Увидеть меловой круг, или письмо из Эрлингхаузена

     О прощальной вечеринке нам было объявлено за завтраком. Впрочем, слово «вечеринка» казалось не точным, вернее было бы сказать «тусовка». Да и «тусовка» подходила  не идеально, потому что ассоциировалась с публикой юной, безалаберной.     А нашему Исааку уже за восемьдесят перевалило, да этот непонятный Алекс,  про которого никто ничего не знает – уже давно пенсионер.
     Только не подумай, что у нас тут все такие старые, вот, в прошлый раз стайка девиц из Кёльна приехала, хотели было вместо вечеринки на дискотеку улизнуть. Сразу видно, что новички – какая тут, в лесу, дискотека! Есть неподалеку сонный городишко с невыговариваемым названием. В лучшем случае пивная будет открыта, где не отрывая седалища от табуреток, сидят неприветливые бюргеры и бубнят о своем. На девушек внимания не обращают.
     Я живу в этом старом отеле не в первый раз, ты знаешь. Ты же все про меня знаешь, куда и когда я уезжаю, когда возвращаюсь. И не только. Это потому, что тебя впустили внутрь мелового круга. Моего мелового круга, куда я не пускаю тех, кого не хочу.

     На этот раз повезло – досталась отдельная комната, на третьем этаже. Первым делом я распахнула оба окна, выпустить воздух, которым уже кто-то дышал. Потянуло свежестью влажных деревьев – древний Тойтенбургский лес оживал после зимы, галдели птицы.
     Из беседки – её едва видно среди стволов – доносится пение и звуки гитары. Слова плохо слышны, но что за песню они поют, я сразу догадалась: это  Митяев, который никогда не переступал границы моего мелового круга.

                Как здорово, что все мы здесь
                Сегодня собрались...

     Это Роман и Анна репетируют. Без них не обходится ни одна прощальная вечеринка. Анна, наверняка, споет «А напоследок я скажу...», да так споет, что кажется странным, как у неё самой голос не дрогнул, и глаза не увлажнились. Закончили Митяева петь, и вот слышен одинокий тенорок Романа:

                Мадам, уже падают листья
                И осень в смертельном бреду...   

     В гулком коридоре – торопливые шаги: все отправились на семинар. Закрываю окна и спускаюсь в лекционный зал. Все стараются сесть подальше от кафедры и косятся на часы, будто это поможет поскорее закончить «мероприятие». Иногда везет, и никаких семинаров с нами не проводят. Сегодня не повезло, думают все.

     Появляется руководительница семинара, немка средних лет. Губы растягивает приветливо, но в сияющих глазах – искорки превосходства: Послушаем, как нам будут помогать «интегрироваться». Тема семинара – «Что меня удивило, когда я переехал жить в Германию».
     Моложавый, но при ближайшем рассмотрении вовсе не молодой мужчина по имени Эдуард встал и на неплохом немецком сказал:
     – Когда я приехал в Германию, то испытал настоящий культурный шок!
     Обведя притихшую аудиторию взглядом, Эдуард продолжил:
     – По воскресеньям тут все магазины закрыты. А если я всю неделю работал и не успел купить продуктов – что мне делать? Вот у нас в Москве в любое время суток...
     – В воскресенье надо отдыхать! – крикнул кто-то по-русски.
    Тема была активно поддержана. Пытаясь перекричать спорящих, дружно переключившихся на русский, немка-руководительница поясняет, что в воскресенье, согласно священному писанию, сам Бог повелел отдыхать, и поскольку Германия – страна католическая, христианская...
     – Вы, Эдуард, не понимаете, что такое  «культурный шок»! – вскочив с места, крикнула высокая молодая женщина. – Вот у меня был настоящий культурный шок, не в пример вашему! Ох, энтшульдигунг!
     Извинения относились к даме, ведущей семинар, и молодая женщина перешла на немецкий:
     – Однажды захожу в автобус – а была осень, погода дождливая, много простуженных было. Едем, тихо так. И вдруг все как начали один за другим сморкаться. Я такого еще ни разу не слышала. Громко, как слоны трубят, и долго-долго, с хлюпаньем. Вот у нас это считается неприлично - в общественном месте такие звуки производить!
     – А что, в России люди, если из носа течет, не сморкаются, что-ли? – елейным голоском спросила дама.
     Замолчавшие было участники семинара разом заговорили – кто по-русски, кто – по-немецки.

     Дослушать дискуссию не удалось – меня позвал руководитель нашей группы, "Главнокомандующий", и мы отправились на машине в ближайший город, где есть русский магазин, чтобы купить вина и водки для прощальной вечеринки. Можно было не тащиться так далеко, но в немецких супермаркетах не продают ни кинзмараули, ни хванчкару, ни саперави...

     Вечером наша группа – десятка четыре разношерстной публики – собралась в просторном зале с камином. Женщины приоделись, нет ни одной без макияжа и украшений. На длинном столе расставлены бутылки с вином и водкой, пара тарелок с колбасой и сыром, фрукты, орешки, маслинки...

     «Я рассчитываю на то, что вы будете читать свои рассказы», – шепнул мне Главнокомандующий. Я не люблю читать рассказы перед публикой, но соглашаюсь – ведь у нас прощальный ужин и здесь так принято – каждый показывает, что может.
     Вот кто-то закончил петь, смолкло расстроенное фортепьяно. Я выхожу в центр зала, слышу, как в камине потрескивают горящие поленья. Меловой круг вокруг меня стал словно наэлектризованный провод, а потом растаял, будто бы вовсе исчез – это я велела ему ненадолго отпустить меня, пока буду читать свой рассказ...

 
     А теперь можно выпить вина. Снова звучит расстроенное пианино. Я устраиваюсь на диванчике рядом с высокой женщиной из Риги и слушаю, как поют хором:
               
                Любо, братцы, любо,
                Любо, братцы, жить!
                С нашим атаманом не приходится тужить!

     Женщина из Риги говорит мне прямо в ухо:
     – Ты знаешь, оказывается вон тот старик в углу, Алекс – немец! По-русски почти не понимает! Что он вообще сюда приехал?
     Я не успеваю ответить – мобильник попискиванием объявил, что пришла смс-ка. Еще не прочитав, я знаю, что в ней.
     – Муж волнуется? – спрашивает женщина из Риги.
     – Волнуется. Только не муж, – отвечаю я.

     В центр зала вышел восьмидесятилетний старец Исаак и запел своим могучим голосом свадебную песню на идиш.  Потом Эдуард, с которым случался культурный шок, читал свои стихи. Потом - Анна, набросив шаль на плечи, пела романсы, её сменил Роман, исполнив страстно нечто бравурное, и вот кто-то с аккордеоном уже заиграл «Дорогой длинною, да ночкой темною...»

      Меловой круг прозрачен, но крепок. Я сижу с бокалом хванчкары и слушаю пение, улыбаюсь невольно, потому что все вокруг – такие замечательные и родные люди. Но они – за пределами моего мелового круга.
      Заиграла музыка из появившейся вдруг стереоустановки – «Strangers in the Night»; приглушили свет. Я встаю, чтобы по-английски удалиться в свою комнату и с наслаждением, под шелест древнего тойтенбургского леса, провалиться в сон. Но кто-то появляется и учтиво приглашает на танец. «Устала, нет», – бормочу я. «Хотя бы один танец, ну пожалуйста», – отвечают мне.
      Я замечаю несколько танцующих пар вокруг и соглашаюсь. «Это что-то невообразимое», – шепчет мой партнер по танцу. Я его плохо  слышу – это мой меловой круг стал вдруг непроницаемым, как сталь.
      Конечно, ведь внутри все места уже заняты...


Рецензии
Что ж сказать после прочитанного?..Благодарю за то, что подсказали мне, как называется тот непроницаемый забор, который я старательно городил вокруг себя и своих, всю свою жизнь. А текст хорош, профессионален, но не сух и не холоден. С пожеланием добра, Шореев.

Дмитрий Шореев   25.12.2014 18:24     Заявить о нарушении
Спасибо, Дмитрий! Значит, и у Вас тоже есть свой "меловой круг"))) Это замечательно, штука полезная.
С наступающим Новым Годом, пусть он принесёт много счастья )))

Елена Ханен   25.12.2014 22:07   Заявить о нарушении
С новым вас годом!Добра и спокойствия. Круг есть. Как не быть? Потому, наверное и пишу в последнее время так не добро, с кислотой и ядом. Отторжение идёт того, с чем ежедневно приходится сталкиваться на родных российских улицах. Мне одна не глупая знакомая сказала: Дима, ты не сможешь жить на Западе, там ведь так размеренно и скучно. Она имела в виду две страны - Финляндию и Канаду. Не поняла она. Меня настолько уже достало "таковское-то веселье", что хочется, где-нибудь уже и поскучать тихо и размеренно. Понимаю, что всё это "мечты идеалиста". И там, за бугром, своих безумных чертей не меряно, но... Пусть мечта будет... У всех. Своя у каждого. С пожеланием счастья, Шореев.

Дмитрий Шореев   26.12.2014 03:00   Заявить о нарушении
На это произведение написано 18 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.