Воины в белом. Часть 5

В принципе на остаток дежурства жаловаться было грех, поскольку с амбулаторным приемом за время операции Чеглинцев разобрался, а остальная работа по сути сводилась к плановым назначением для уже госпитализированных и наблюдению за их состоянием. Несколько раз за дежурство Валера заходил то в реанимацию, где находился прооперированный боец, то ПИТ, где продолжал находиться Карякин, получавший назначенное Валерой внутриполостное введение пенициллина и идущий на поправку буквально не по дням, а по часам.
-Доктор, может меня в общую палату? – все просил тот – Ну я ж отлично себя чувствую, вот только бы еще ваши коллеги перестали меня дырявить. А то у них такие большие шприцы, что каждый раз кажется, будто они мне не легкие,  а мозги аж промывают.
-Потерпите еще немного, мы скоро закончим курс, и все, включая вас, будем спокойны за ваше дальнейшее состояние – говорил Валера, прослушивая ему грудную клетку.
-Ну хоть в общую, а, доктор? Ну что я тут как какой принц лежу. Чего вы меня в люкс этот запихнули?
-Это не люкс – Валера прослушал сердце и остался доволен услышанным – Это палата интенсивной терапии. Нахождение здесь вовсе не является льготой или поблажкой. Вы здесь потому, что ваше состояние требует отдельного и тщательного наблюдения.
-Да какое состояние? Я хоть сейчас вашу сестричку за талию и танцевать готов – обиженно возразил больной.
-Непременно докажете это нам всем, но чуть позже.
-То есть, не переведете?
-Не сегодня.
-Ну вот, я так и знал. – разочарованно откинулся обратно на подушку пациент – Никогда вас, докторов ни на что не уговоришь. А вот перевели бы в палату к мужикам, и я бы от вас отстал, а?
-Ну что вы, мне тогда скучно работать будет. Вы ж не хотите видеть возле себя скучающего доктора?
-Да вы и так тут столько суетитесь и нервничаете, что не мешало бы и немного поскучать. – резонно заметил пациент – Ну хоть пообещайте поговорить об этом с заведующим. А вдруг он разрешит. Клянусь, я буду просто идеальным пациентом, только  не оставляйте меня в этой госпитальном карцере. Тут же словом перемолвиться не с кем. Врачи только на чуть заглянут и исчезают. А медсестры все смотрят на меня с такой материнской заботой, что я даже ругнуться при них не решаюсь.
-А ругаться обязательно? – улыбнулся Валера.
-А как же еще выражать чувства души? – вопросом на вопрос рассудительно ответил пациент, поставив Валеру в состояние легкого ступора.
Ближе к полуночи, когда все в отделении успокоились, больные получили все необходимые лекарства и процедуры, а дежурная медсестра закончила отписывать журнал выполненных назначений и, подписав его у Валеры, скрылась на посту, Валера вышел покурить. Медленно затягиваясь крепкой папиросой, он смотрел на звездное осеннее небо, чувствуя, как легкий морозец начинает потихоньку пробираться под халат и рубашку. Холода здесь, на дальнем востоке наступали рано, и пока вся остальная страна еще любовалась золотой осенью, тут уже начинали всерьез подумывать о зиме. Как-никак, а на дворе стояло начало октября. Словно в ответ на его мысли ,рядом с ним появился госпитальный истопник, Асиман Элизбарович, сухопарого и какого-то от природы жилистого сложения азербайджанец, который отвечал в госпитале за исправность системы отопления в холодное время, а летом занимался всем понемногу, от уборки территории до починки медицинской аппаратуры, если та не требовала высшего инженерного образования. За все время пребывания в госпитале Валера так и не смог понять, как этот азербайджанский джигит, которому по внешнему виду можно было дать любой возраст от сорока до семидесяти, оказался в столь не соответствующем его явной теплолюбивости климате. Сам он не рассказывал, а спрашивать Валера не стал, тем более, что даже медсестры и санитарки, последние из которых являлись буквально ходячими справочниками по истории и личной жизни каждого сотрудника госпиталя, не могли ничего сказать про то, как и где жил Элизбарович до госпиталя. Работал он от зари и зари, никогда не жаловался, умел все, а потому в виду своей незаменимости даже получил комнату в общежитии, хотя и не являлся военным. Поговаривали, что его привел главный врач вскоре после войны. Ходили слухи, что в военное время у него погибла вся семья, когда немцы рвались к Кавказу, к нефтяным месторождениям, на которых он работал в довоенное время то ли старшим механиком, то ли главным бурильщиком когда немецкие войска вошли в Нальчик, там как раз находились его  жена и четверо детей, готовящиеся к эвакуации в родной Баку. Внезапный бросок немецких штурмовых дивизий перерезал путь на военно-грузинскую дорогу, по которой собирались уходить эвакуационные команды и запер население города в ловушке. Во время одной из бомбежек его жена и дети оказались как раз в здании городской школы, в которую угодила бомба, сброшенная с Ю-88. Сам Асиман в это время лежал в госпитале с проникающим ранением головы, о котором до сих пор напоминал причудливо изогнутый шрам, идущий от затылка через его густую седую шевелюру на лоб  и заканчивающийся под правым глазом, огибая его наподобие серпа. Поговаривали так же, что воевал он не просто в войсках, а в частях ОсНаз НКВД, то ли диверсантов ловил, то ли сам за линию фронта любил прогуляться. В общем, интересный человек был в прошлом этот задумчивый истопник, который сейчас встал рядом с Валерой и не спеша раскурил такую же ароматную папиросу.
-Холодно уже – сказал Валера. – А ведь только октябрь.
-Неее – покачал головой Элизбарович – Это не холодно. Холодно здесь будет через месяц. А через два будет очень холодно.
-Но ты же не дашь нам замерзнуть, Элизбарыч? – с улыбкой спросил Валера.
-Ни в коем случае – ответно улыбнулся тот – Я еще вам в комнату в общежитии чуть ближе к морозам буржуйку поставлю, доктор.
-Думаешь, понадобится?
-Вам-то оно, может, и не особо, работы по зиме тут много, а вот дэвушке вашей, которая женой будет, оно очень даже понадобится.
-И ты уже в курсе?
-А как же. Все правильно. Семья – это главное. Это якорь в штормовом море. Без него унесет за край света.
-А разве мы не на самом его краю? – улыбнулся Валера.
-Нет – покачал головой Элизбарович – Мы в сердце мира.
-Здесь? В Сибири?
-Вы пока не понимаете, доктор.  – покачал головой истопник – Мы там, где дают жизнь. Такое по силам только богу да женщине. И место расположения при этом не важно. Я бы даже сказал, что здесь намного лучше, чем в других местах. В больших городах, например.
-Почему?
-Здесь люди цельные. Они ценят тепло. Не то, что даю я с началом отопительного сезона. Они ценят тепло друг друга. Они всегда вместе. Согревают друг друга. В Москве такого нет.
-Ты был в Москве?
-Да. И в Ленинграде был. Хороший город. Красивый. Красивее его только Баку.
-Но ты все-таки вернулся сюда.
-Да.
-Почему, Элизбарыч?
-Потому что здесь люди еще помнят. А там молодежь уже начала забывать.
-Ты про войну? Ну так это же хорошо. Для того мы все и работаем, чтобы наши дети скорее забыли тот ужас.
-А правильно ли это, доктор? – Элизбарович докурил папиросу и, аккуратно затушив ее, выбросил в урну – Они ведь забывают не только ужас. Они забывают ту цену, что была заплачена. А без этого будут ли они ценить то, что имеют?
Валера поежился, то ли от холода, то ли от того, что тема разговора была несколько неожиданна для него, тем более разговора с типичным представителем трудового народа, понесшим во время войны самые большие потери, какие только можно представить, которому, казалось, не пристало горевать по поводу того, что кошмары войны постепенно сглаживаются в народной памяти и что появляется первое поколение молодых людей, которые основную часть своей сознательной жизни уже не помнили свиста бомб над головой и мертвых тел на улицах.
-А все равно жизнь – чертовски приятная штука, доктор – заключил истопник- Особенно для нас, которые понимают, насколько она конечна.  – и он вернулся в госпиталь, оставив Валеру докуривать в одиночку.

Как и предсказывал Потапов к утру, несмотря на секретность, окружавшую раненого бойца, среди персонала хирургического отделения появилась вполне оформившаяся версия о том, что произошло. И даже не одна. Впрочем, ни одной из них доверять было нельзя, поскольку первая утверждала, что бойца во время стрельб ранили из-за неосторожного обращения с оружием, а вторая говорила о том, что инцидент произошел  на участке 386-го стрелкового полка, в полосе обеспечения которого поймали китайского шпиона. Выслушав их, Валера сразу отмел обе, поскольку паренек, доставленный к ним, хоть и был одет в полевую форму, все же был доставлен офицером-пограничником, так же имевшим огнестрельное ранение, а следовательно, участвовавшим в той же бойне, что и тяжело раненый боец. В этой связи не трудно было сделать вывод, что китайцы, возможно, и имели к случившемуся какое-то отношение, но произошло событие явно на пограничной заставе. А эти ребята были подчинены ГБ и расспрашивать их или о них было просто опасно. Поэтому Валера не стал комментировать услышанное из чувствительных уст медсестер, а тихонько допил чай и принялся готовиться к сдаче смены. Однако буквально за полчаса до окончания дежурства, когда прибывший на его место заведующий, уже переодевался, готовясь сам проводить планерку и сам же заступать на сутки, в отделение позвонили с КПП. Красный аппарат внутренней гарнизонной связи несколько раз тренькнул и выжидательно замолчал, затем тренькнул снова.
-Ну что вы на меня смотрите, Валерий Васильевич? – невозмутимо сказал Потапов, поправляя под белоснежным халатом галстук – Вам еще двадцать семь минут работать. Вам и трубка в руки.
-Хирургия – со вздохом ответил Валера – Там к Карякину гостья с передачей – сказал он заведующему, положив трубку.
-Ааага – протянул тот, рассматривая себя в зеркало.
-Она, что, уже приходила?
-А то как же. – Потапов остался доволен увиденным,  и повернулся к Валере. – Ну что стоишь? Иди, пообщайся с народом.

Народом оказалась женщина лет так под пятьдесят, которая производила впечатление идеальной сферы во все стороны, настолько она была кругленькая и без видимых выступов.
-Товарищ военврач – запричитала она, едва Валера подошел к воротам КПП – Да что ж тут у вас творится-то?
-Что у нас творится? – не понял Валера – И вообще кто вы?
-Как это кто? Как это кто, когда я жена Карякина, над которым вы тут эксперименты ставите! – выпалила она – Мало того, что новые операции на нем проверяете, так еще и посылку принимать не хотите.
-Постойте, постойте – прервал Валера, чувствуя, как его разум начинает закипать словно перегретый радиатор.  – Во-первых, о каких экспериментах идет речь?
-Как это о каких? А о тех, что вы тут с ним вытворяете! Мне уже все рассказали, что вы тут ему какую-то операцию делали, какой и не слыхивали в наших краях. Вроде как какой-то московский дохтур решил показать на нем свою удаль. Да только я всю войну в тылу проработала! Все для фронта, все, так сказать, для победы, а муж мой до Берлина дошел и не подопытная свинка он, чтобы на нем опыты ставить, вот что я вам скажу. Так и передайте это вашему московскому доктору!
-Обязательно – пообещал Валера – Только доктор этот я, и не московский, а ленинградский. И сделанная нами вашему супругу операция – единственное, что спасло ему жизнь. А не то уже похоронили бы вы своего благоверного после вашего знахарского лечения.
-Да как вы… - начала было она, но Валера снова ее прервал.
-Да вот так и смею. Именно благодаря потерянному времени и возникла необходимость срочной операции. На данный момент ваш муж в хорошем состоянии и быстро идет на поправку. А теперь что у вас за проблемы с передачей?
Несколько секунд она стояла, ловя ртом воздух, а затем резко переключилась на большую корзину, которую принесла с собой.
-Вот – произнесла она, откидывая красную материю, которой была накрыта корзина – Я тут ему покушать принесла. Небось, домашнее, небось, лучше вашего казенного питания.
Валера окинул взглядом содержимое корзины и покачал головой. Внутри расположились рядом друг с другом почти по семейному большая жареная курица, кольцо домашней колбасы и шмат сала такого размера, что им можно было накормить половину отделения.
-И у вас это все не принимают – сделал он вывод.
-Именно! – взмахнула она руками – Вот этот мордатый – она указала на дежурного по КПП, который особой упитанностью не отличался даже при всем натянутом на женскую эмоциональность желании, и потому аж лицом вытянулся от такого сравнения – говорит, что скоропортящиеся продукты им принимать запрещено. А где же здесь скоропортящееся?
-Вот – Валера безжалостно ткнул пальцем в корзину – Вот это все и сеть скоропортящиеся продукты.
-Да как же это? – снова заохала женщина – Из своего хозяйства и порченные? Да что вы такое говорите?
-Не порченные – из последнего терпения объяснял Валера – А скоропортящиеся. То есть требующие особого хранения, при отсутствии которого могут быстро испортиться.
-Но…
-Это первое! А теперь второе. Ваш муж после сложной операции и, как я уже сказал, быстро идет на поправку. В том числе и потому, что его питанием здесь занимается специалист-диетолог, который не позволяет ему нагружать свой еще не окрепший организм тяжелой и трудно усваиваемой пищей, к которой относится буквально все, что вы привезли.
-Но он же, небось, исхудал тут… - чуть не заплакала женщина.
-Его и привезли сюда не особо полным после такого длительного заболевания. А вот выйдет он отсюда значительно более упитанным, чем попал сюда. Это я вам обещаю как его лечащий врач. При условии, что вы не будете нам мешать.
-Я? – опешила она – Да разве ж я вам мешаю?
-Да, мешаете. Вы отрываете меня от наблюдения за вашим мужем, вместо которого я вынужден спорить с вами по поводу продуктов, которые ему сейчас есть просто нельзя. Понимаете? Нельзя!
-Понимаю, понимаю, дохтур, вы это…вы не серчайте, я ж как лучше хотела, я ж не знала… если так, то оно конечно…вы только это…вы там присматривайте за ним…ну чтобы… - тараторила она, быстро накрывая корзину красной тряпкой.
-Все будет хорошо – мягко сказал Валера – Обещаю смотреть за ним в оба глаза. А теперь до свидания.
-Ага, до свидания, дохтур, извините, если что не так, я ж не со зла.
Она еще что-то бормотала, но Валера уже закрыл дверь КПП и направился обратно в лечебный корпус.
-Ну как вам родня нашего дорогого отставника? – поинтересовался Потапов, встречая Валеру уже за столом приема.
-Вы уже познакомились с ней – это был не вопрос, а скорее, утверждение.
-Ну еще бы. С ней уже весь госпиталь познакомился. Кроме вас. Она приходит сюда примерно два раза в день. Иногда чаще. Каждый раз приносит тяжелую мясную пищу и никак не хочет понять, что ее мужу такая тяжелая еда принесет не выздоровление, а медленную и мучительную смерть от кишечной непроходимости.
-Ну хоть предупредили бы.
-Тогда сюрприз был бы испорчен. А вот о том, что она скорее всего накатает на вас жалобу начальнику госпиталя, могу предупредить заранее.
-Жалобу? А за что?
-А какая разница? За то, что не кормим его как следует. За то, что лечим неизвестными методами. За то, что не уважаем офицера-фронтовика, не отправляем его в Москву. В общем, так, дежурный набор претензий.
-И это вместо благодарности за то, что мы ему спасли жизнь – покачал головой Валера.
-О, если вы ищете благодарности, то надо было идти в семинарию и отпускать грехи в церкви. Там, я слышал, попу все говорят спасибо.
-Я могу идти? – с улыбкой спросил Валера.
-А вы еще здесь? В выходной день после дежурства не положено находиться в здании госпиталя. Не говоря уже о том, что, мне кажется, вам есть, чем заняться в личном плане.
-Спасибо, Виктор Семенович – поблагодарил Валера.
-Благодарность принимается только при условии приглашения на свадьбу.
-Уверяю, вы будете одним из самых дорогих гостей.
-Ну так поспеши к невесте в таком случае, я не люблю долго ждать приятных событий.
-Есть – и Валера вылетел из госпиталя в направлении КПП.

-Что можно пожелать молодоженам в такой прекрасный день? – Потапов поднял бокал с вином и повернулся к Валере и Алене, которые сидели во главе стола. – Пожелать им счастливой жизни? Но именно для этого они и поженились, поскольку уверены, что именно так и проживут. Пожелать им много прекрасных детей? Но я уверен, что с этим они тоже намерены справиться сами.  – по актовому залу госпиталя прокатился смех, а Алена покраснела – Пожелать им прожить сто долгих лет? Но в таком случае они рискуют превратиться в такого же старого зануду, как я и даже хуже – снова смех с опровергающими данное утверждение заявлениями – И, перебрав все эти варианты, я решил что хочу вам пожелать вот чего: проживите жизнь без сожалений. Знаете, сожаления – самое худшее, что может сопровождать человека по жизни. Они словно червь, который медленно точит изнутри. Все эти «а что, если», «а вдруг», «а может быть», все это постоянно душит человека и не дает получать удовольствие от того, что происходит здесь и сейчас. От жизни сегодняшней и от той, какую мы построим завтра. Потому желаю вам: обдумывайте все свои решения заранее. Они не всегда будут правильными, ибо все мы ошибаемся. Но сделав что-то, после того, как вы обдумали все со всех сторон, никогда не сожалейте.  И главное… - Потапов сделал паузу – главное, никогда не сожалейте о сегодняшнем дне. Горько! – тост был встречен аплодисментами и возгласами одобрения.
Перед самой свадьбой Валера удостоился чести познакомиться и с отцом своей будущей жены. Высокий, сухопарый человек с длинными, словно сделанными для другого руками, в круглых очках с тонкой оправой крепко пожал его руку и несколько секунд внимательно разглядывал его.
-Значит, вот кто смог укротить мою неукротимую дочь – задумчиво произнес он – Вот уж не думал, что она растает от такого предсказуемого образа, как бравый молодой офицер.
-Ну, Афанасий Петрович – Валера не сразу запомнил столь нечастое в больших городах имя – Я бы не сказал, что я ее укротил. Еще вопрос, кто тут укротитель, а кто тает.
-А вот это напрасно – серьезно ответил  - Муж всегда должен быть уверен, что держит жену в руках. Даже если на самом деле все происходит прямо наоборот.
-Папа, не развращай моего будущего мужа.
-Я всего лишь хочу, чтобы он заранее знал то, что я узнавал годами в собственной семье.  – возразил его будущий тесть – А теперь давай оставим женщин заниматься своими приготовлениями и отправимся пропустить по рюмашке. В конце концов, мужчины всегда узнавали лучше друг друга именно таким образом.
-Папа, он не пьет – успела вставить Алена.
-И я тоже не пью – охотно согласился отец, утаскивая Валеру за собой.
Вопреки ожиданиям Валеры никакая особая пьянка ему не грозила. Афанасий Петрович, действительно, ограничился всего лишь тремя рюмками в небольшой привокзальной закусочной.
-Извини, я не знаю этого города, так что привел тебя туда, что успел увидеть.
-Я не знал даже этого места – честно признался Валера.
-Да, Алена мне говорила, что ты человек образованный и больше увлекаешься театром и все такое.
Валера мысленно скрипнул зубами, припоминая тот поход в театр и размышляя, серьезно было это сейчас сказано или в шутку.
-Я вот что хочу сказать – продолжил Афанасий Петрович свою мысль – Я всю жизнь работал руками. Не то, чтобы это плохо, просто жизнь у нас была другая. Гражданская война, потом восстановление, снова война и снова надо восстанавливать. Всю жизнь наше поколение строило. Но… - он помолчал – но я всегда хотел, чтобы моя дочь смогла достичь того, чего не смог достичь я. Чтобы она стала образованной. В мире ведь столько всего интересного. Ты хороший парень, Валера, я это вижу. Врач и все такое. И ты военный. А военные много путешествуют. И это тоже хорошо. Пока вы молоды и пока она хочет все увидеть. Но обещай, что как только она захочет получить свой дом, ты этот дом ей дашь. Я не хочу, чтобы она всю жизнь провела во временных жилищах, как это было с ее родителями. С нами. Мы тоже всегда ехали туда, куда нас отправляла партия. И никогда не жаловались. Только под самый конец я смог дать моей Гале свой дом. Она никогда ни в чем меня не упрекала, но я чувствовал, что она несчастна. Как несчастна любая женщина, не имеющая своего очага. Созданного своими руками. Мне кажется, она так и не простила меня. – глаза его стали туманными, он смотрел сквозь Валеру – Так вот – вернулся он в реальность бытия – Я не хочу, чтобы у Алены сложилась та же жизнь, что у ее матери. Пообещай мне, успокой старика.
-Вы не старик – улыбнулся Валера и добавил уже серьезно – Но я обещаю.
-Отлично – просветлел лицом Афанасий Петрович – Тогда по последней и пойдем отсюда. Жениху завтра положено быть трезвым, а его тестю врачи вообще запрещают пить.
-Что же вы раньше молчали?
-Чтобы ты не смог помешать мне из своего врачебного долга – сказал его будущий тесть, опрокидывая рюмку  - Хотя на празднике завтра обещаю пить только компот.

Праздник проходил в актовом зале госпиталя, который по сути представлял из себя зал для проведения расширенных планерок, так что места в нем было не так, чтобы много, но тем не менее, в нем смогли уместить длинный стол, составленный из нескольких небольших прямоугольников, а так же полтора десятка стульев, включая два с высокими спинками для молодоженов, причем один из них пожертвовал из своего кабинета лично главный врач. На торжество собрались все, кто был свободен от дежурств и других госпитальных мероприятий. Не так уж часто в течении первого полугода работы молодой офицер, тем более выпускник гражданского вуза, успевает одновременно заработать репутацию перспективного хирурга и найти себе столь очаровательную жену. Руководил всем мероприятием заведующий хирургией, который взял на себя все заботы по устройству всех деталей, а на вопрос Валеры о причинах такого вроде бы не заслуженного внимания к его личной радости ответил:
-Будем считать, что я действую из не совсем достойного советского врача чувства.
-Это какого? – удивился Валера
-Из надежды удержать тебя в военной медицине.
-Виктор Семенович, вы же знаете, я только временно, по комсомольскому призыву, я…
-Да, да, я все знаю – перебил его Потапов – Но ведь время часто все меняет. В том числе то, в чем раньше был уверен. Опять же, где еще ты найдешь такой дружный коллектив и такого заботливого начальника?
-Нигде – с улыбкой ответил Валера, думая о том, что ему пока не с чем сравнивать да часто и не очень хочется.
-Тогда иди работать и не мешай мне обустраивать церемонию посвящения тебя в счастливые мужчины. – Потапов махнул рукой в сторону ординаторской и, возобновил спор с Аглаей Федоровной о том, где и как положено сидеть молодым за свадебным столом.
-А знаешь – сказала Алена, когда первым утром супружеской жизни они пили чай за маленьким столиком в комнате Валеры – Я совсем по-другому представляла себе ваш госпиталь.
-А именно?
-Ну не знаю. Такой строгий. Много военных. Все серьезные и никто не улыбается.
-И повсюду носилки, кровь и крики раненых? – улыбнулся Валера.
-Ну…что-то в этом роде – улыбнулась она. – А тут все такие милые люди. Веселые и простые.
-Ну, положим, не все, ты еще главного врача не видела. Да и с женами этих простых людей тебе еще только предстоит познакомиться.
-О, я уже познакомилась с некоторыми.
-Когда ж ты успела?
-А вот пока ты спал. Где, по-твоему, я заваривала чай? На общей кухне, правильно – ответила она сама – А где еще могут познакомиться женщины, как не у плиты?
-Как-то даже не подумал. Подобно большинству женатых мужчин, я был уверен, что чай появляется сразу в стакане и горячим.
-И это только на первые сутки женатой жизни – вздохнула она.
-Зато теперь ничто не сможет испортить мне радость от первого глотка чая утром выходного дня – сказал Валера – Даже необходимость его приготовления.
Не зря говорится, что когда человек счастлив, он не должен это озвучить, чтобы не вызвать зависть богов. Когда на следующий день Валера явился на службу, то застал в ординаторской и Чеглинцева, и Потапова и даже главного врача. Причем все трое были при полном параде, с орденскими планками на груди и в начищенных до блеска сапогах, вместо принятых в госпитале уставных офицерских туфлей.
-Ждем гостей – сказал Чеглинцев, не дав Валере даже открыть рот – И ты теперь ждешь их вместе с нами.
-По поводу Карякина? – догадался Валера.
-Именно. Так что быстро принимай рабочий вид, чтобы мы могли представить тебя визитерам покрытого трудовой испариной и благоухающего озоном после пребывания в кварцуемой операционной.
-Есть – Валера быстро скинул форменную шинель и нахлобучил халат, попутно обув ноги в высокие хирургические бахилы.
-Обход сегодня сделаете сами – Потапов вместе с главным врачом быстро просматривали госпитальную документацию, которую им пачку за пачкой приносила старшая сестра – Отпишите назначения и пулей в операционную. Насколько я знаю, у вас сегодня две операции.
-Да, апендэктомия и ушивание грыжи – подтвердил Валера – Но обе они плановые и их можно перенести на вечер, тем более, что грыжа без тенденции к ущемлению, а аппендикс там просто в виде катаральной колики.
-Вы что, с ума сошли, Лазаров? – спокойно поинтересовался Потапов.
-Не понял?
-Вы слышали, что к нам едет комиссия?
-Так точно – ответил Валера, пытаясь сообразить, в чем именно сделал ошибку.
-И вы хотите, чтобы при обходе отделения, а он обязательно состоится, вам плюс к непроверенным методам лечения инкриминировали, еще и халатное отношение к больным. А именно так будет трактована отмена операций.
-Не отмена, а…
-Лейтенант Лазаров, шагом марш в операционную, две операции подряд, без перерывов и перекуров, вам ясно?
-Так точно.
-И чтобы к обеду оба больных находились в палатах и могли рассказать проверяющим, как быстро вы приняли верное решение ,и как качественно им была оказана оперативная помощь. Вопросы есть?
-Никак нет. Разрешите выполнять?
-Выполняйте.
-Есть – Валера козырнул и вышел в отделение.
Две операции подряд он до этого никогда не делал, но ведь всегда интересно попробовать что-то новое, не правда ли? Собственно, обе они относились к простым вмешательствам и делались под местной анестезией.
-Кто первая жертва? – деловито осведомилась Старцева.
-Давайте аппендикс.
Жертвой воспаленного аппендикулярного отростка оказался солдат срочной службы, смуглый, если не сказать, черный боец узбекской национальности, который лежал на кровати, подтянув ноги к животу и почти любовно поглаживая правую нижнюю часть живота.
-Как дела? – спросил Валера – Готов к операции?
-А может не нада? – спросил солдат – Не балит, она почти савсема не балит. 
-Надо, очень надо…Жамсутджон – с трудом выговорил он имя воина, сверившись с историей болезни. – Температура? – спросил он у сестры.
-37, 5 – ответила та.
-Подготовили?
-Да, конечно, согласно указанию.
-Берем в операционную. Мария Николаевна, разворачивайте бригаду, кто мне будет ассистировать, решите сами, я не думаю, что тут что-то сложное.
-Хорошо, доктор, я вам Ларису отправлю, она много таких операций ассистировала.
-Добро – кивнул Валера.
-А можето, не нада она? – снова подал голос боец.
-Так, рядовой Гуманиязов, марш в операционную, вы что, приказа не поняли?
-Есть в операционную таварисч литенант – воин попытался изобразить строевую стойку, но ойкнул и снова схватился за живот.
-Непобедимый воин – заметила сестра, наблюдая, как боец, бережно придерживая живот, словно опасаясь, что из него что-то может выпасть, мелкими, но частыми шагами направился в сторону операционного блока, где его уже ждала Аглая Федоровна, чтобы принять одежду.

-Черт! У нас разрыв, зажимы быстро! – Валера с отчаянием смотрел, как из лопнувшего буквально в его руках нагноившегося аппендикса в брюшную полость истекают потоки гнойного содержимого. Лариса, ассистировавшая ему, молниеносными движениями принимала у Старцевой зажимы и быстро пережимала ими вскрытую культю кишечника, из сосудов которой началось обильное кровотечение. Валера же в это время боролся с многочисленными спайками, которыми был окружен нагноившийся аппендикс. Судя по всему, воспаление здесь носило уже хронический характер, поскольку было видно, что отросток плотно спаялся и с брызжейкой, выстилающей изнутри брюшную полость, и с другими петлями кишечника, и с мочевым пузырем.
-Похоже, этот приступ у него уже далеко не первый – словно прочла его мысли Лариса, отходя в сторону от стола – Может, пригласить доктора Чеглинцева?
-Зачем? – Валера осторожно подхватил спайку, ведущую к мочевому пузырю и пересек ее коротким движением скальпеля.
-Затем, что тут явная угроза перитонита, тут требуется ассистенция врача.
-Ларисочка, - Валера поднял на нее глаза – У нас есть примерно пять минут до того, как содержимое этого отростка начнет впитываться в ткани брюшины. Вы предлагаете потратить его на то, чтобы звать другого врача? Который потеряет еще как минимум минут десять, пока помоется и перелоденется. Или мы удалим гной и промоем полость сами?
-Ну, я…
-К столу. Живо! – чуть повысил голос Валера, хотя обычно старался говорить с коллегами на ровных тонах. Любой крик во время операции рефлекторно воспринимается как сигнал тревоги, а значит, только нагнетает напряжение. В данном же случае ситуация, хотя и угрожала перерасти в катастрофу, еще не успела этого сделать, а потому сохранялась возможность исправить ее быстро и без больших потерь. Лариса быстро вернулась к столу и вопросительно посмотрела на Валеру.
-Отсос, начинаем ревизию полости – распорядился он, прошивая спаечные сосуды.
Лариса приняла из рук Старцевой электроотсос и принялась убирать из брюшной полости излившееся в нее гнойное содержимое.
-Фурацилин, промыть – операционная сестра передала ей большой шприц Жанэ с фурацилином, который быстро заполнил открытую полость светло-желтым раствором, в то время, как отсос продолжал втягивать в себя образовавшуюся жижу.  – Проверьте, доктор – сказала она после третьего промывания, во время которого жидкость почти не изменила свой цвет, что говорило о том, что гной полностью вымыт из полостных карманов.
Валера несколько раз по кругу осмотрел брюшную полость, проверил прочность швов на кишечнике, провел тампонами по свежезашитым сосудам и остался доволен результатом.
-Закрываем полость – кивнул он.
Наложив последний шов, он отошел от стола, борясь с диким желанием закурить прямо в операционной, и тут увидел Потапова, который смотрел на него через маленькое окошко операционного блока. Валера бросил взгляд на больного, которого как раз отключали от аппарата анестезии и готовились перегружать на носилки, а потом снова перевел его на заведующего. Тот медленно поднял руку и поманил его пальцем. Поняв, что эшафота не избежать, Валера покорно двинулся к выходу из операционной.
-Как он? – спросил Потапов, показав глазами на бойца, которого как раз переложили на каталку и разворачивали в направлении выхода.
-Нормально. Полость ревизирована, остатков гноя нет. К вечеру, думаю, уже оклемается.
-Думаешь, значит – кивнул заведующий – А еще недавно ты думал, что все можно отложить до вечера.
-Виноват, Виктор Семенович -  согласился Валера.
-А потом ты думал, что не надо звать второго хирурга, когда стало ясно, что аппендицит не простой, а осложненный, верно?
-Откуда вы…
-Верно?
-Верно. Я могу объяснить, почему я так решил.
-Да, сделай милость. А то у меня в кабинете сидят целых три полковника, которые приехали посмотреть на молодого специалиста Лазарова. И вот представь, что посреди нашего с ними разговора ко мне в кабинет врывается кое кто и с ходу сообщает, что у тебя там аппендикс в руках лопнул. Чеглинцев на амбулаторном приеме, тыл наш прикрывает, так сказать, потому я срываюсь с места и несусь в операционную и что ж я тут вижу? Ты вместе с Ларисой продолжаешь операцию как ни в чем не бывало, вместо того, чтобы дождаться ассистенции второго хирурга. И это при том, что данные товарищи, которые сейчас ждут у меня в кабинете, по любому заинтересуются этой операцией. А что ж они там увидят, когда посмотрят ее план?
-Виктор Семенович, но…
-А увидят они, что молодой хирург не только использует непроверенные методы работы, но еще и прямо игнорирует правила проведения операций, считая себя выше этих правил. А в результате окажется, что я и главный врач совершенно не следим за дисциплиной подчиненного нам личного состава и соблюдением им субординации.
-Виктор Семенович – все же вклинился Валера – Я принял такое решение потому, что время, которое вам понадобилось бы, чтобы дойти сюда и подготовиться к операции, было больше, чем то, что требовалось нам, чтобы начать ликвидацию катастрофы в брюшной полости. За те минуты, что вы потратили бы на вхождение в операцию, часть гноя бы впиталась  в ткани и в дальнейшем дала бы перитонит.
-Верно, все верно. – кивнул заведующий – Все верно, но не правильно. Понимаешь разницу между верно и правильно?
-Ээээ – завис Валера – Боюсь, что нет.
-Это от молодости и девственной чистоты ни разу не изнасилованной начальством нервной системы.  – утешил его Потапов – Верно – это когда ты поступил наиболее полезным для больного образом. А правильно – это когда ты все сделал строго по правилам, даже если больному от их соблюдения стало только хуже.  Тут каждый выбирает сам, какой способ ему ближе.
-Так я ведь…
-План операции мне. Ларису тоже ко мне на приватную беседу. У тебя сейчас иссечение грыжи?
-Так точно, но я…
-Без но, марш оперировать. После операции Старцеву ко мне вместе с анестезиологом. А сам пока отрабатывай такой сюжет: у тебя произошел разрыв аппендикса во время лапаротомии, ты сразу же отправил за мной, а пока я переодевался и мылся, провел своими силами ревизию и промывание брюшной полости. После чего я подключился к операции и завершили ее мы вместе. После грыжи сразу ко мне в кабинет и внимательно изучать новый план операции.
-Но это же не…
-Что? Не правда? Ты больных лечить хочешь? Оперировать хочешь?
-Так точно.
-Тогда марш в операционную, а потом ко мне. К этому времени я постараюсь передислоцировать проверку к главному, он там им уже стол накрыл по-свойски. Изучишь легенду и пойдем на голгофу. Очень уже они хотят с тобой познакомиться.
-Черт… - буркнул Валера.
-Рано чертыхаешься. Такие знакомства двояки. Может оказаться и грудь в крестах, и голова в кустах. Наш вот с тобой главный помысел – чтобы второго не случилось. Все, иди.
-Есть. – Валера медленно и долго выдохнул и вернулся в операционную, сразу отправив Ларису в объятия начальства.
Иссечение грыжи  прошло быстро и спокойно, хотя по закону парных случаев Валера и ждал какой-то подлянки и при такой сравнительно простой операции. Тем не менее грыжу он вправил быстро, а грыжевые ворота были ушиты всего через полчаса после начала операции. Общий наркоз при такой операции не требовался, дело ограничилось обкалыванием места разреза новокаином с последующими добавочными инъекциями непосредственно в ушиваемые ткани передней стенки живота, и почти все время операции лежащий на столе подполковник, которого сия напасть постигла после того, как он пытался вместе с несколькими бойцами вытолкать из грязевой ямы БТР-152 во время очередных учений, то насвистывал какие-то одному ему известные песенки, то порывался рассказать анекдоты, которые явно не все были предназначены для женских ушей, в результате чего даже под масками операционной сестры и сестры-ассистентки стал угадываться румянец смущения.
-Так быстро? – поинтересовался он с удивлением, когда Валера отдал приказ транспортировать больного в отделение для дальнейшего планового наблюдения – А я только приготовился вздремнуть, пока вы закончите копаться в моих кишках.
-Ну мы не совсем этим занимались – улыбнулся Валера – Но возможность поспать вам сейчас предоставится в полной мере.
-Спасибо, доктор, я вообще боюсь вашего брата, особенно вот таких, закутанных в белое до самых глаз. Потому и стараюсь шутить по возможности. Сами понимаете, когда с шуткой, тогда и помирать не страшно.
-Понимаю, товарищ подполковник. Но теперь опасность миновала, и вы снова можете стать серьезным человеком.
На ходу скидывая бахилы и снимая перчатки, Валера отправился в кабинет заведующего. Как тот и обещал от проверяющей комиссии к этому времени уже остался только дым, причем в буквально смысле, поскольку, судя по витающему в кабинете облаку сизого цвета и запаху, все трое активно курили Беломорканал, пока заведующий изображал участие в операции Валеры.
-Вот – он протянул Валере план операции по удалению флегмонозного аппендицита – Быстро изучай и запоминай.
Валера быстро пробежал глазами документ и кивнул, вернув его заведующему. Как тот и обещал, данный план был академически верен, полностью соответствуя правилам. Ничего не меняя в самих манипуляциях, Потапов убрал из второй ее части имя Ларисы и поставил свое, так что что-то серьезное выдумывать не требовалось.
-А медсестры… - начал он.
-Они в курсе. Все в курсе, дело только за тобой. Тут люди уже не первый день работают и знают, что и как надо делать.
-Я понял.
-Хорошо. Тогда пошли. Буду знакомить тебя с начальством.