Навязанная программа - не быть успешным часть 4

Предчувствие любви и кирзовые сапоги.


Как, конечно же всякий подросток я тоже мечтал о дальних странствиях, зачитывался книгами о морских приключениях, о пиратах и старинных кладах, особенно «Сердца трёх», ну и сказочные «Алые паруса».
Старший брат Анатолий привозил мне морские пуговицы, в том числе иностранные, у меня в брюках пояс с выпуклой бляхой, а на ней якорь, в юном возрасте я носил моряцкий костюмчик. Став постарше, всё никак не мог выбрать кем мне стать: приезжал брат  Анатолий -курсант морского училища, я непременно хотел  быть моряком, а приезжал брат Валентин - курсант лётного училища, дарил лётные эмблемы и мне и форма его нравилась, я уже мечтал стать лётчиком и летать на самолётах, но песни пел и о море и о небе. Так я мучился, не зная, что выбрать, и узнав из письма, что брат моряк приглашает меня, с родителями в гости, он ещё пообещал повести меня в мореходное училище и на океанские корабли. Брат после окончания двух мореходок малого и дальнего плавания побывал уже  во многих странах, и портах : Турции, Греции, Италии, проходил проливы Босфор и Дарданеллы, Гибралтар и Суэцкий канал, порты Африки, Индии, Мадагаскара, даже Сингапура. Бывал и в Англии, Франции, однажды их корабль чуть не захватили пираты в районе острова Тайвань и они  даже перевозили в Грецию греков-репатриантов, пожелавших выехать из Советского Союза, а точнее с Кубани и Крыма и живших в тех местах с незапамятных времён.
Брат должен был уйти в плаванье, в более высокой должности, на другом корабле, но его вызвали в пароходство и перевели на преподавательскую работу в мореходном училище.
Брат прислал письмо, что с молодой женой ждёт нас в гости.
Я знал историю знакомства брата с его женой..
Брат приехал в отпуск и пришёл с девушкой. Оказалось, что  брат  уже ночевал у неё дома и собирается жениться.
Выйдя из вагона пассажирского поезда на станции Кавказская, он решил не заходить к городским родственникам, а сразу идти домой к родителям. Надо было для этого выйти за город, потом перейти по  мосту через реку Кубань и дальше идти по дороге, проходившей сквозь приречный лесок. В попутчицах у брата оказалась девушка, с которой он и пришёл. Как говорила моя бабушка – « Выпрыгнула як  чорт с пид мосту». Лесная прогулка под звёздами и привела парочку в ЗАГС. А уже через год, молодая жена брата из многодетной и прямо скажем малообеспеченной семьи, удачно помогла и трём своим сёстрам выскочить замуж. Одну пристроила за штурмана, вторую за старшего помощника капитана дальнего плавания, третью за старшего механика. Она строго настрого запретила брату дарить родственникам, какие угодно заморские цацки, которые он тайком привозил из рейсов в заморские страны, но всё равно брат подарил мне шариковую ручку из Италии и открытки с видами Венеции.
Родители дождались когда я окончил седьмой класс, отцу  дали отпуск и, набрав гостинцев, папа, мама и я поехали к брату на Украину в город Жданов (Мариуполь).
Нас встретили на перроне, брат привёл с собой курсантов тащить тяжёлые чемоданы и сумки, с кубанскими продуктами. Мама, как только пришли на квартиру брата, сразу принялась готовить кубанский борщ, отец прилёг отдохнуть  с дороги, а меня брат взял в порт.
Всё мне было в диковинку и корабли большие и маленькие, стоявшие в порту и на рейде, снующие катера и буксиры, но море сразу как-то разочаровало, оно было бескрайним а, представив, что ещё и бездонным, я ощутил страх, что оно может проглотить меня как какое-нибудь чудище. Я с братом поднялся по трапу на океанский корабль, заходили в матросские  кубрики , брат живо интересовался, как обустроены и осваиваются его курсанты, а я выглядывал в иллюминаторы. Один курсант подарил мне воротник к морской рубашке называвшийся гюйсом. Брат повёл меня в капитанскую рубку и мне разрешили покрутить штурвал. Корабль был такой огромный, но всё равно его раскачивали морские волны.
Потом пошли искупаться, и море качая меня на волнах, уже не было таким враждебным, и я решил, что не стоит так бояться, ведь привыкают же к высоте и, со мной был мой брат моряк.
Невдалеке на пляже рыбаки ловили бычков и камбалу, а когда начался отлив купающиеся и просто гуляющие  и дети и взрослые  ходили вдоль берега и отворачивая камни ловили мелких и побольше крабов.
Но в один из дней брат не взял меня с собой, сказав, что будет занят.
Брат с молодой женой жили на квартире в частном доме, с отдельным входом, уютный дворик, выложенный песчаником, кругом цветы. Я покушал с родителями и вышел во двор.
Замечаю в хозяйской части дома за створками открытого настежь окна, мелькает юная девочка. Вижу, ставит на подоконник проигрыватель, и зазвучала пластинка: «А ночкой лунною, девчонка юная. Из-за тебя погибнет, кажется, студент». Я сажусь на лавочку, слушаю песенку. Выйдя из дома, ко мне подходит, девочка, знакомимся. Она в лёгком летнем платье в мелких голубеньких цветочках и с тоненьким пояском. Платьице на груди в двух местах топорщилось маленькими остренькими холмиками. Слышался шум моря, гудки кораблей, летали чайки и городские голуби. Девочка присела рядом со мной на лавочку, и мы весело переговаривались, пока её не позвала в дом её мама.
Вечером в открытое окно с ветерком залетал запах ночной фиалки, и я долго не мог уснуть, или потому, что на новом месте, или эта девочка с васильковыми глазами в тон цветочкам с платья и удивительным именем Виолетта, заставила быстрее стучать моё сердце и думать о ней.
Утром мои родители ушли на рынок, брат и его жена – на работу, и я долго не покидал кровать, потом встал, попил чай с печеньем и стал читать книжку. Часов в одиннадцать в комнату, где был я, постучалась девочка Виолетта, дочь хозяев дома и пригласила на свой день рождения. Сказала, что ей исполнилось 13 лет,  соберутся одноклассники и друзья. Я тут же подарил ей томик стихов Эдуарда Асадова, который не выпускал из рук.
Когда девочка ушла, я подумал, что мы с нею ровесники, только мой день рождения приходится на 30 мая а, её день рождения наступило в ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЛЕТА. Часы ходики отсчитали назначенное время, я к тому времени  приоделся: на мне были довольно приличные брюки, перешитые мамой из перелицованных старых брюк одного из братьев, и рубашка апаш из нежно голубой парашютной ткани.  Причесался.
Во дворике за столом в тени вишнёвого дерева сидели девочки и мальчики моего возраста и чуть постарше, но городские. Но я в их среде не чувствовал себя ущербным, я хорошо учился, был любознательным, отчего много знал, и за что, в школе дразнили профессором. Книги читал запоем, иногда в ущерб учёбе, прикрывал интересную книгу и читал, тайком, сдвигая верхний учебник по мере чтения, даже на уроках.
Я увидел на столе у своей тарелки целый набор ложек, вилок и ножей, но это меня ничуть не смутило, я умел пользоваться столовыми приборами. Я думаю, никто не догадывался, что я приехал из кубанской станицы. Поздравляя  именинницу выпили понемножку полусладкого лёгкого некрепкого вина, пили шипучий  «Крюшон», кушали в основном сладости. Потом включили проигрыватель и начались танцы под грампластинки. Я танцевал с худенькой высокой, с прелестными конопушками  и ямочками на щёчках, девочкой, она вывела меня в круг и сама положила мои руки  одну к себе на талию, вторую на острое плечико. Хозяйка торжества именинница Виолетта танцевала с белокурым элегантно одетым во всё новое мальчиком, немного прыщавым. Когда танец закончился, именинница сменила пластинку, объявила белое танго и пригласила на танец меня. И зазвучала знакомая песенка «А ночкой лунною, девчонка юная. Из-за тебя погибнет, кажется, студент».
И вот, в самый разгар танца, когда Виолетта тихонько ко мне прижималась остренькими грудками, нежно мне улыбалась, а я млел, и у меня от волнения учащённо билось сердце, …вернулись с рынка  мои родители. И моя мама, войдя в калитку с улицы, с радостью сообщила мне во всеуслышание: -Сынок, мы с папой купили тебе кирзовые сапоги, иди, примерь.
«Сапоги  действительно были нужны, В то время в сельской местности асфальта ещё не было. Девочки и мальчики, в городской компании, которых я праздновал день рождения очаровательной Виолетты, понятия не имели, что такое кубанская грязь. Тот самый тучный чернозём (мой отец агроном называл его тяжёлым суглинком), чуть пройдёт дождь, превращается в небычайно липкую, пристающую к ногам, лапам, колёсам, сапогам тестоподобную чёрную массу, которую не сбросить, не стряхнуть, от которой не избавиться. А лишь обречённо тащить всё утяжеляющиеся сапоги или ботинки, пока эта липкая клейкая грязь отвалится под собственной тяжестью, чтобы на её место тут же стала налипать другая. И бесполезно дрыганьем ноги сбросить её. Поэтому в кубанских станицах и на хуторах, у каждого жилища неизменным и очень нужным элементом была «чистилка», чтобы очищать сапоги, ботинки или калоши от липкой грязи. Поэтому в школу и из школы большую часть пути в дождливую погоду я ходил по мелкой травке через кладбище, находившееся в самом центре станицы.»
Эти мысли пронеслись в моей голове мгновенно.
Сапоги, да они были просто необходимы, но зачем было об этом говорить при всех, в такой момент? На меня, будто ведро помоев вылили.
Глаза у Виолетты, до того искрившиеся, вдруг потускнели, улыбка исчезла, она резко дёрнула подбородочком, и я опустил руки, в танце обнимавшие девочку.
Веселье продолжалось, но уже без меня. Таким запомнился мне на всю оставшуюся жизнь ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЛЕТА,
Ни остаток того дня, ни на следующий день я ни разу не вышел из комнат дома во двор и даже отказался идти с братом в порт. Никто ни о чём не догадался, подумаешь, какой - то пустяк.
На следующий день вечером брат, вернувшись с работы, зашёл в комнату, где я был с родителями. Брат протянул мне ярко малиновую дутую итальянскую болоньевую куртку и сказал, что дарит её мне. Всего-то два дня назад у меня был день рождения. Тут же его вызвала на кухню молодая жена, и брат, вернувшись, стащил с меня куртку и унёс, я её как раз примерял. Почти всю ночь я не смыкал глаза  и, даже обрадовался, когда утром, за завтраком, мама объявила, что мы уезжаем домой. Не хотел я видеть море, раздражали крики чаек, цветы потеряли запахи и небо затянули тучи.
Отец вёз домой (чтобы угостить друзей и родственников) полный чемодан, купленного в специальном магазине в порту, невиданного тогда в наших местах чешского и немецкого бутылочного пива, а я – кирзовые сапоги. Мама для удобства связала их до кучи и перекинула мне через плечо.
Проходя по дворику, мне показалось, что в окне Виолетты шевельнулась занавеска, скорее всего, показалось.
А итальянская куртка мне всё равно была большая. Когда б это я до неё дорос?