Милорд

   Бал был закончен, уже разъехались званые, богатые чинами  гости. Роскошная и невозмутимо спокойная леди в кроваво-красном платье, щедро украшенном черными перьями и сеткой поверх пышной юбки, легко провела тонкими пальцами по струнам большой арфы. Она всегда предпочитала серебро, коим ее пальцы были щедро усыпаны, и, несмотря на состояние и положение в обществе, игнорировала излюбленный металл монархов. Звук арфы был чист и легко волновал и без того опьяненного лорда, виной тому то ли пара лишних бокалов, то ли непреодолимое обаяние спутницы вечера...
  Сегодня он был один, его  верная спутница и жена занемогла и осталась дома. Бал, который давала леди Марен, первый в этом замке и, несомненно,  самый роскошный во всем городе, они никак не мог пропустить.
   - Понравился ли вам вечер, милорд? - с неведомой усмешкой спросила она, ловя его взгляд глубокими зелеными глазами.
    - О, это было великолепно! - воскликнул лорд, улыбаясь искренне, словно ребенок, радующийся удавшемуся сюрпризу. - Вы справились с ролью хозяйки бала на все сто! Только почему же рядом с вами не было....хозяина бала?
    - Почему же... - изумилась Марен. Легко проскользнув между арфой и широким бархатным навесом, она оказалась лицом к лицу с лордом, чуть прикасаясь холодным носом его носа. Это был вызывающий, вульгарный жест, но именно он волновал Стефана больше всего. - Хозяин был все время на виду, а вы его даже не приметили?! Милорд, - тон укоряющий и игривый.  Неужели вы совсем растеряли свою сноровку?!
      Она засмеялась, ускользая из его объятий, как вода уходит от крутых порогов. Никогда не будет такой ласковой и одновременно колючей его жена, но и никогда не будет она пугать неизвестностью так,  как умеет пугать его эта роскошная и все же распущенная как девка на селе женщина. Но он мог быть уверен, что такой  Марен бывала только с ним. Неудержимая, податливая, словно воск для свечей в церкви, она плавила его самого в своих белых, как пара лебедей, руках. Она была прытка в постели и интересна в беседе, как истинная гейша, о которых любят рассказывать путешественники, побывавшие в далекой стране Восходящего солнца. И как с любой гулящей девкой, с ней он не стал бы создавать семью и быт. Не потому, что так важно мнение окружающей знати, Стефан всегда был ренегатом, инакомыслящим во многих вещах, а потому что такие женщины уходят так же легко, как и приходят. А раны после них заживают годами.
    Марен поманила его за собой тонким шлейфом французских духов, развязывая медленно завязки на корсете и юбке. Пышным тюком в один миг упали несколько слоев кринолина, оставив леди лишь в корсете и белых чулках, хитро приспособленных к шелковым панталонам того же цвета. Грудь красиво вздымалась, волнуя возбужденный взгляд Стефана, но он не спешил овладеть горячей Марен прямо сейчас, предпочитая растянуть сладкую муку подольше....
  Все начиналось много лет назад, когда Марен не исполнилось еще и двадцати. Ей прочили в женихи богатые и выгодные партии. Выбор скромной, не умеющей выгодно подчеркивать свою фигуру, но обладающей острым язычком девицы остановился на воспитанном и пылком мужчине, способном вскружить голову любой. Он был вдовцом и обладал титулом лорда, родители сперва не одобряли отношений, мотивируя тем, что найдут жениха и повыгодней для единственной дочурки. Дочурке же...было все равно, если не сказать больше, ей было наплевать на эгоистичные пожелания стариков. Их встречи всегда были пылки и полны чувств, он помогал ей подбирать наряды и учил современной моде, читал древних философов вслух и пел песни. Все закончилось так же внезапно, как и началось. В один прекрасный миг, лорд уехал, написав лишь короткое послание, в котором признавался, что у них, как у семейной пары нет никакого будущего. Были слезы, были врачи с успокоительным и кровопусканиями. На какое-то время совершенно изможденную девушку отправили в пансион, развеяться и научить манерам. Но, всему, чему можно было научить Марен, ее уже научил лорд, а ей лишь оставалось продолжать свой долгий и тернистый путь к звездам, которые по ночам кажутся нам такими близкими, что рукой достать можно.
    С тех пор много воды утекло, Марен вернулась с пансионата, получила имение от умершей тетки в наследство. Она научилась использовать мужчин по назначению и не только. Серый птенец превратился в яркую певчую птицу, поющую заливисто трелью, после  которой никто не мог оставаться равнодушным. Были и встречи со Стефаном, редкие, все чаще украдкой, но всегда полные невыносимой страсти и желания, такой, что у обоих захватыло дух от одного только взгляда. От одного прикосновения будто молнией поражало обоих.  Марен умудрялась быть на слуху у всех и так же внезапно исчезать из общества,   и так же неожиданно в нем появляться. Ей прощалось многое, даже это.... 
И вот, спустя многие и многие годы, когда возле бездонных зеленых глаз пролегла тончайшая сеть морщин, а в светлых волосам Стефана стало много больше седин, они снова пересеклись. Марен ждала его приезда, а он был уверен, что таинственная леди примет его, как и прежде с придыханием...
   
      - О, Стефан, это было великолепно... как и всегда, - леди оправила на себе панталоны и подобрала пышные юбки с добротного турецкого ковра, где они только что предавались сладостным утехам.
     - Ммм... миледи, вы не представляете насколько возбуждаете меня. Я готов терзать вас снова и снова... - бормотал он, промокнув лоб платком.
    - Ах, милорд... не смешите! Ваша супруга будет не рада! - усмехнулась Марен, повернувшись к нему спиной.
        Лицо ее вмиг посерьезнело, а меж подведенных сурьмой бровей залегла некрасивая полоса.
   - Ее сейчас нет здесь, Мар, - голос Стефана показался ей печальным, но сегодня был праздник, и нужно было провести его подобающе.
   - Вино! - воскликнула леди, расправившись с завязками на юбке и резко обернувшись к нему лицом. - Нужно выпить за встречу и чудный вечер! Он ведь и правда, чуден, а, Стефан?
    - Бесспорно!
    Откуда-то взялась бутыль хорошего бургундского и два кубка. Лорд усмехнулся, приняв от нее бутыль.
    - Откуда эта тяга к пафосным вещицам, ми?
    -    От вас, милорд, - отозвалась Марен, наблюдая, как бокалы наполняются темной жидкостью. - Вы многому меня научили в свое время.
    - Брось, я ничему тебя не учил, - отмахнулся он.
    Она пожала плечами, будто юная девочка, и произнесла, чуть растягивая слова на выдохе:
    - Пусть будет так....За встречу... и за приятный вечер в вашей компании.
    - Ми...
    - Да?
    - Нет, ничего... За встречу!
     Стефан поднял кубок, легонько стукнув о кубок раскрасневшейся, но улыбающейся Марен, и не задумываясь, сделал глубокий глоток холодного бургундского.  Леди лишь пригубила и в один миг, убедившись, что ее любовник выпил достаточно, выплеснула содержимое кубка за спину. Ее зеленые глаза окутала тень грусти, долгой и неизбежной, а Стефан, чувствуя, как сдавило грудь, и перекрыло дыхание, рухнул на колени. Одна его рука  инстинктивно сдавила горло, вторая рванула на себя алую материю юбки Марен. Вот он... перед ней на коленях, жалкий и обреченный. Никто не встанет между. Ни супруга, ни его извечное желание свободы, ни его страх быть покинутым. Все. Спектакль, наконец,  доигран. Спектакль, имя и срок которому - жизнь.
    Он хрипел и пускал белую пену ртом, извиваясь на полу, где они совсем недавно любили друг друга неистово и неудержимо, и совсем скоро сердце Стефана перестало биться.
     - Ах, милорд, я всегда вас любила, - говорила она, сжимая пустой кубок и наблюдая, как бледнеет тело на роскошном ковре. - Только вы всегда боялись признаться в том же себе....