам, снимая небольшие комнаты, где ютилась с девочками, и была у неё заветная мечта, купить свой домик, пусть маленький, но свой, собственный со своим двором, огородом, и может даже
с садом, пусть маленьким, но чтоб были свои овощи и фрукты, своя картошка в огороде, и не надо было бы всё покупать. Это значит нет голода, и будут оставаться деньги чтобы одевать дочерей. Так оно и случилось, постепенно Анастасия, откладывая по копейкам накопила триста рублей, и присмотрела маленькую хибарку, иначе этот дом и не назовёшь, на два окошка домик с одной только комнатой, сенями и большой печкой, стоящей почти посередине комнаты. Но радости не было предела, как у самой Насти, так и у девчонок. Свой дом, собственный! Никаких хозяек, никакой помесячной платы за жильё. Собственный двор, правда без единой постройки, и свой огород и даже, как и мечтала маленький сад с малинником, яблоней и вишней.
Обустроились, обжились, Вера так и не приезжала, приехав как-то раз презрительно поджала губы.
 - Ну и дом, халупа - Только и сказала она, и больше не появлялась. Была она хорошо одета и обута. Красивое пальто, модная шапочка, стильные ботинки.
 - Городская! Называли её младшие сестрёнки. Вышла она замуж в городе за военного, и как-то совсем отдалилась от матери и младших сестёр. Были ведь помимо этих детей ещё старшие, но жили со своими семьями и помогать
матери с сёстрами не могли,а может не очень-то и хотели. По крайней мере Анастасия на них не рассчитывала.
 
   А тут случилась ещё одна неожиданная радость, у директора отелилась корова, принесла маленькую тёлочку. И директор подарил её Анастасии с детьми. Сколько было радости и счастья когда принесли её в дом, где она жила вместе с ними, пока стояли холода и пока она не окрепла, давал директор и молоко для этой тёлочки. По весне построили для неё сарай, обмазали снаружи навозом с глиной и соломой для тепла. А через года полтора их тёлочка превратилась в корову, в доме появилось своё молоко, в огороде вырастала своя картошка на зиму и
 другие овощи, сад угощал Настю с детьми яблоками, вишней, малиной, клубникой. Варилось на зиму варенье и другие заготовки.

  Однажды выкручивая перегоревшую лампочку в школе Анастасия упала со стула и сломала руку, перелом оказался  сложным, рука срослась неправильно и не действовала, как раньше. Работать уборщицей с такой рукой стало очень  тяжело. Ей дали третью группу инвалидности и десять рублей пенсии, что равнялось той же зарплате. Постепенно она приноровилась справляться с хозяйством этой рукой. Жизнь потихоньку налаживалась, подросли дочери, заневестились. И только когда ложилась спать, перед сном, вспоминая прожитую нищету и лишения проклинала она в душе одного человека, Коровина, который украл деньги из кассы и пустил всю семью "по миру".

   Вот такая история. Но это не конец рассказа. Дочери вышли замуж, нарожали внуков, среди них и я. Я была у неё одной из самых любимых внучек, потому что из-за слабого здоровья не ходила в детский сад, а росла в этом домике,
избушке, которую любила до глубины души, так же, как и бабушку, которая на меня ни разу голос не повысила, хотя росла я отчаянной проказницей. Потом  бабуля моя совсем состарилась, и её к себе забрала сначала её дочь и моя тётя Люба, потом
долгое время жила она с нами и помню, как по вечерам бабушка по прежнему проклинала этого Коровина. Затем судьба нас вынудила уехать в Сибирь, и последние годы бабушка жила у Матрёны, а по нашему у тёти Моти

   Не стало её в возрасте девяносто шести лет, и не смотря на проблемы с памятью, помнила она злосчастного Коровина, из-за  которого пришлось пережить нищету и такую тяжёлую жизнь. На похороны собрались все дети и внуки. Приехала из Ялты и Вера,  которая не часто появлялась в родных местах, и родню своим вниманием не баловала. По окончании службы мужа они по его выбору поселились в Ялте, где ему предоставили квартиру. После похорон, на поминках вдруг Вера заявила
 - А я ведь лучше и богаче всех вас живу, как хорошо, что тогда я взяла эти деньги из кассы, я на них приоделась, приобулась, да и замуж удачно вышла за военного. И рада, что так хорошо моя жизнь сложилась.
 
   В воздухе повисла тишина. Никто ей тогда, да и потом ничего не сказал. Только наверное, проклинаемый всю жизнь бабушкой Коровин
 перевернулся гробу.