Посадки...

               
 
    Конец апреля, как и начало мая, в зависимости от капризов погодыкаждую весну становились тем временем, про которое в народе говорили, что день год кормит, и народ был прав.
     За несколько недель под руководством лесхоза, высаживалось   
многомилионное количество молоденьких саженцев кедра, ели, сосны, в возрасте двух-трёх лет.
    Эта весна ничем таким особенным не отличалась от предыдущих, народ так же тщательно и ответственно собрался на посадки, хотя одно отличие всё-таки было.
   В первый раз ввиду большого количества народа, выезжали всем посёлком, привлекая даже старшеклассников, организовали выездную столовую непосредственно вблизи работы.
  Для тех, кто не умел, а так же для тех, кто не хотел этим заниматься, это было большим благом;  пришёл, поел,без возни, без проблем.
   Самым интересным для Николая, в этом мероприятии да,  пожалуй, и самым смешным было то, что корова, которая была предназначена для забоя на мясо у местного фермера, не дождалась своей горькой участи и то ли от обильного корма, то ли от нежелания участвовать в данном мероприятии, взяла и на- кануне представилась.
     Вместо неё выделили,  по всей видимости, её «прабабушку»,  потому  что две недели три раза в сутки народ, питавшийся в столовой, тщательно разжёвывал нежующееся резиновое мясо, что варилось с утра до ужина, а с ужина до завтрака, заставляя поваров круглосуточно дежурить у топившейся плиты, не отходя ни на шаг, ни на минуту, как у поста №1 на Красной площади. 
      Последний кусок мяса перед переходом на тушёнку съели с какой-то внутренней радостью, даже с яростью , с остервенением, радуясь, что, наконец- то, отдохнут уставшие челюсти и желудок,
который  тоже устал работать круглосуточно, исправляя природные особенности продукта, что выпал, как наказание, на его долю, надеясь, что следующая  корова  будет хоть на десяток лет моложе первой.
    Но после жвачного периода народ тоже не давал спуску желудкам. 
       Пока отдыхали только челюсти, желудок же продолжал трудиться в полную силу, так как уставший народ  теперь уже на радостях, что не надо жевать, забрасывал пищу, как в бункер, не жуя, давая возможность отдыха только челюсному аппарату, избавив его от адского труда.
   Несколько дней игнорирующие столовую, среди которых был и Николай, питались продуктами  приготовленными  жёнами, и требующими только разогрева.
   Но блага вскоре закончились, и пришлось, разбившись на партии по пять-шесть человек, готовить самим один раз в сутки вечером, готовя еду на завтрак, обед,и, само собой, на ужин,благо, что ночи были ещё довольно прохладными и пища сохранялась до обеда в съедобном виде.
   Оставалось только разогреть да свежий чай заварить, где каждая команда проявляла свою изобретательность в составлении «букета» для заварки, состоящего, порой, из пяти-шести компонентов.
   Самой  популярной была смородина чёрная, вернее, её ветки,малина и корни шиповника, реже заваривали черничник да брусничник, не говоря уже о чае настоящем со «слоном», хотя Николай к чаю относился довольно прохладно.
   Но самой популярной была всё-таки берёзовая чага, которую найти в бельняках  не составляло особого труда, что не скажешь о «Цейлонском», который в то время днём с огнём не сыскать было.
    Разведя длинный, метров на десять, костёр из кедрового сушняка,  со всех четырёх сторон из брезентовых пологов соорудили навесы под углом сорок пять градусов, и вскоре около пятидесяти человек, умаявшись за день, храпели на все лады, развалившись  на тёплой и душистой подстилке из питовой лапки.
   Кто заехал раньше, тем повезло больше, им хватило места в вагончиках,где были сооружены двойные нары.
  Николай с ребятами утром проверили поставленную вчера сеть на полноводной теперь речушке, наскоро соорудили довольно приличную уху, что подчёркивало расторопность и изобретательность настоящих таёжников  надеясь к вечеру, с дневного улова поджарить пару-тройку  сковородок мелочи.
    В улове  преобладала в основном щука, разлив ведь, но и остальной мелочи заскакивало довольно прилично.
   К вечеру  обьязательно будет ещё и с десяток рябчиков, которых по околкам была  просто тьма, а супчик с этим деликатесом  ох как ещё поспорит с какой бы то ни было ухой.
  Спрятав от собак повыше продукты,  получив саженцы, распределились по бороздам  и с удовольствием устремились  вперёд, кому на сколько позволяли сноровка и желание.
    Заработать за день можно было прилично, тем более, что деньги выдавали сразу по окончании работ, или, по желанию работника,    переводились  на сберкнижку.
    Работали световой день и без выходных до победного конца,пока не заканчивались саженцы, или не кончались подготовленные с осени борозды для посадки саженцев.
   День пролетал, как миг, и вечером , уставшие и довольные от работы, от великолепной погоды, кто отдыхал, поужинав в столовой, кто варил ужин, а кто уже и спал, видя десятый сон.
   К темноте как-то поугомонились, и только изредка кое-где была слышна приглушенная речь наиболее говорливых работников, которым  для общения не хватило  светового дня.
     Благо, что комарья было ещё немного, а ночью не было вообще.        Народ отдыхал свободно, и только храп в углу навеса кому-то мешал заснуть, и тот поминутно будил храпуна, каждый раз матерясь на все лады.
   Но вскоре и там все мирно улеглись, и тишина, заполнившая весь этот спальный комплекс, позволяла услышать редкого комара, который, напившись и натужно ревя моторами, как перегруженный бомбардировщик, искал, куда приземлиться.
   Под утро, на рассвете, почти всем пришлось прервать сладкий сон и в течение получаса слушать лай собак, что несли свою службу безукоризненно, выпроводив непрошенного гостя восвояси.
  Около десятка лаек рьяно наседали на незваного гостя, не давая ему ни малейшего шанса приблизиться к лагерю, а  ведь  зверь был не меньше лося.
   Вскоре все улеглись досматривать сны, и охранники,проводив ночного гостя, развалились поодаль в траве, поминутно вздрагивая и напрягаясь от малейшего шороха.
   Утром, наскоро позавтракав, набрав саженцев, Николай с напарником отправились доканчивать вчерашний задел,надеясь  управиться  пораньше.
  Ближе к обеду лесники уйдут принимать работу у тех, кто закончил работу  ещё вчера, а также у тех, кто закончит к обеду,
чтобы потом   с новыми силами взятся за дело.
     Учитывалось не только одно количество, но и качество: строго соблюдалась глубина посадки, а также  расстояние между саженцами в рядах.
   Интересно то , что многим, в том  числе Николаю,  удалось пошишкарить в «личном» кедраче, который был посажен в 1968 году, а в 1995 дал отменный  урожай, с  некоторых деревьев слетало по ведру отборной, с отменным орехом, шишки.
   Удивительно, что саженцы погибали в зрелом возрасте, маленьким хватало и дождей, и света, а вот с подросшими была совсем другая картина, и даже несмотря на то, работники лесхоза регулярно вырубали сорняки в виде лозняка и осинника,засыхало  саженцев  всё- таки  тоже прилично, шла безкомпромиссная борьба за место под солнцем.
   Сажали саженцы  специальной пикой, что была похожа на заостренный клин, которым Николай делал углубление, куда напарник шустро вставлял саженец.
      Следом  в десяти сантиметрах от первого далалось второе углубление с прижимом в сторону первого.
      Тем самым прижимались корни саженца, а второе углубление служило для сбора влаги во время дождей,что было немаловажным именно в начале  жизни маленького саженца.
       А  через много лет такая маленькая зелёная  красавица угостит того, кто дал ей жизнь, вкусным и ароматным орехом.
  Несмотря на то что кедр  как  бы существо  живое и величественное,  сибиряки из века в век  кедр в юнном возрасте, в начале его жизни называли ласково и нежно: кедрушечка , кедрушка, кедёрка.
   А что бы назваться мужественным словом кедр, ей кедрушке надо было расти и расти не один  десяток  лет, и  только через пять-шесть годков  возмужавшему деревцу уже ничего небудет   страшно,  и  оно само справится с конкурентами.
   Так незаметно пролетели несколько недель отведённых под посадки, дни  самые  оптимальные для приживаемости саженцев.
   Заканчивая ежегодную эпопею озеленения , Николай, как и все,  чувствовал  себя родителем, давшим жизнь нескольким  десяткам  тысяч маленьких безпомощных созданий, желающих в будущем внести и свой вклад в озеленении земли Сибирской, радуя будущие поколения богатым урожаем кедрового ореха. 
     Хочется надеяться и верить, что они будут хоть чуть-чуть благодарны за это  всем тем , кто дал жизнь этим рукотворным кедрачам, благодарны тем,  кто  всегда любил эту тайгу,  кто навсегда остался влюблённым в этот чудный край, который все годы приносил столько радости, в душу, в сердце,в осознание того, что ты не отделим от него, что  вы одно целое, одна суть, одна плоть.
       И как бы нибыло трудным расставание со всем родным и близким, нас  многие годы  будет согревать надежда на встречу, пусть не скорую, но всегда желанную и долгожданную, ибо нас всегда будет тянуть туда, где прожиты лучшие годы жизни, прожиты в ладу, в ладу со всем,  что нас окружало все эти годы; с природой, прекрасной и капризной, с людьми, добрыми, отзывчивыми и до боли родными, которых уже никто никогда не заменит,  не вернёт.
      И с каждым годом всё больше и больше давит гнетущая действительность, что многих с нами уже нет, и хочется, не стыдясь слёз, заплакать от этой горькой  несправедливости, в   которою так не хочется верить и воспринимать её как реальность.
      И где бы  не побывал человек за свою долгую жизнь, чтобы не повидал на своём веку,  ему всегда до самого конца  будет сниться родная деревня, родной дом, уютный и тёплый, где прошло детство и юность, откуда  ушёл он  в  этот  трудный и интересный путь, который научил быть прежде всего Человеком; Человеком, который, ни при каких обстоятельствах не отступит от   человеческих принципов, будет всегда и всюду их выполнять и до самого конца своей жизни будет стараться их не нарушать; и не только потому, что его так воспитали, а ещё и потому, что это всё заложено природой с его рождением, с самого первого дня впитано с молоком матери и отступать от правил стало бы поступком ненужным и постыдным.               
      
      
          
          
                Н.Ткач2000г.