Доченька, прости!

 
  (В редакции 03.12.2017 года)

Описание.  Драма, которую можно было бы избежать, будь мать в своих некоторых наставлениях более тактичной к дочке.

Посвящение. Посвящается всем тем семьям, где мама с папой слишком многое от детей хотят, но  в итоге мало получают.

Комментарий автора.  Даже зрелые, умудрённые опытом люди, часто ошибаются. А молодые – ещё чаще. Им сам Господь Бог дал такое право! Поэтому прощать родителям дочь обязательно надо, и лучше всего изначально, точнее априори, чтобы она в случае житейских ошибок, пусть даже роковых, не испытывала мучительных страданий и отчаяния, а тем более, не чувствовала себя загнанной в безвыходную, точнее: безысходную, ситуацию.
Кстати, абсолютное большинство взрослых верят в судьбу и её  предначертанность. Причём с возрастом эта вера усиливается, укрепляется. А раз так, какой смысл в нотациях и проявлениях злости?  К тому же, излишне строгих и пугающих. 



                Предыстория

   В Ульяновске жила хорошая знакомая Иванова. Звали её Оксана. Одинокая, симпатичная, очень молодая женщина с ребёнком. К ней  он несколько раз приезжал в гости. Познакомились они у кассы Одесского железнодорожного вокзала в конце января 1976 года. Исхудавшая, осунувшаяся, почти без денег, полуголодная Оксана возвращалась из Одессы через Москву домой в Ульяновск с двухлетним сынишкой. В Одессу она привозила на операцию своего полуслепого мальчика в знаменитый институт глазных болезней имени академика В.П. Филатова. Вместо недели пробыла там двадцать два дня. Все свои финансовые средства, включая те, что дважды присылала мама, истратила на врачей, медсестёр и лекарства. Оставалось только на общий вагон, без еды и постели.
Иванову надо было ехать в Самару. Однако, покорённый обворожительной красотой и самоотверженностью Оксаны, он, соврав, будто тоже едет в Ульяновск, купил ей  и себе билеты в двухместный спальный вагон класса «СВ». В Москве Иванов помог Оксане перебраться с Киевского на Казанский вокзал и вечером, так же в двухместном спальном вагоне, они поехали в Ульяновск. И всё же, дорога оказалась нелёгкой, особенно для Иванова, поскольку мальчику требовалось через каждые два часа закапывать капли в глаза, и всякий раз, когда эту процедуру пыталась выполнить Оксана, он поднимал крик на весь вагон. Но в тоже время, спокойно вёл себя и улыбался, если ему закапывал капли  Иванов.

Прибыв в Ульяновск, Иванов признался Оксане, что ему надо было ехать в Самару, но, чтобы хоть чем-то ей в дороге помочь, несколько изменил свой маршрут.
Видя в каком невероятно усталом состоянии  Иванов находится после двух бессонных ночей, Оксана решила его на вокзале одного полусонного не оставлять.  Взяв Иванова за руку, она с умоляющей настойчивостью предложила ему пойти к ней в гости отдохнуть: помыться, выспаться.

Мальчик тоже прижался к нему, вцепившись в пальто и явно не желал с ним расставаться. Немного поколебавшись, Иванов согласился.



                Исповедь девушки, рано ставшей матерью.

Квартира у Оксаны, доставшаяся ей по наследству от бабушки, была однокомнатная и очень тесная: небольшая прихожая, спальня, кухня и санузел. Помывшись в ванне и позавтракав на кухне тем, что осталось от поездки, Иванов незаметно для себя задремал прямо за столом, прислонившись спиной к стене. Оксана разбудила его, отвела в спальню и уложила рядом с мальчиком. А сама примостилась по другую сторону, подставив со своего боку два стула и табуретку, чтобы не упасть с кровати.

Проснулся Иванов вечером от тилиликания входного звонка. Рядом на кровати никого не было. Прислушавшись к разговору в прихожей, он понял – пришла мама к Оксане.
Показав матери через приоткрытую дверь, что у неё спит гость, Оксана увела её на кухню, где рассказала обо всём поподробнее.

   – А он женатый? – спросила дочку мать.

   – Не знаю, – услышал ответ Иванов.

   – А если женат?..

   – Ну, а что мне было делать? – донеслись до Иванова слова Оксаны. – Бросить его на вокзале, не спавшего ради меня и ребёнка двое суток и валившегося с ног от усталости? Тем более, вёл он  себя скромно и порядочно, не навязывался, не приставал. К тому же, молодой, симпатичный и вежливый. Вдруг, это судьба?... Вдруг, это  награда за все мои былые страдания?

Ничего не сказав, мать лишь тяжко вздохнула и перевела разговор на другую тему.

Как только мама Оксаны покинула квартиру, Иванов свесился с постели, изобразив, будто вот-вот упадёт спящим на пол.
Оксана, увидев это через полуоткрытую дверь, быстро зашла в спальню и стала осторожно и заботливо переворачивать его подальше от края.
Иванов открыл глаза и сделал вид, что только-только проснулся. Оглядевшись, он поинтересовался о мальчике.

   – Бабушка – моя мама, забрала внука на выходные, – улыбнулась Оксана. – Чтобы я выспалась и хорошо отдохнула. Говорила, что вид мой от усталости ужасен. И это действительно так. Сама себя в зеркале не узнаю, в двадцать лет старухой стала выглядеть.

   – Не прибедняйся! – улыбнулся Иванов. – Да, уставшая и осунувшаяся. Но всё равно, черты лица красивые. А мама долго была?

   – Почти два часа. Продукты привезла и пятьдесят рублей дала.

   – А что ты ей обо мне сказала?

   – Про тебя сказала всё, как есть.

   – И какова была её реакция?

   – Спросила лишь: женат ты или нет. Я сказала, что не знаю. В ответ она лишь тяжело вздохнула и больше на эту тему вопросов не задавала.

   – Видимо, хорошая у тебя мама, – с грустью произнёс Иванов.

   – Очень! Если бы не она, не знаю, что бы я тогда делала. Был даже момент: жить не хотелось. Попала в такую ситуацию, что легче было в петлю залезть, утопнуть или таблетками отравиться, чем из неё выкарабкаться.

   – Присядь, расскажи, – просит её Иванов, освобождая ей место рядом.

Оксана стеснительно села чуть поодаль от него.

   – Садись ближе, – засмеялся Иванов. – Не укушу. Просто, когда я чувствую твоё доверчивое прикосновение, моя блуждающая по тёмным закоулкам душа становится спокойной-преспокойной.

Оксана села ближе. Иванов ласково обнял её рукой за талию и сладостно замер, закрыв глаза, в ожидании исповеди молодой, красивой, но уже, видимо, изрядно хлебнувшей горя, девушки.

   – Случилось это, – тяжко вздохнула Оксана, – в пору моих неполных семнадцати лет, в конце августа перед самым началом школьного учебного года. Мне предстояло закончить последний 11 класс, а после хотелось поступить в мединститут и стать врачом. Увы,… одна из моих подруг по случаю своего дня рождения устроила на даче родителей вечеринку. Компания собралась не малая: пять девушек, пять парней и я бесхозная. Музыка, шампанское, вино, ликёр, танцы.

От выпитых двух фужеров шампанского и особенно после маленькой рюмочки ликёра я почему-то быстро опьянела. У меня есть даже подозрение, что кто-то и что-то подсыпал мне в ликёр. Очнулась утром, и сразу же почувствовала, поняла, что меня, как резиновую бабу, использовали, кто как хотел. Позже подруга подтвердила столь постыдный факт и рассказала про то, как её, так же подпоив, обманным путём разделили со мной. Она осталась в саду, а меня отнесли в дом.

Честно говоря, из всего случившегося больше всего пугала возможность оказаться  беременной. И такие опасения, с учётом критических циклов, имели под собой твёрдую почву. Как быть в такой ситуации я толком не знала. Но что могла, не откладывая, делала. К сожалению, не помогло: через несколько дней беременность дала о себе знать.

   – А почему в милицию не заявила или в прокуратуру? – тяжко вздохнул Иванов. – Ведь ты находилась в беспомощном положении.  К тому же, была несовершеннолетняя.

   – Не знаю, – пожала плечами Оксана. – Я воспринимала жутко стыдной и позорной ситуацию, считала себя во всём виноватой. А посоветоваться не с кем было, даже маме боялась сказать. Мне легче казалось умереть, чем ей в этом признаться и увидеть-услышать её реакцию.  Она  меня много-много раз предупреждала и часто читала нотации на этот счёт.  Я же в ответ всегда улыбалась и успокаивала заверениями: не опускаться  до уровня половых отношений.   Плюс ко всему, в душе постоянно теплилась убаюкивающая надежда, что всё обойдётся.  Единственной, с кем поделилась своими сомнениями и опасениями насчёт беременности, была подруга, попросившая не отчаиваться, пообещав с помощью народных средств помочь мне избавиться от беременности.

Однако шли дни, недели и месяцы. Плод в утробе становился всё тяжелее и тяжелее. Тщательно скрывая свою беременность, я стала пропускать в школе уроки физкультуры, затягиваться в корсет. А потом и вовсе превратилась в хмурую, замкнутую и неразговорчивую. Правда, продолжала, как ни странно, хорошо учиться. Дома, когда с работы поздно вечером приходила мама, я старалась не выходить из своей комнаты, ссылаясь на подготовку к выпускным экзаменам. Мама тогда, как и сейчас, была на двух работах и особо ко мне не приглядывалась. А моё странное состояние и поведение связывала с переутомлённостью и желанием лучше подготовиться к школьным экзаменам  и вступительным экзаменам в мединститут.  Иногда я специально оставляла в своей комнате на столе и кровати раскрытыми разные учебники, пособия, справочники и программы школьного характера для поступающих в ВУЗы. Кроме того, в моей комнате постоянно царил полумрак: горела только настольная лампа.
   Спасибо подруге. Хоть она, как и я, дилетанткой оказалась в вопросах избавления от беременности, но благодаря неукротимому оптимизму и частому присутствию рядом, не позволяла мне упасть духом и скиснуть. Что мы с ней только не делали, чтобы избавиться от плода: по её где-то выкопанным рецептам я готовила и пила отвары из багульника, гвоздики, листьев барбариса, плауна, горечавки и жерухи, включая даже ядовитый отвар пижмы; подолгу сидела в горячей ванне с горчицей; несколько раз посещала парилку; прыгала до упада через скакалку; перетаскивала тяжёлые предметы, включая шкафы, пока мама находилась на работе.
После Нового года, когда я была на пятом месяце, подруга уехала на зимние школьные каникулы к бабушке и дедушки в посёлок Амировку. В её отсутствии, почувствовав себя совершенно одинокой и никому не нужной, я впала в сильную депрессию. По ночам мне постоянно стала сниться мама вся в слезах из-за моей беременности. А также, школа, где все шепчутся, шушукаются, показывают пальцем на меня, оглядываются и сторонятся. Вдобавок, появилась ко всему апатия. Будущее рисовалось мрачным и бессмысленным. Возникло желание покончить жизнь самоубийством. Приняв такое решение и выбрав способ, я целый день подписывала почтовые открытки друзьям, знакомым и родственникам. В них я кого-то благодарила, а перед кем-то извинялась и просила прощения. Затем всю ночь писала прощальное письмо матери, где всё рассказала о случившемся, о своих переживаниях и попытках найти выход из создавшегося положения. Невольно текли слёзы.
   Спасла  меня от столь глупого поступка подруга, вернувшаяся из Амировки. Она привезла три старых народных рецепта для избавления от плода и убедила прибегнуть к ним. Эксперимент растянулся на целых два месяца, однако достичь желаемого результата не удалось.
   8-го Марта, в международный женский праздник, мне пришлось помогать готовить торт маме, а потом наводить на кухне порядок. Неожиданно я почувствовала себя плохо и побледнела. У меня закружилась голова и, прислонившись спиной к стенке, я опустилась на пол.

   – Доченька, что с тобой? – подскочила мама, и сразу всё поняла.

Спросив, на каком я месяце, она перетащила меня в зал на диван, села рядом и, крепко прижав к себе, сквозь слёзы виновато запричитала: почему я молчала, ничего не сказала, чего боялась, зачем скрывала правду и мучила себя сомнениями? Я тоже расплакалась и маме обо всём рассказала, даже о намерении покончить жизнь самоубийством и прощальном письме.
Мама, слушая всё это, ещё крепче прижала меня к себе и, окончательно разрыдавшись, меж всхлипами ещё пуще заголосила:
   – Доченька, доченька, прости! Прости, миленькая. любимая! Виновата я….  Пожалуйста, не бойся! Рожай! Как будет! Вырастим, сил хватит!

После своего признания и разговора с мамой мне стало легче.  И впервые за долгие последние месяцы я спокойно уснула, проспав почти целые сутки. В школу больше не ходила. Одиннадцатый класс так и не закончила. Тридцатого мая родила мальчика…  маленького и хиленького. Так сказались все мои идиотские попытки избавиться от него. Однако больше всего угнетала его нарастающая слепота. Ездила с ним в глазную больницу Самары, Питера, Москвы: врачи лишь беспомощно разводили руками. Рискнула поехать в глазную больницу Одессы. Дождалась приёма к Надежде Александровне Пучковской, дай Бог ей многих лет жизни. Там взялись помочь и прооперировали. Заверили, что операция прошла успешно: будет видеть. Даже очки носить не потребуется.  Вроде бы, всё налаживается, а самое страшное позади. Тьфу, тьфу, конечно.

Вздохнув, Оксана встала с кровати. Но увидев в глазах Иванова слёзы, а на лице мокрые дорожки, сразу же села рядом.

 
P.S.   Иванов приезжал к Оксане в Ульяновск пять раз: в том числе 30 мая 1976 года на День рождения мальчика, которому тогда исполнилось 2 годика и 2 – 4 ноября 1976 года на День рождения Оксаны, чтобы третьего числа поздравить её с 20-летием. Больше Иванов волей обстоятельств её не видел. Поскольку 13 мая 1977 года в Самаре его за тунеядство, паразитический образ жизни и бродяжничество арестовали по статье 209 части 1 УК РСФСР и упрятали на один год в тюрьму.
Однако мальчика Оксаны ему довелось всё же увидеть ещё раз.
Случилось это так.
 7 августа 1978 года Иванов по личным делам приехал поездом в Ульяновск. Сдав на железнодорожном вокзале в камеру хранения ручной клади вещи и получив от кладовщика номерной жетон, он отправился в город кое-что купить в магазинах. На центральной улице его случайно увидел и узнал сотрудник КГБ из Самары, приехавший в отпуск к матери со своим десятилетним сыном.
Иванова задержали и доставили в районный отдел милиции. Обыскав и изъяв всё, его отправили в спецприёмник временного содержания, до прояснения. Через трое суток Иванов  потребовал от начальника спецприёмника и работников местной прокуратуры объяснений: на каком основании его держат в спецприёмнике, поскольку документ, удостоверяющий его личность, в виде справки об освобождении из места лишения свободы, при нём был.
10 августа Иванова из спецприёмника выпустили. Он пошёл в районный отдел милиции, чтобы получить свои вещи и деньги, изъятые там при задержании и, включая те, что находились в камере хранения на железнодорожном вокзале.
Там Иванов пробыл три часа, но толку никакого. Все ссылались, что нет того оперуполномоченного, у которого в кабинете закрыты изъятые вещи, а в сейфе – изъятые деньги.
Случайно Иванов услышал из дежурной комнаты отрывки фраз про Самару, что там решается вопрос о задержании и этапировании… Ждут ответа.
Иванов сразу понял, что речь идёт о нём: они просто тянут время.
Не став ничего и никого ждать, он покинул отдел и в который раз оказался на улице голодный, небритый, грязный, без вещей, денег и документов.
В Ульяновске жила одна хорошая знакомая Иванова. Та самая Оксана. Но с последней их встречи минул год и десять месяцев. От безысходности, будучи  небритый, неумытый, непричёсанный, помятый после спецприёмника, он направился к ней на квартиру.
Дверь открыл молодой мужчина. Рядом с ним, жизнерадостно сверкая глазёнками, стоял четырёх-пяти лет мальчишка. Мальчик не узнал Иванова.

   – Извините, ошибся, – виновато опустил голову Иванов и пошёл прочь.

   – Пить надо в меру! – произнёс вслед мужчина и закрыл дверь.

       5 апреля 2014 год.