поход в филармонию

                Поход в Филармонию

Когда я пришёл из института домой, меня ждал неожиданный сюрприз: оказывается,  мы сегодня с друзьями идём на концерт. Дело не только приятное, но и крайне необходимое, чтобы поддерживать свой культурный уровень на должной высоте и в современных условиях не совсем уж омедвежатиться.
  В программе концерта были популярные арии и дуэты из классических итальянских и французских опер Доницетти, Верди, Гуно и Бизе.
 Не секрет, что оперы сегодня в загоне; уже наверное около века не создано ни одной приличной оперы. Ещё давно кто-то из великих сказал: «Опера? Нет ничего проще: это, когда -  сопрано и тенор, которым мешает баритон.» Для сегодняшних продвинутых музыкантов опера всё равно, что каменный топор против новейшего станка с ЧПУ…         Пели под фортепиано колоратурное сопрано Татьяна Алабухова и лирико-драматический тенор итальянец китайского происхождения  Дун-Чун-Чунь. ( Мы  не только в трикотаже, но и в оперном пении уже не можем обойтись без китайцев !)  Пели на итальянском языке, которого я, к сожалению, не знаю, Да если бы и знал, то вряд ли бы что-нибудь понял, так как дикция певцов напоминала мне косноязычного и гугнивого дьячка Вонмигласова, лечившего больной зуб у коновала-фельдшера Курятина  ( см. рассказ А.П.Чехова «Хирургия»). Но одно словосочетание я всё же уловил и понял – это было «ля мур».
  Впрочем, положение несколько поправляла конферансье, которая кратко сообщала, о чём будет идти речь.
Певица была высокого роста в открытом красном платье с блёсками, черноволосая с широким сильно накрашенным ртом. Её «герой-любовник», брюнет,  был в строгом чёрном костюме и галстуке бабочкой, массивных роговых очках, более приличествующих профессору-психиатру,  роста маленького с широким квадратным лицом, густыми бровями и узким круглым ртом. Им аккомпанировала на фортепиано Елена Гендерберия.
 Солисты друг периодически держали друг друга за руки, танцевали и даже один раз вроде бы поцеловались.
  Пели неплохо, хотя у певицы иной раз проскальзывали дребезжащие визгливые нотки, а  «итальянцу» из провинции Хай-нань  порой явно не хватало южно-европейского темперамента.
Для начала они спели дует Фауста и Маргариты из оперы Гуно, который ведущая почему-то объявила как дуэт Ромео и Джульетты из одноименной оперы. Основная масса публики подмены, похоже,  не заметила, так как пели на итальянском, композитор  один и тот же, и в обоих случаях речь шла о любви.  Я слушал внимательно.
 Стыдно признаться, но когда певец запел знаменитую песенку герцога Мантуанского из оперы Риголетто, о том, что «сердце красавицы склонно к измене», я крепко задремал, слегка посапывая носом, и даже толчки жены в мой бок не могли вывести меня из полубессознательного состояния. Но на моё счастье вдруг певец «пустил петуха» ( а я, обладая недюжинным музыкальным слухом, очень тонко чувствую фальшь) .
Мне стало смешно,  я встрепенулся и, вспоминая «петуха», похихикивал уже до конца концерта в самых драматических местах, вызывая удивление и недовольство окружающих. А когда и певица погрешила тем же самым, (возможно, о женщинах нужно говорить, что она пустила не «петуха» а «курочку»…), я взбодрился окончательно и сопровождал завершение каждого номера оглушительными аплодисментами.. Особенно понравилась мне режиссёрская сценическая находка певца, который в дуэте из оперы  Доницетти «Любовный напиток» появился на сцене с бутылкой красного вина (так в либретто оперы), которую энергично тряс, как бармен трясёт шейкер, готовя коктейль. Впервые в жизни я узнал, что красное вино следует трясти, прежде чем прихлёбывать прямо из бутылки, как это регулярно делал Чунь.   
 Должен похвалить пианистку: играла безукоризненно. Ну, вот , собственно, и всё. С нетерпением жду дальнейших культурных  походов.