Где начинаемся мы

-А вы любите вокзалы?
-Вокзалы?
-Ну да.
-Что это значит – «любите»?
-То и значит. Любите вокзалы?
-Вокзал – это вокзал. Как небо, например. Висит над нами каждый божий день, и никакое мнение «люблю- не люблю» этого не изменит. Или земля, по которой мы ходим. Она просто есть и никуда не девается.
-Нет… Не просто так.
Разговор сник. Я почувствовал, что собеседник что-то вспоминает. Его губы чуть дернулись улыбкой, которая возникает у людей в те моменты, когда они думают о сладком мамином пироге или о желтом воздушном шаре. Между тем я вновь уткнулся лицом в газету. Строчки мелькали перед глазами хаотичными черно-белыми полосками, и я отложил «Новый Орлеан» в сторону. Все-таки пока что насиловать себя чтением желтой прессы на голодный желудок я не горел желанием.
Разговор этот начался… Не знаю, сколько же сейчас времени. Пару часов назад, скорее всего. Я сидел на пустой лавке, держа в руках бутылку  содовой и сложенную вдвое газету, когда неизвестно откуда выплыл странный индивид в черном плаще. Он медленно двигался вдоль путей, затем выбрал, заметьте, не какую-нибудь, а именно мою лавку. Вокзал был пуст. Безлюден. Я один сидел на лавке посреди безмолвия. Но этот человек специально подобрался поближе ко мне и уселся на самом краешке скамьи. Поначалу он молчал. Я, плюнув на него, допил содовую, смял бутылку и бросил ее в урну. Затем широким жестом раскрыл газету и впился глазами в заголовки. «Найдены и переданы под суд преступники, сбившие на джипе пожилую супружескую пару». Жуть. «На очередном собрании…» Это даже дочитывать не буду. «Как спасти себя и свою семью от разбойного грабежа? Пять простых советов». Скука смертная. Почему бы не печатать в газетах статьи о том, как кошка у моей старой соседки снизу родила семерых котят? Я бы с огромным удовольствием прочел интервью из первых уст счастливой обладательницы кошачьего семейства. Сразу живо представляются ее обильно накрашенные розовато-лиловые губы. Старушка совсем выжила из ума, но кошек своих любит всем сердцем. Под длинной статьей помещена была бы фотография: кошка-мать лежит на боку на клетчатом одеяле и умиротворенно смотрит на малюсенькие клубочки шерсти у себя под животом. Какая прелесть! Я бы даже два раза ее перечитал. Через час странный человек сдвинулся на пару сантиметров ближе ко мне и чуть повернулся. Я делал вид, будто ничего не замечаю, и продолжал рассматривать газету. Приложив пальцы к странице, попытался представить, в каком месте фотография с кошками займет наиболее удачное положение. Прошло еще полчаса. Человек буквально придвинулся вплотную ко мне и уже дышал в шею.
-Я знаю кто вы.
Этого я ожидал меньше всего. Пожалуй, не ожидал совсем.
-Правда? И кто же? –Только и вымолвил я.
-Вы тот… Писатель, кажется.
-Очень мило. –Я натянуто улыбнулся. –И как же вы догадались?
-Слишком придирчиво разглядываете тексты. И глаза у вас задумчивые. Даже когда воду пьете.
Я не знал, как мне отреагировать на подобные заявления, и поэтому на всякий случай просто улыбнулся шире.
-Стало быть… Поезд ждете? –Спросил я больше из вежливости, чем из интереса.
-Нет.
Отвечать я не стал. Просто не мог представить, что делает человек на пустом вокзале, если не ждет поезд. Может, встречает кого-нибудь? Мне было уже все равно. Я встал на ноги, размял мышцы и сел обратно.
-А вы, наверное, собрались уезжать? –Кивнул человек в плаще на мою маленькую сумку под лавкой.
-Да. Переезжаю в другой город.
-Налегке?
-Да будь моя воля, я бы  сунул под мышку ежедневник и ручку, купил бы еще содовой и сиганул прямо так в вагон. Еще и обувь бы снял.
-Не жалко? –Собеседник не удивился подобным сумасшедшим заявлениям. Наверное, он знал, что я и так сумасшедший. –А ваши книги?
Нет, все-таки он не подозревал, насколько я безумен.
-Меня не печатают.
-Из-за чего же? –Человек озабоченно поглядел из-под своих густых бровей. И тут я впервые пригляделся к нему внимательней. Плащ был единственной вещью, не вызывавшей во мне никаких чувств. Все остальное же разительно отличалось друг от друга. Нос – прямой. Глаза- большие, черного цвета. Волосы – спутанные, черт разберет, как они выглядят в нормальном состоянии. Губы ни минуты не могут застыть в одном положении. То улыбаются, то задумываются над чем-то. Как такое может быть?
-Не подхожу под обычную разметку. Писателей обычно линуют, вы знали?  На хорошего и плохого. Тыкают пальцем либо на зеленую кнопку, либо на красную.
-И вас забраковали в плохие? –Он удивился так, будто перед носом у него пронеслась стая диких розовых фламинго.
-Уж не знаю, в кого они меня так забраковали… Но отказ за отказом говорит сам о себе… Тем более, в моих книгах нет ни капли спиртного и ни одного сжатого кулака. Если вы понимаете.
-Может быть, ваше время пока еще не пришло?
Я задумался. Неотрывно глядя на блестящие рельсы.
-Мое время уже уходит, а я все еще не понимаю, кто я.
Собеседник замолчал, глубоко вздыхая и переваривая мои слова.
-А вы любите вокзалы?
-Вокзалы?
-Ну да.
-Что это значит – «любите»?
-То и значит. Любите вокзалы?
-Вокзал – это вокзал. Как небо, например. Висит над нами каждый божий день, и никакое мнение «люблю- не люблю» этого не изменит. Или земля, по которой мы ходим. Она просто есть и никуда не девается.
-Нет… Не просто так.
И вот теперь я сижу возле него, с отставленной в сторону газетой, прислушиваясь к мерному дыханию его легких. Кто он? Почему вообще я с ним разговариваю? И почему меня тянет все поведать ему, выложить душу на блюдечке. Хотя ему, наверное, это до лампочки.
-Вот вы приходите сюда, сидите часами… И разве не нравится вам? Принюхайтесь. Пахнет так по-особому. Металлом и деревом. И еще одна неуловимая составляющая, но никто не знает, как она называется. И я, к сожалению, не знаю. Я прихожу сюда каждый день уже много много лет. И все принюхиваюсь, пытаясь уловить этот нежный запах, который рождается именно здесь. На вокзале.
Я саркастично хмыкнул. Человек укоризненно наклонил голову.
-Никакой мусор из урн, никакой застоявшийся запах табака не подпортит эту атмосферу. Только посмотрите. Когда на вокзале никого нет, он живет своей особой жизнью. Особенно хорошо тут ночью. На поездах горят золотые огни, стук колес медленно угасает в полуночной тишине… А в затуманенные окошки видна внутренность поезда. Там, растворенная в пыльном золоте, размеренно течет жизнь пассажиров. Кто-то читает книгу, кто-то спит, прислонив лоб к холодному стеклу, кто-то перетаскивает свой багаж, кто-то мирно беседует с другом. И все как будто нездешнее, далекое, тихое. Родное. Я чувствую себя очень уютно, когда смотрю вот так на проезжающие мимо поезда. Вы можете смеяться надо мной, но нигде я не чувствовал большего волшебства, чем на вокзале. Представьте. Из вот этого места вас неминуемо понесет в новый мир, в неизведанную бесконечность. Стакан  содовой, который вам только что принесла проводница, мелко покачивается из стороны в сторону, а вы дремлете, положив голову на спинку сидения. И вы не знаете, когда и где вы выйдете. Что будет дальше? Вот поэтому вокзал это не просто так. Это место, где все начинается. Где начинаемся мы.
Я слушал его внимательно, не отвлекаясь. Человек встал, и вдруг мир вокруг потемнел. Или солнце село давно, а я даже не заметил? Но именно в этот момент вдалеке зажегся зеленый свет. Загудели рельсы. Он был прав, ночью вокзал оживал. Но и я был прав. Вокзал не зависел ни от кого, размеренно перекатывал длинные поезда по своим желобкам, отсчитывал билеты, звенел кассой, шелестел вечерним ветром.
-Я прихожу сюда каждый день. И не перестаю удивляться. Как же здесь прекрасно. Как же здесь необыкновенно. Чертоги разума.
-Что? –Переспросил я, не поняв до конца. Но человек в плаще только утвердительно кивнул сам себе, полушепотом произнес: «дададада…» И стал медленно идти вдоль путей по платформе. Я, сам не отдавая себе отчета, засеменил следом. Человек обернулся и указал на сумку, которую я забыл под сидением. Я спохватился, выудил оттуда ежедневник и ручку, пару банкнот и любимую игрушку в виде маленького шерстяного медвежонка (его мне сшила мать на семилетие, с тех пор везде таскаю  с собой как оберег от всего злого, смешно!). Запихнув все  в карманы, скинул ботинки, аккуратно поставил их возле сумки и вернулся к человеку в плаще. Тот посмеивался надо мной.
-Уж не думал…
-Я сяду на этот поезд. –Сказал я четко и ясно, словно боясь струсить в последний момент.
-Который?
-Сейчас он будет здесь. С минуты на минуту.
-Поздравляю.
Я вглядывался вдаль, где мелькали золотые огни.
-А ждали так долго… -Человек покачал головой, потирая указательным пальцем над бровью. –Чего вы ждали?
-Я?

Поезд медленно остановился на платформе. Люди внутри копошились, собирая чемоданы. Никто не сошел с поезда, чьи-то тени мелькали в запотевших окнах. Мне стало холодно стоять босиком. Я стиснул крепче ежедневник и глянул прямо в черные глаза человеку в плаще.
-А вы поедете?
-Я? Я остаюсь. Я всегда буду ждать здесь.
Я опять не понял его до конца, лишь неопределенно кивнул головой и пожал ему руку. Забираясь босыми ногами по ступеням, на самой последней я обернулся. Платформа была пуста. Я спустился на одну ступень и высунул голову. Посмотрел вправо, посмотрел влево. Только ночь расползалась в траве, только ветер шелестел под скамейками. Поезд дал свой тягучий гудок.